Даль Орлов - Реплика в зал. Записки действующего лица.
Но на этом чудеса не закончились. В Москве нас оформляли в две страны - в Мексику на неделю и на столько же в Аргентину. И вот в Мехико выяснилось, что аргентинские "черные полковники" в согласии с политикой своей мрачной хунты нам визы не дали, а это означало, что весь срок командировки мы должны будем провести в Мексике. Тоже не плохо... Ну, а на стыке двух недель нашего пребывания в экзотических краях открывался, таким образом, заманчивый уик-энд, который надо было чем-то заполнить. Чем?
- Чего желаете? - поинтересовались у нас мексиканцы - "принимающая сторона". - Соответствующие средства предусмотрены. Можно отправить вас на какой-нибудь курорт, хорошо отдохнуть, выбирайте...
- А можно попасть на Юкатан? - спрашиваю робко, сам не веря в то, что это я набрался решимости попросить.
- Очень легко! - мексиканцы, по-моему, даже обрадовались. - Вы второй советский человек на нашей памяти, кто попросился на Юкатан.
- А первый кто?
- Роман Кармен, несколько лет назад.
Почему полуостров Юкатан манил к себе Романа Лазаревича, не знаю, но я в тот момент был уже автором пьесы под названием "Заснеженный Юкатан", которую в свое время не разрешило к постановке Министерство культуры, но которая понравилась кинорежиссеру Борису Дурову, постановщику знаменитых "Пиратов XX века". С его подачи я переделал пьесу в сценарий "Лидер", к постановке которого Боря как раз приступал на киностудии имени М.Горького.
История с "Заснеженным Юкатаном" получилась долгой. Дурову пьеса приглянулась еще тогда, когда никто и предположить не мог, что я "взлечу" в главные редакторы Госкино. А я "взлетел", едва приступив к сценарию. Закончить не успел. Далее последовал, как уже говорилось, запрет писать сценарии пока сижу на должности. Все эти пять с лишним лет Боря снимал другие фильмы, но о нашем замысле помнил.
И в пьесе, и в сценарии мой герой пятнадцатилетний Боря Шестаков фанатично предан своей идее: прочитать не поддающуюся дешифровке древнюю рукопись. Такой талантливый мальчик, почти вундеркинд, погруженный в себя, в призвание, весьма раздражающий своими странностями окружающих.
Дальним прототипом героя и сюжета можно считать реального человека с его историей - знаменитого советского ученого Юрия Кнорозова, еще в молодые годы открывшего принцип, позволивший расшифровать чудом сохранившиеся несколько страничек древних рукописей загадочных мексиканских племен майя. Обитавших, как известно, на Юкатане.
Но и это не все. Ни о майя, ни об их календаре, что совершеннее нашего (при этом они не знали колеса!), ни о таинственных заброшенных городах, обнаруженных в джунглях, а уж тем более о принципах расшифровки их рукописей по принципам, позволяющим, в случае чего, прочитать разумные сигналы из космоса, буде они к нам поступят, - обо всем этом я и слыхом не слыхивал, пока не узнал при обстоятельствах весьма необычных.
О майя и Кнорозове мне рассказал однокурсник Андрюша Зализняк, сам оказавшийся в области сравнительного языкознания реальным гением. Уже после окончания нами университета в молодежном журнале была заметка, что, якобы, он знает 48 языков. При случае у Андрея уточнил: действительно?.. "Не могу сказать точно ...Обычно месяца за три могу освоить новый для себя язык..." Как и Кнорозов в свое время, Зализняк защищал кандидатскую диссертацию, а ему сразу ее засчитали как докторскую. Сейчас он давно уже - настоящий академик, ученый с мировым именем.
Не могу сказать, что мы подружились, но как-то сблизились на военных сборах после четвертого курса. Однажды вместе сачканули с ночного марш-броска: шли в конце колонны и одновременно, предварительно, конечно, сговорившись, нырнули под кусты, чтобы там лежать. А когда отряд пойдет обратно, незаметно снова присоединиться. Пока наши товарищи-гуманитарии в х.б. и сапогах часа четыре крепили где-то в отдалении свою мощь в ночном испытании, я и слушал впервые лекцию Андрея о майя и принципах дешифровки древних рукописей.. В мокрой траве, под черными тяжелыми кустами.
Когда стал приближаться тяжелый сапожный топот, хриплое дыхание и сдавленные матюги утомленных походом товарищей по оружию, я уже был навсегда "ударен" темой. Потом собирал соответствующие книги, их накопилось на целую полку. Написал пьесу, потом сценарий.
О том, что когда-то мне, лично, непосредственно доведется попасть на Юкатан, даже не думалось, настолько оно было не реально. И вот летим на легком самолете в сторону острова Косумель, приземляемся в столице Юкатана Мериде, берем на прокат джип и гоняем под пальмами от храма Солнца к храму Луны, от одной ступенчатой громады до другой, и взлезаем, цепляясь за протянутую для туристов тяжелую цепь, на самый верх, туда, где, оказывается, тебя будет сносить прохладный от высоты ветер.
Ну, не чудо ли?!
