Королевская кровь-11. Чужие боги - Ирина Владимировна Котова
— Я благодарна, что ты поберег моего мужа, но мог бы и предупредить! — сердито сказала она куда-то вглубь окна. — Ты же чувствовал, что я пришла не одна!
Оттуда раздался извиняющийся и слегка насмешливый рев. Ему вторили вулканы, цепью пламенеющие среди гор, и ветер, беснующийся так, что королеве приходилось переводить дыхание и молиться, чтобы ее не скинуло со скалы.
Василина испуганно посмотрела на плюющиеся огнем горы — сколько деревень лежало у их подножий, сколько людей могло погибнуть! — и поспешно, сгибаясь от ударов ветра, направилась к алтарному камню. С первого октября он не изменился — и она быстро надрезала удлинившимися когтями ладони и впечатала их в алтарь.
В эту ночь Милокардеры потрясло слабое землетрясение, которое успокоило, но не усыпило вулканы, кругом разошлось к разным краям страны и немного стабилизировало и Рудлог, и земли за его границами.
А королева через полчаса вышла из лавового озера под дворцом. Лава отступила почти до половины зала, но на место не вернулась. И поверхность ее оставалась все такой же беспокойной.
Царице Иппоталии тоже было неспокойно, и она, сидя после ужина на террасе своего дворца и глядя на возню внуков, одновременно наблюдала за бушующим морем на фоне заката. Со стороны Инляндии шел ураган, но океан сам по себе был нестабилен и тяжело ворочался в берегах, готовый разразиться катастрофической бурей.
Царице было куда беспокойнее, чем когда она ощущала продвижение гигантских волн со стороны материка Туна. Сейчас казалось, что содрогается весь мировой океан. И царица, поцеловав внуков, обернулась чайкой и полетела туда, где у берегов Маль-Серены в подводной гигантской пещере стояла ажурная, созданная из белоснежных кораллов усыпальница первой царицы острова.
Здесь океан был тих. Гробница светилась в черной воде и была похожа на кружевную водяную лилию, на купол драконьего дворца. В ней, в огромной раковине, свернувшись, словно спящий ребенок, подложив руки под щеку, лежала прекрасная женщина, и черно-синие волосы ее мягко колыхались в воде, словно водоросли, и кожа светилась перламутром. Здесь вились большие и малые стихийные духи, а самый огромный, похожий на того, что убил дракон Четери в Белом море, охранял гробницу, обхватив ее своими щупальцами.
Царица мягко поцеловала прародительницу в щеку, чувствуя, как окутывает сердце любовью и покоем, как горе и тяжесть растворяются в этой воде и в этой любви. А затем направилась наружу.
В одну из стен усыпальницы врос массивный кусок бирюзы — выше царицы, с двумя круглыми углублениями в нем на уровне груди, словно отороченными потеками ржавчины.
Царица вложила руки в эти углубления и только выдохнула, когда ладони пробили каменные шипы — и алтарный камень Маль-Серены начал впитывать царскую кровь, успокаивая и останавливая катастрофическое движение вод.
Почувствовал неладное и дракон Нории. В Песках в это время была уже глубокая ночь, и он крепко спал, чувствуя жар обхватившей его Ангелины Рудлог. Владыка, проснувшись, легко пошевелился, чтобы не разбудить супругу, поднялся и подошел к окну, за которым выл ветер.
Стабильность его земли, неизменная после свадьбы, словно пошла трещинами. Он чувствовал, как бушует море у берегов, как проходит дрожь по рекам, как в небесах сходят с ума ветра.
Владыка обернулся и помчался сквозь воющие ветра туда, где на выжженном песчаном поле лежала обугленная волнистая плита с крохотными росточками-иголочками. Там он, поколебавшись, надрезал себе ладонь и окропил кровью драконий алтарь.
Иголочки затрепетали, заскрипели, но не стали прорастать…
— Могучий, я знаю, что ты обижен и ранен, — пророкотал Нории примирительно. — И знаю, что голоден. Не держи на меня обиды, терновник. Первый Владыка заключил с тобой договор, что ради спасения нашей земли можно отдать всю кровь и получить защиту. Но я предлагаю тебе другой. Сейчас на Туре тяжелые времена, ты чувствуешь это сам. Мне нужна твоя помощь. Согласишься ли ты отныне и до скончания веков принимать кровь Владык раз в шесть лет, не убивая нас, не ожидая веками единственной жертвы? Так кормят алтарных духов все правящие потомки богов Туры. Если да, то к твоим услугам будет не только моя кровь, но и кровь каждого из десяти Владык, и к тебе будут отныне относиться не со страхом и почитанием, а только с почитанием.
Терновник не откликался, ветер набирал силу.
— Я разрешу тебе прорасти в каждом дворце Владык, — продолжал Нории. — Разве не скучно тебе под землей, в темноте и выжидании? Да, ты многое видишь, многое ощущаешь, но тебя — не видят. А здесь, обещаю, построят храм в твою честь, и будут кормить лучшими ароматическими маслами, служить в твою честь службы… смотри, могучий, я принес тебе… ты никогда не пробовал его, но вдруг понравится?
Дракон достал из кармана домашнего шарвана флакон с розовым маслом, откупорил и перевернул над плитой. Благоухающее масло потекло на иголочки, смешиваясь с кровью… и плита вдруг треснула, выпуская единственный высокий прозрачный стебель, мгновенно покрывшийся шипами.
— Возьми, — Владыка протянул руку к стеблю, и ладонь мгновенно оплели усики с шипами, прокалывая кожу. — Ты согласен изменить договор, могучий?
Усики с шипами потянулись по запястью дракона, к плечу, к шее — но он не дрогнул, не отступил. По прозрачному стеблю текла его кровь, ветер постепенно утихал, и сила расходилась к далекому морю, которое тоже уже успокаивалось, укладывалось в берега. Кто-то сильный сейчас успокаивал воду помимо Нории — впрочем, кто это мог быть, кроме царицы Иппоталии?
Побеги терновника отпрянули и поднялись ввысь, образуя куст с цветами невиданной красоты. Бледный дракон поклонился древнему творению первопредка и направился обратно.
А во внутреннем дворе его встретил величественный, но слегка заспанный старый слуга Зафир.
— Повелитель, — поклонился он, — я не посмел будить вас в ваших покоях, но стража сказала, что видела, как вы улетали. У нас странное происшествие — две поварихи шли на работу через парк, и у старого родника в дубовой роще увидели сияющий розовый куст. Одна из них коснулась розы, укололась о шип и заснула. Вторая прибежала сюда за помощью.
Нории прошел вслед за стариком к дубовой роще и улыбнулся — у серебристого родника действительно рос знакомец-терновник с прозрачными стеблями, а цветы его были похожи на розы и
