Бернар Вербер - Шестой сон
Получаемые доходы тратились на исследования в области сна и сновидений. Эрик Джакометти по-прежнему вкладывал средства в клинику. Он купил два соседних здания, так что отныне центр «Морфей» мог принять около сотни пациентов; сон в клинике анализировался с помощью самого современного медицинского оборудования.
Шамбайе удалось вовлечь в свои сеансы «Полет в осознанном сновидении» несколько десятков человек, и она была очень довольна своими учениками.
И только Жак ощущал растущую неудовлетворенность. Этим вечером он отбросил в сторону свое любимое эскимо и покинул длинную очередь тех, кто пришел посмотреть очередную фантасмагорию его сына. К черту, он решил вернуться домой.
Как же добраться до шестой стадии?
Этот вопрос мучил его. Казалось, что он ходит по кругу.
Дома он рухнул от усталости в кресло.
Первая стадия, вторая, третья, четвертая, пятая. Готово. Остров Розового песка был все так же прекрасен. На берегу в неизменном кресле-качалке покачивался его «будущий я» в гавайской рубашке, вьетнамках, солнечных очках и с бокалом пина-колады в руке.
– Благодарю тебя, Ж.К.47, – сказал мужчина вместо приветствия.
– За что?
– За то, что ты не поддался искушению выставить меня на всеобщее обозрение. Никто бы не смог нас понять. Это разрушило бы все очарование и сделало бы из нас… из тебя… посмешище.
– Шамбайя мне запретила.
– Временами, когда в волшебной лампе заводится маленький джинн, у нас возникает желание поразить публику, продемонстрировав этого джинна, но я существую только для тебя и ни для кого больше. Я не говорил тебе об этом, и поэтому рад, что ты сам обо всем догадался.
– У меня не получается перейти рубеж шестой стадии.
– Я знаю, я помню, что это был довольно трудный период моей жизни. Пока мое окружение радовалось успехам онейрического кино, я, то есть ты, находился в застое. Это неудивительно, ведь тебе недостает первоначальной искры.
– А если конкретнее?
– Ты же знаешь, я не могу ответить на твой вопрос. Зато я могу помочь тебе осознать твое настоящее.
– Неужели я не заострил внимание на какой-то важной информации?
– Ты похож на человека, который едет в поезде, но забыл посмотреть в окно. Короче, ты не увидел в поле единорога, затесавшегося в стадо коров.
– Единорога?
– Ты упустил важную деталь.
Жак-старший поднялся и повел Жака-младшего к кромке океана. Вдали выпрыгивали из воды дельфины.
– Что? Дельфины?
– И не только они. Вспоминай, Жак, вспоминай. Почему мама внезапно пожелала вернуться в Париж?
– Из-за меня?
– Не только. Шамбайя говорила тебе об этом. Твоя мама увидела своего единорога. Видишь, ключ к твоей проблеме не только воображение, но и память.
– Ж.К.67, пожалуйста, помогите мне.
– Именно этим я и занимаюсь, – ответил мужчина, указывая подбородком на дельфинов и округляя глаза.
– Ну… Эти животные непрерывно спят, то одна часть мозга, то…
– Что еще?
– Ага, вспомнил! Шамбайя говорила, что мама наблюдала за тем, как дельфины играли с рыбой-шаром… и это ее заинтересовало.
Ж.К.67 расплылся в улыбке.
– Дельфины и рыба-шар… – пробормотал Жак, до которого только что дошел смысл сообщения.
Окрыленный, он простился с Жаком-старшим и вернулся в реальность. Ему была дорога каждая минута, поэтому он решил поехать к Джакометти, зная, что тот допоздна сидит в клинике.
– Что произошло с рыбой-шаром? – спросил он его с порога.
– А, привет, Жак. О чем ты? Какая рыба-шар?
– Мне известно, что, по мнению мамы, рыба-шар, оказывавшая наркотическое воздействие на дельфинов в Малайзии, могла быть связана с шестой стадией сна, или я ошибаюсь?
Эрику пришлось сделать усилие, чтобы вспомнить об этом.
– Да, действительно, – сказал он после небольшой паузы. – Она что-то такое говорила… Наркотик… дельфины… Кажется, что-то приводило дельфинов в состояние экстаза, и твоя мама догадалась, что эти морские животные нашли средство для приближения к нирване… к «нирване дельфинов».
Ученый замолчал, собираясь с мыслями. Жак терпеливо ждал.
– Ты знаешь, как по-другому называется рыба-шар?.. Фугу! – внезапно воскликнул Джакометти.
– Фугу? Вы имеете в виду японскую рыбу?
– Иди за мной. Твоя мама даже завела одну такую в клинике.
Эрик подвел Жака к аквариуму, стоявшему в фойе:
– Вот она. Если точнее, этот вид носит название «бурый фугу».
