Эйнемида I. Семена раздора. - Антон Чигинёв
Талая с Параменом молча переглянулись, Филокл прятал глаза, а Эпифан сладко улыбнулся Кинане.
– Госпожа, ты устала и потрясена, – елейно сказал евнух. – Случилась беда, но ты молода и следует подумать о здоровье. Лекарю стоило бы дать тебе немного настойки сонной ягоды.
– Это так, дочь моя, – ласково улыбнулась царица, и Кинана увидела торжество в её глазах. – Отправляйся к себе и постарайся уснуть. Все мы истощены, а завтра будет тяжёлый день. Филокл, отведи царевну в её покои.
Кинана только сейчас поняла, что зал почти пуст, нет ни вельмож, ни придворных, хотя слух о смерти царя уже должен был разнестись по дворцу и пробудить самых сонных. По спине Кинаны пробежал холодок. Её окружали только друзья Талаи, и выражения их лиц не предвещали ничего хорошего.
– Что происходит? – спросила девушка, стараясь придать голосу твёрдость. – Где мой дядя? Где Сосфен? Он должен быть хранителем!
Царица усмехнулась, выражение лица евнуха стало ещё слаще, а Парамен невозмутимо сказал:
– Стратег так потрясён гибелью брата, что затворился в своих покоях и погрузился в скорбь. Обязанности хранителя, по его просьбе, приняла на себя досточтимая царица. Нет сомнений, подданные по заслугам оценят её верность долгу…
– Ложь! – взвизгнула Кинана. – Дядя не заперся бы в покоях! Он никогда бы не сделал эту...
– Брат, – холодно сказал Парамен застывшему, точно истукан, Филоклу. – Почему ты не исполняешь приказ?
Начальник стражи, встрепенувшись, двинулся к царевне.
– Остановись Филокл! Это измена! – воскликнула Кинана, и брат Парамена замер в нерешительности. – Воины, я ваша царица! Против меня замыслили измену! С кем вы, со мной или с предателями?!
Стражники угрюмо переглянулись, но ни один не двинулся с места, и Кинана обречённо поняла, что они не ослушаются приказа. Здесь собраны те, кто для этого либо слишком предан, либо слишком глуп. Царевна затравленно огляделась по сторонам, но выхода не было.
– Брат, – негромко сказал Парамен. Филокл, тряхнув головой, подошёл к Кинане и протянул руку, царевна отпрянула.
– Нет! Остановись, я приказываю!
Филокл схватил девушку за руку. Царевна вывернулась, и её кулак устремился к лицу начальника стражи. Он уклонился, и удар пришёлся вскользь. Кинана отчаянно ударила ещё, целя пальцем в глаз, но тут на её плечах сомкнулись железные объятья другого стражника. Девушка пыталась вырваться, извиваясь, точно пойманная змея. На её глазах выступили злые слёзы.
– Боги, царевна не в себе, – Эпифан с притворной жалостью покачал головой.
– Дитя моё, тебе нужно отдохнуть, – сказала Талая. – Эпифан, распорядись, чтобы ей дали настойку. Филокл, веди царевну в опочивальню.
Потирая щёку, начальник стражи подошёл к Кинане. Ей показалось, что он сейчас ударит, но Филокл лишь судорожно дёрнул головой, и стражник потащил вырывающуюся царевну к выходу.
Уже на пороге, Кинана обернулась, запоминая этот миг. Придёт время, и она напомнит о нём, Даяра неистовая, как она им это напомнит! Она встретилась с прозрачными глазами цареубийцы.
– Хвала Рамнузе! – радостно вскричал он. – Мой нож сразит куда больше герозов, чем я надеялся! Да исполнит мать мести твои желания!
– Парамен, почему его язык ещё на месте? – холодно спросила Талая. Ответа Кинана уже не слышала – двери затворились за её спиной.
– Пусти меня, я пойду сама, – прорычала она стражнику. Недоверчиво глянув на царевну, Филокл кивнул.
– Пусть идёт, держи её за руку. Ты, – он указал на одного из охранников у входа, – пойдёшь с нами. Царица велела проводить царевну в опочивальню.
Они двинулись дальше, Филокл впереди, следом Кинана с сопровождающим, другой стражник позади. За окнами было темно, шёл третий час пополуночи.
– Филокл, ты же понимаешь, что это измена? – спросила царевна. – Удивляюсь, как ты дал себя уговорить? Твоим сообщникам ничего не будет. Талаю никто не казнит, чтобы не злить её папашу, да и брат твой выкрутится, но ты-то воин, для тебя-то выхода не будет. Помнишь Аэроповы правила: деяние, прямо или косвенно направленное против царя, а равно самовольное оставление его в опасности, покушение на его жизнь и всё такое прочее… Оскопление, раздробление конечностей, выставление на колесе до наступления смерти. Тот неудачник, что пытался убить отца в театре, помирал двое суток, до сих пор не могу забыть его крики.
Филокл не ответил, но по тому, как напряглась его спина, Кинана поняла, что её слова попали в цель. Трусость хилиарх-синтагмата служила предметом насмешек что в казармах, что во дворце. Беда в том, что больше всех на свете начальник стражи боялся своего брата.
– Вас это тоже касается, стратиоты, – сказала царевна ‒ Зачинщикам, бывает, удаётся сбежать или оправдаться, но пособников карают всегда. Есть только один способ избежать колеса: личное помилование царя. Я бы могла оказать такую милость, но каждый из вас знает, что для этого нужно сделать.
Филокл остановился так резко, что Кинана едва не влепилась в его посеребрённый нагрудник. Лицо начальника стражи побелело от злости.
– Замолчи, – прошипел он, ненавидяще глядя в глаза царевне. – Замолчи если не хочешь идти с кляпом.
– Оскорбление и поношение членов царского дома, – невозмутимо усмехнулась царевна, внутренне сжимаясь от страха. – Филокл, ты делаешь глупость: подставляешь под колесо себя и своих людей. Как ты вообще решился на измену?
– Глупость? Глупость сделал тот, кто попрал наши права, глупость сделал тот, кто возвысил безродных над благородными. Что дальше? Деспотия, как в Архене, или власть власть сброда, как в Эфере? Талая это изменит.
– Талая?! – Кинана презрительно расхохоталась. – Филокл, ты и впрямь глупец, если веришь той чуши, что твой брат льёт в уши аристократам! Талая – дочь архенского деспота и союзника Эфера, это она-то станет защищать знать от деспотии с демократией?! Это смешно! Если ты боишься этого, я твой союзник, а не она. Хочешь защитить свои драгоценные права и стать выше, чем твой брат? Ты знаешь, что нужно сделать.
– Разговор окончен, ‒ Филокл отвернулся и пошёл дальше.
– Ну что ж, ты выбрал! – крикнула Кинана ему в спину. – Купи у тележника колесо и поставь себе в опочивальню! Привыкнешь к этому ложу, умирать будет удобнее!
Дальнейший путь они проделали в молчании. У дверей опочивальни их поджидал низенький евнух в зелёном архенском одеянии и
