Даль Орлов - Реплика в зал. Записки действующего лица.
Кто спорит, и тот "Советский экран" достоин критики, но все-таки явно не за то, за что его хлещет новый энциклопедист, размахивая плеткой из шопа, торгующего смысловыми имитациями.
Кто мог подумать, что когда Олег Ковалов раскритиковал в журнале фильм Свердловской киностудии "Гармония", а потом пристыдил режиссера Т. Шахвердиева, погубившего хороший сценарий А.Гребнева "Двое в новом доме", то выражал не свою точку зрения, а киноруководства, поскольку - утверждает он в энциклопедии - "из Гнездниковского переулка спускалось мнение". Даю справку: не спускалось! Решение о данных публикациях принималось в редакции, на первом этаже жилого дома по улице Часовая, 5б.
Видимо, Ковалов умышленно способствовал "понижению интеллектуального уровня читателей журнала", когда с его страниц указывал на недостатки фильма, как говорили тогда, "на рабочую тему" - "День свадьбы придется уточнить" (Киностудия им. Горького), а также украинского фильма "Лесная песня. Мавка" и мосфильмовской ленты "Плывут моржи". В последней он даже обнаружил "противоречие между замыслом создателей и объективным звучанием созданной ими образной структуры".
Из сказанного видно, что критик Олег Ковалов в те времена изрядно потрудился на ниве нелицеприятного анализа серых, проходных, слабых фильмов. Кстати, подобные критические материалы были в каждом номере "Советского экрана", из трех-четырех рецензий - одна-две непременно такого рода. Тем более теперь интересно обнаружить такой текст в "Контексте": "Журнал "уходил" от анализа кинопроцесса, не публиковал критических материалов и рецензий на "серые фильмы"...
После повторного знакомства с творчеством раннего Ковалова - после первого, как вы поняли, в памяти ничего не осталось - проснулось любопытство: а кем сейчас-то он стал? Не заглох ли, не сник ли за эти годы столь своеобразный интеллект?
- Ковалов-то? - объяснили мне. -Ну, он муж Любочки Аркус. Это которая "Кинословарь" сделала, там все ее - и составление и "концепция". Она и главный редактор, и литературное редактирование ее...
Муж?! Это многое объясняет... Например, то, почему персональная статья о самом Олеге Ковалове такая пространная и такая восторженная. Из энциклопедии узнаем, что он не только "критик и историк кино", но прежде того - режиссер. Стал им с годами, уже после сорока, и поставил целых четыре неигровых фильма. Пятый, спешит сообщить энциклопедия, соревнуясь в оперативности с газетой, "в производстве". Вот радость так радость!
В ожидании пятого фильма можно прочитать то, что жена посчитала важным сообщить о муже. Читаем, например: "О.К. (Олег Ковалов - Д.О.) полагает, что культура - это и есть пресловутая "жизнь". Точнее, только в формах культуры жизнь уловима и поддается адекватному описанию. В этом смысле О.К. - безусловный эстет, он начинает с того, что отвергает все невыразительное, неоформленное, безъязыкое. Воспроизведению культурного слоя он отдается со страстью и неистовством... Эстетическая дистанция - вот минимальное разрешенное расстояние до любого объекта, любого проявления бытия, которое рискует появиться на пленке. Ближе О.К. не подходит и не разрешает другим"...
Чего он вам не разрешает, "безусловный эстет" Ковалов, вы поняли? Как говаривал в подобных случаях мой давний приятель, напившись: "Чувствуешь, а осознать не можешь..."
Когда-то Софья Андреевна Толстая, уже в старости, прочитав очередное письмо от мужа, неожиданно произнесла: "А все-таки мой муж - хороший писатель". Этот хороший писатель однажды весело заметил в разговоре: "Хорошо иметь умную жену: спросишь, чего не знаешь, она ответит..." Вот так у них было - по-графски скромненько. В другие времена - другие и нравы: муж "со страстью и неистовством: предается "воспроизведению культурного слоя", жена с не меньшей страстью его неистово пропагандирует. Оба при деле, оба на виду.
Семейный контекст - не исторический. Последний строже. Он требует не конъюнктурных домыслов, рожденных террором среды, а фактов. Если "Советский экран" был таким, каким его представил Ковалов, то почему же он погиб, а не расцвел именно после вмешательства в его судьбу перестроечного секретариата и его лидера, прозванного остряками Робеспьером без головы? Разве не ясно? Его погрузили в среду агрессивной некомпетентности, управленческой безответственности и, прямо скажем, безумной личной мстительности. Били по персонам, вымещая собственные комплексы и обиды, а рушили дело.
