Королевская кровь-11. Чужие боги - Ирина Владимировна Котова
Чудовище дернулось было на гул приземлившихся раньяров, но Итхир-Кас прямо в воздухе выставил ладонь вперед, и многоножка легла, замирая. А император, ничуть не опасаясь, приблизился к ней, удовлетворенно снял с жвала нижней челюсти еще одно черное перо — и коснулся ладонью хитина, окончательно подчиняя и считывая короткую память изувеченного создания.
Ей было больно и голодно, а еще страшно от внезапной темноты, от беспомощности. Внутри еще вскипали отголоски ярости на двух человек, которые посмели ранить ее и улизнуть, вместо того чтобы стать горячей вкусной пищей.
«Покажи мне, — велели ей, — покажи, и я прекращу твою боль».
И она показала — сначала трех человечишек, бредущих по краю ее территории у леса, затем неудачную охоту, боль, темноту, ярость. От ярости мелькодера встрепенулась, но император вжал ладонь ей в хитин, останавливая работу нервных узлов — и она издохла, вытянувшись в струну.
А Итхир-Кас еще некоторое время стоял, поглаживая темный хитин и предвкушающе кривя тонкие губы. Сразу трое! Беловолосая девка, которая может закрыть врата — не за этим ли они идут вдоль реки? Крылатый, осквернивший храм богов и разрушивший твердыню Аллипа. И красноволосый колдун, опасный соперник, которого нельзя оставлять за спиной. Но даже одна девка способна порадовать богов так, что ему, Итхир-Касу, подарят еще много лет жизни.
— Сразу трое, — повторил он вслух. — Сами пришли к нам в руки… Найди их, Тмир-ван, и обещаю тебе, что в новом мире ты получишь под свою руку одни из лучших земель. И усиль охрану вокруг ближних к реке врат — я выделю для тебя сотню невидши. Если ты не сможешь поймать и убить этих троих, то это сделают создания наших божественных господ.
Ночь на 30 апреля, Тура
В одной из комнат базы боевых магов, расположенной между Мальвой и Милокардерами, два почтенных мужа играли в карты. Им не спалось, и пусть ни один из них не доверял другому, многолетняя дружба и периоды вражды, загулы и работа бок о бок так сблизили их, что они даже в нынешних обстоятельствах предпочитали общество друг друга одиночеству.
— В последние сутки слишком тихо стало, — сказал один из них, смуглый, похожий на ворона, и припечатал карту противника козырем.
— А я вот так, — хмыкнул второй, с седой бородой и цепким взглядом, и, шлепнув сверху свой козырь, поднял голову. — Да, я тоже заметил. Думаешь, скоро начнется?
Первый промолчал, но на собеседника бросил такой взгляд, будто в очередной раз прикидывал, удастся сейчас его обезвредить и вырваться или нет.
— Ну-ну, не дуйся, Данзанушко, — с ехидцей погрозил ему пальцем седобородый. — Плетение-взломщик у тебя вышло отличным, когда отсидишь, получишь на него еще один патент. Даже жалею, что зашел раньше, чем планировал, — прямо любопытно, одолел бы ты им мои блоки или нет.
— Можно проверить сейчас, Алмазушко, — в тон ему ответил смуглый.
И тут земля чуть дрогнула, будто вздохнула, и вдалеке, со стороны гор, послышался гул и взрывы.
Игроки, не сговариваясь, бросились к дверям, ощущая, как лопаются натянувшиеся за последние сутки стихийные нити, как одновременно слабеют все стихии и продолжает содрогаться Тура.
Когда они выбежали — тут уже был и Свидерский, и несколько боевых магов, — над десятком пиков Милокардер разливалось зарево, а через мгновения до людей донесся грохот и рев. То проснулись вулканы, которые не извергались уже десятки тысяч лет.
Ощущала нестабильность подземных магматических потоков и королева Василина. Несколько ночей подряд на нее накатывало горячечное беспокойство — слабый отголосок того, что произошло первого февраля в поместье Байдек, когда тело ее налилось жаром, аура сжалась — и интуитивно удалось силой своей потушить нутряное возмущение Туры. Но нынешней ночью жар все поднимался, тело пылало, ей снова казалось, что она ощущает каждый толчок в разных частях Рудлога и гораздо дальше, — и снова что-то звало ее, тянуло, но в этот раз не к земле, а под землю. И ей было страшно от неизвестности и непонимания, но опять пришлось переступать через страх.
Королева, не дожидаясь, когда аура ее станет видимым пламенем и начнет обжигать окружающих, в сопровождении мужа и навязавшегося в сопровождение огнедуха Ясницы спустилась ко входу в усыпальницу Иоанна Рудлога. Еще в на верхнем ярусе подземелья они они почувствовали потоки тепла, поднимающиеся снизу. А когда спустились по наклонному ходу к залу, увидели, что его чаша до самого входа залита лавой, которая медленно крутилась вокруг обелиска с телом первопредка: камень сейчас почти касался основанием огненных бурунов.
— Прошу тебя, встань подальше, — попросила Василина напряженного Мариана, и он послушно отошел шагов на двадцать назад — так, чтобы супруга оставалась в зоне видимости. Браслет, подаренный Ясницей, защищал от жара и ожогов, но не сможет защитить от лавы, если вдруг она пойдет выше.
Королева поклонилась первопредку и ступила на стреляющий огненными фонтанчиками огневорот. Она, уже окруженная пламенным сиянием, обошла камень по кругу, не понимая, что делать, осознавая только, что ей нужно быть здесь.
— Помоги мне, — позвала она тихо, прикладывая руки к лаве. — Я боюсь не справиться, опоздать…
В проходе Ясница вдруг забеспокоился и запрыгал вокруг Мариана.
— Ухо-о-оди-и-и-и! Ухо-оди-и-и-и! Поги-и-и-ибнешь!
Байдек отступил назад. Василина вдруг дернулась и обеспокоенно обернулась к нему — с двух сторон от нее на огненной поверхности проступали сияющие белым глаза.
— Беги! — завизжала она, белея на глазах. — Мариан! — и кому-то другому: — Не сметь трогать его! Это мой муж! Мой муж!
Принц-консорт развернулся, на ходу оборачиваясь в медведя, и понесся наверх, успев увидеть, как лава поднимается огромным буруном, напоминающим лоб большого быка, и волной расходится во все стороны, переливаясь через вход.
Он бежал так быстро, как мог — но огненная масса нагнала его. Не коснулась — потекла вокруг двумя стенами, словно Байдек был окружен щитом, и где-то на половине подъема остановилась и медленно стала уходить обратно.
Ясница, сбегавший вниз на разведку, вернулся через минуту и доложил:
Хозяйки-и-и там не-е-ет. Не-е-ет!
Байдек мрачно и устало потер лапой морду — очень хотелось пить, тело горело — и направился обратно в их с Василиной покои. Опять неизвестность. Опять ждать.
Через несколько минут на одной