Рыба серебристо-серого цвета с круглыми глазами и коричневыми пятнами на спине чем-то напоминала крупного пузанка.
Эрик взял щепотку сухого корма и посыпал им поверхность воды. Фугу незамедлительно подплыла, чтобы полакомиться. Кончиком карандаша ученый слегка дотронулся до ее головы. Рыба тут же принялась вбирать в себя воду, в результате чего вдвое увеличилась в размере и стала похожа на шар.
– Фугу, рыба-шар, рыба-луна – это одна и та же рыба. Когда возникает опасность, она тут же закачивает в себя воду. В ее коже, печени, глазах, кишечнике и яичниках содержится крайне токсичный яд – тетродотоксин. Даже в минимальных дозах он мгновенно выводит из строя любую нервную систему.
– Сильнее, чем кураре?
– Действие тетродотоксина в тысячи раз превосходит действие кураре. В прежние времена в японских императорских домах дворцовые интриги разрешались при помощи нескольких капель тетродотоксина, добавленных в чашечку саке. Это называлось «диктатура, смягченная фугу». С 1800 года императору и самураям, стоящим у власти, официально запрещено употреблять в пищу эту рыбу. Хотя в настоящее время в Японии, Корее, а с недавних пор и в Китае множество ресторанов подают фугу.
– Неужели ее можно есть?
– Разумеется. Блюда из фугу стоят очень дорого, поскольку эта рыба считается деликатесом. Фугу разделывают только специально обученные повара, но небольшой риск все же остается, поскольку даже ничтожное количество яда способно привести к летальному исходу. Ежегодно от него умирают около двадцати человек. Я слышал, находятся клиенты, которые заказывают фугу, желая свести счеты с жизнью.
– Но чем тетродотоксин мог заинтересовать маму?
– Она считала, что если бы был найден способ выжить после этого яда, то открылся бы доступ в шестую стадию сна.
– А где можно найти фугу?
– Фугу водится во всех теплых морях. В Японии вылов этой рыбы поощряется с целью истребления, и там ее проще найти. Но фугу также попадалась в сети в Америке, Австралии и даже в Восточном Средиземноморье.
Жак рассматривал рыбу в аквариуме и находил ее довольно красивой.
– Мы пробовали разными способами разбавить яд: смешивали его с морской водой и молоком, а затем вводили обезьянам. Все они… умерли. Нечасто встретишь средство, которое обладает столь же сокрушительным эффектом. К тому же у него нет противоядия.
Жак приблизил лицо вплотную к стеклу.
– Мы провели много опытов, но в конце концов твоя мама сдалась. Она была разочарована. С той поры мы переключились на изучение техники введения в состояние каталепсии посредством замораживания.
– Преимущество такого метода состоит в том, что им можно управлять, да?
– Здесь тоже все не так просто. Трудно подобрать правильную температуру, поэтому приходится лавировать между полным отсутствием результатов и точкой невозврата.
– А как насчет тестирования на людях?
– Если ты про яд фугу, то, конечно, нет. Это слишком опасно. Даже твоя мама не желала рисковать. Нас преследовало воспоминание об эксперименте с участием Акилеша.
Жак вежливо прервал беседу, прошел в свой кабинет и сразу же уселся за компьютер.
Мама интуитивно чувствовала правильное решение, но не смогла воплотить его в жизнь. Теперь дело за мной.
Он прочесал Интернет в поисках любой информации, касавшейся фугу. Он просмотрел множество документальных фильмов, в которых показывалось, как дельфины окружают рыбу-шар и пугают ее, чтобы она вобрала в себя воду и затем выпустила из себя желтоватую жидкость. После этого дельфины переворачивались на спину и начинали танцевать, пребывая в состоянии явного экстаза.
Несомненно, мама видела это.
Дельфины передавали друг другу рыбу, подбрасывая, словно мячик. Затем рыба-шар скрылась от них в морских глубинах. А дельфины продолжали втягивать в себя воду, насыщенную ядом.
Чуть позже, лежа в постели рядом с Шамбайей, Жак пришел к выводу, что решение его проблемы заключается в дельфинах, достигающих состояния нирваны посредством яда фугу.
– Спокойной ночи, Жак.
– Спокойной ночи, Шамби. Супруги поцеловались, и каждый повернулся на свой бок, как это бывает в большинстве супружеских пар, чей супружеский стаж превышает семь лет.
Засыпая, Жак решил не возвращаться на остров Розового песка, а направиться в ноосферу. Он очутился перед огромной белоснежной плитой, состоявшей из лиц. Глазные яблоки спящих двигались под сомкнутыми веками. Жак, а вернее его душа, вначале прошелся по зоне снов японцев, но ничего там не нашел. Тогда он направился в зону снов полинезийцев, но и там не оказалось ничего интересного. Оставалось бродить по ноосфере до тех пор, пока он не обнаружит что-нибудь.