Смешно отрицать тогдашнюю политическую ангажированность "Советского экрана", она очевидна, она была обязательна и безусловна, как ритуал в церкви. Живущие у шоссе смиряются с постоянным шумом в окнах, но существуют, рожают детей, высаживают помидоры, ходят в парикмахерскую, ждут зарплату. Вот и журнал, как любое уважающее себя издание в те времена ( а такие были!), помимо шума, сверх него, рядом с ним, рассказывая о кино во всех его ипостасях, нес еще - прошу простить за старомодное выражение - культуру в массы. Многие ли сегодня этим занимаются? А ведь как надо!..
И злополучные пэтэушницы, которых невзлюбил Ковалов со всей силой вгиковской фанаберии, вырезали из журнала не только портреты любимых артистов, покрывая себя несмываемым позором в его глазах, а еще, скажем, и сотни две небольших статей под общей рубрикой "Азбука кино, От А до Я": словарь-путеводитель по терминам, понятиям, встречающимся в статьях, рецензиях, беседах о кино. Вырезали, сохраняли. Авторами тех заметок, кстати, не гнушались быть самые авторитетные специалисты в своих областях. А рубрика "Занимательное киноведение", придуманная в редакции? Из этих материалов профессора потом составляли свои книжки. Ни в одном издании не было более развернутого и оперативного блока рецензий на новые фильмы, чем в "Советском экране". А такие разделы как "Портрет мастера", "Знакомьтесь", "Интервью по вашей просьбе", "Беседа в мастерской", "Монолог о профессии", "Вопрос актеру", "Новый сценарий", "Режиссер представляет фильм", а репортажи с киностудий страны, представление новых книг о кино, читательские письма, развернутые рассказы о наших и зарубежных фестивалях и т.д, и т.д. - кому это, как говорится, помешало? Вопрос тем более риторический, что даже киноведы, излагая историю совсем недавних дней, выражают сегодня не горечь от понесенной кинопрессой утраты, а только упоенно предаются пустопорожнему околополитическому ерничанию.
А ведь можно было бы в том же "Контексте" для полноты нравственной картины времени вспомнить еще и о наших полетах в Надым, в только начинающий тогда жить Ямбург, на Камчатку, несколько лет это продолжалось: "Советский экран" шефствовал над газовиками. Они нам горячий прием и вечную мерзлоту под ногами, а мы им Лидию Смирнову, Жанну Прохоренко, Наталью Гундареву, Наталью Фатееву, Валентину Теличкину, Инина и Арканова - не буду длить еще один список, а с ними совсем новые фильмы - когда они еще сюда доберутся!, и - тучи вопросов из зала, записочками и так, устно. Вспомнить можно и "закрытые" просмотры в нашем зале, на Часовой улице - врата учености для жаждущей интеллигенции, и "круглые столы", и даже телепередачи для "Кинопанорамы", что велись прямо из редакции с участием, скажем, Смоктуновского, Евгения Матвеева, Нонны Мордюковой... Это ли все не "Контекст"! Журнал шел сквозь время, и время шло сквозь него.
Вместе с мемуарами множатся у нас новые справочники, энциклопедии, словари, учебники. Открываются архивы, уточняется давняя история. Печально, однако, что вот о "ближней истории" уже умудряемся много наврать. По досадному недомыслию, конечно. "Всякая вообще революция, - заметил Солженицын, - обнажает в народе прорыв скверны, зависти и злости". Но не только подобные "прорывы" складываются в реальную историю.
Сомерсет Моэм в своих мемуарах признавался: "Мне было бы очень досадно умереть, не написав этой книги". А мне - этой статьи".
"Маркес здесь живет?.. А Бунюэль?.."
Работа в "Советском экране" подарила впечатления, некоторые из которых, кроме как чудесными, пожалуй, и не назовешь. Ну, например,...
На пару со Львом Рудницким - директором-распорядителем Московского кинофестиваля, летим в Мексику, отбирать фильмы для показа на предстоящем у нас летом кинопразднике. Поскольку я в Мехико уже бывал, то второй полет туда, или третий - за чудо не посчитаешь. Но на этот раз предстоит встретиться с Габриэлем Гарсиа Маркесом, а также с Луисом Бунюэлем! А это - потрясение. Когда бы самостоятельно выбрался к ним в гости, а тут, пожалуйста, - все заранее организовано, причем за казенный счет. Предстоит передать им официальное приглашение принять участие в нашем фестивале.
Но на этом чудеса не закончились. В Москве нас оформляли в две страны - в Мексику на неделю и на столько же в Аргентину. И вот в Мехико выяснилось, что аргентинские "черные полковники" в согласии с политикой своей мрачной хунты нам визы не дали, а это означало, что весь срок командировки мы должны будем провести в Мексике. Тоже не плохо... Ну, а на стыке двух недель нашего пребывания в экзотических краях открывался, таким образом, заманчивый уик-энд, который надо было чем-то заполнить. Чем?