И - снова в Мехико. Тихая зеленая улочка на юге города, называется - улица Огня. Топчемся перед глухими воротами. За ними и за мощным забором, выложенным из грубого камня, вилла Маркеса. Его "Сто лет одиночества" только недавно вышли на русском языке, только что всеми нами были прочитаны. Через два года он станет лауреатом Нобелевской премии. Пока не стал. Пока он просто Маркес, в чьи воротами мы звоним.
Хозяин встречает нас во флигеле за главным домом - там его рабочий кабинет. Между строениями - зеленая лужайка-газон. А в помещении светло, просторно, одна стена сплошь из стекла. У другой стены, дальней, закрытой книжными стеллажами, письменный стол. Габриэль Гарсиа Маркес поднимается из-за него навстречу. Рукопожатия, приветствия, рассаживаемся на мягких банкетках вокруг низкого и просторного, как аэродром, журнального стола в центре помещения. Хозяин располагается у торца в кресле с подлокотниками и с высокой, выше головы, спинкой. Черные, коротко подстриженные усы, черные глаза, усталые. Одет в мягкий синий комбинезон. Встретишь на улице, подумаешь - дорожный рабочий.
Никаких приглашений "выпить-закусить" не последовало. Даже вода не была предложена, ничего. Тем не менее, в дальнем углу разглядел крутую горку, уставленную бутылками. В течение следующих полутора часов ее покой так и не был потревожен.
Автор "Ста лет одиночества" и "Осени патриарха" имел право беречь свое время. Сразу приступили к делу. Начали с того, что оповестили Маркеса об официальном приглашении быть гостем XI Московского международного кинофестиваля, который, между прочим, еще и совпадает с празднованием 60-летия советского кино. Вручили ему соответствующую бумагу. Принимая, он даже встал и так, стоя, принялся внимательно ее разглядывать: "Спасибо! Передайте в Москве мою искреннюю благодарность!.."
Он, действительно, был тронут. Он признался, когда с официальной частью было покончено, что поехать в Москву - его давняя мечта. Получал приглашения и раньше, но все не складывались обстоятельства. Он всегда искал возможность путешествовать по свободному графику, как бы импровизируя, ибо, окажись, скажем, в дружеских объятиях только коллег-писателей, то, как ни прекрасен будет круг общения, а все-таки будет ограничен... А хочется встречаться с разными людьми, как можно больше увидеть, хочется получить по возможности полное представление о жизни в СССР. Так что, кинофестиваль - это, наверное, то, что надо. Оказывается, один раз он уже был в нашей стране - в 1957 году на Всемирном фестивале молодежи и студентов. Столько лет прошло! Интересно теперь вспомнить, сравнить, проверить впечатления...
Так что, уверил Маркес, обязательно прилетит. Даже дату назвал - 13 августа, рейсом из Вьетнама, где он месяц пробудет с женой и двумя сыновьями. "Мы всегда путешествуем вместе. Вам это не будет обременительно? Нет? Отлично!.. Знаю, что мои книги у вас хорошо расходятся, встречусь с коллегами, с читателями. Мечтаю, кстати, побывать в Ленинграде..."
Я спрашиваю его об отношениях с кино. Известно, что в свое время Габриэль Гарсиа Маркес закончил в Риме сценарные курсы при Экспериментальном кинематографическом центре.
Он задумался, потом улыбнулся:
- У меня с кино брак долгий, да все какой-то неудачный... И вместе мы быть не можем и отдельно тоже. Кажется, куда как спокойнее просто писать книги и не думать о кино, где каждый шаг стоит неимоверных трудов. Но я люблю кино! Каждый раз все заканчивается тем, что я оказываюсь в числе создателей очередного фильма. Иначе не получается. Для писателя экран - незаменимое средство общения с людьми. Да и в самом процессе кинематографической работы есть нечто меня покоряющее. Когда ты автор художественной прозы, то здесь практически все принадлежит тебе, только тебе подвластно. Когда же ты писатель в кино, то с удовольствием ощущаешь себя хоть и важной, и незаменимой, но только частью большого механизма.
Сколько им создано фильмов, он ответить затруднился. Сложно припомнить все названия, связанные с его, как он сказал, "подпольной" работой, когда приходилось писать сценарии для коммерческих фильмов, переделывать и переписывать за других авторов. Для него это был один из путей обеспечивать себя средствами к существованию, авторство свое в подобного рода лентах ("Я всегда боялся их смотреть и не смотрел!") он не обозначал. Официально им подписаны только сценарии мексиканских фильмов "Золотой петух" - по рассказу Х.Рудольфо, "Время умереть" режиссера Артуро Рибштейна, "Предчувствие" режиссера Луиса Аркоиса и только что законченная лента, которую он еще не видел, - "Год чумы" сценарий которого создан по мотивам дневника Даниэля Дефо, а поставил фильм Филиппе Казальс. На днях, кстати, сказал он, вернулся со съемок фильма "Вдова Монтьель", который ставит чилиец Мигель Литтин, а главную роль играет Джеральдина Чаплин. Сценарий по моему рассказу Литтин делал сам и вот пригласил посмотреть, что получается. Мы потом с ним славно поработали - за 24 часа все переписали...
