Запах снега - Юрий Павлович Валин
— В следующий раз сам будешь их щупать, — пригрозил Лит.
— Вы подеритесь, — насмешливо предложила Дженни.
— Не будем, — буркнул Ёха. — Просто нервничаем слегка.
— Да, как ни крути, дельце не из простых, — Лит наблюдал, как ведьма снимает с мертвецов спутавшиеся плащи. Вот кому мертвые «крестовые» только в радость.
— Этот, подлиннее — господину углежогу, — Дженни встряхнула плащ с вышитым у плеча крестом-решеткой. — А этот, понаряднее — его милости, герою Мудро-Пришлому.
— Я не милость. И тем, что Пришлый, нечего в нос тыкать, — заворчал Ёха. — Я, может, сюда и не рвался. Виноват, что ли?
— Уймись. Шутит Дженни.
— Конечно, — ведьма попыталась улыбнуться. — В том, что Пришлый, ты, Ёха, не виноват. Виноват, в том, что мозги где-то позабыл.
— Ну вот, опять нотации читать будете, — скривился бродяга-северянин.
— Не будем читать, — Дженни застегивала плащ на плече Лита. — Вам ехать пора, мне на пост идти. Милорд с егерями управится быстро.
— Ты осторожно. Не высовывайся, — попросил Лит, следя за нежными ведьмиными пальчиками. Совсем зажили, от распухшего уродства и следа не осталось. Таким пальчикам в перчатках благородных греться, а не вонючего лесовика трогать.
— Да ты сам уймешься или нет⁈ — зашипела Дженни. — Не смей так смотреть, волк голодный. Оскопить бы вас всех разом.
— Чего всех-то? Только я наказания заслуживаю, — Лит поправил непривычный плащ. — У тебя, госпожа дарк, зубы совсем весенними стали.
— Проваливайте, — Дженни поспешно отвернулась. — И помните — лечить я вас точно не стану.
— Да мы помним, — Ёха поднялся в седло. — Если Лит сразу с лошади не брякнется, все нормально пройдет.
В седле углежог удержался. Доехали до приметного уступа. Ёха передал повод, прямо с седла, фокусничая, перебрался на скалу. Прополз до гребня, и почти сразу начал спускаться:
— Там уже наши. Знак выставили. Проворонили «крестовые», неважно у них с уставом караульной службы.
— Куда уж им до тебя, — проворчал Лит.
— Не подкалывай. Дело-то серьезное.
— Неужто? Я и так штаны щупаю, не наложил ли?
— Брось, ты парень смелый. Только боевого опыта маловато.
— Эх, куда нам, дремучим. То ли дело Пришлые…
— И ты туда же⁈ — обиделся Ёха. — Еще друг называется. Очень тебя волнует, в какой стране меня мамка родила?
— Меня волнует, что ты иной раз скрытничаешь. Так-то язык без костей…
— Я скрытничаю⁈ — возмутился фальшивый северянин. — Да вам что не скажи, все «гонишь», да «гонишь». Умники средневековые.
— Так ты бы толком рассказал. Даже я кое-что про Пришлых слыхал. Дженни, наверное, всё про вашу породу знает. Подсказали бы тебе, непутевому.
— Что мне подсказывать? Домой мне ходу нет. А у вас здесь сплошь отсталость и вообще жизнь загробная.
— У нас загробная? — изумился Лит.
— Ну, мне так иной раз кажется, — не очень уверенно пояснил Ёха. — Слушай, давай об этом потом? Сейчас сконцентрироваться нужно. О чем-нибудь отвлеченном подумать.
— О чем, интересно?
— Ну, например, почему у нашей ведьмочки зубки стали нежно-зелеными? Это от погоды или от настроения зависит? С биологической точки зрения весьма интересный вопрос.
— Я тебе сейчас как дам по уху.
— Любовь у вас, не иначе, — насмешливо сказал Ёха. — Она тоже про тебя слышать не может.
— А ты и не болтай.
— Так я только к слову. Ладно, поехали, что ли? Наше прикрытие, наверное, уже правильную позицию заняло.
— Подождем еще чуть-чуть. Пусть отдышатся.
Наконец, тронулись. Лит трясся в седле, Ёха ворчал, что стремена нужно было все-таки по ноге укоротить. Проехали мимо поста, — в «гнезде» на скале торчало лишь копье, склоненное в сторону дороги. Пусть свободен. Второй пост тоже наверняка вырезали. Ну, пусть боги помогут.
Потряхивало Лита не только от того, что в седле толком так и не научился сидеть. Жутковато. Можно считать, в первый раз в драку осознанно лез. До этого хоть и рубился, да все как-то впопыхах, вынужденно.
Дорога вывернула к реке. Вот и пещеры, строения. Кузня вблизи казалась куда просторнее. Эх, где же у них еще стража может таиться? В этом-то все и дело. Иначе можно бы внаглую к мастерской и пещере секретной проскользнуть. Но прав Квазимодо — где-то еще часовой или наблюдатель должен сидеть.
— Не боись, — вполголоса сказал Ёха. — Мы их сделаем. Главное, за мной подчищай.
Лит фыркнул. Вот этого и стоит бояться. Ёха в запале непременно возжелает всех побить-порубить. И придется доделывать всё, мимо чего белобрысый торопыга проскочит.
— Ковыляет, конюх-то, — с удовлетворением сообщил Ёха.
Лит в седле ссутулился, — он был повыше ростом перехваченного гонца, да и физиономией отличался. Хорошо еще капюшон плаща прикрывал лицо.
Конюх остановился на углу конюшни, всмотрелся. Широкое лицо его выразило изумление. Начал открывать пасть…
Еха ударил каблуками свою кобылу. Лошадь прыгнула, на миг заслонив конюха. Удар длинным ножом оказался излишне сильным. Конюх отлетел, панически взмахнув руками, захрипел — из горла брызнула кровь. Цепляясь за бревенчатую стену, человек сделал шаг, другой… Ёха с проклятием прыгнул на него, сам на ногах не удержался…
Лит съехал с седла, ухватив за поводья обеих лошадей, высвободил из ремней у седла глефу, и ткнул силящегося встать конюха.
— Какой живучий, — прохрипел, вскакивая, Ёха.
Лит кинул ему поводья, подхватил убитого, мешком закинул внутрь конюшни. К счастью, внутри никого не оказалось. Значит, управились. Ёха уже заводил внутрь лошадей.
— Быстро мы, — сообщил северянин, утирая забрызганную кровью руку. — Все по плану.
— По плану ты обещал его как куренка прирезать. А вышло, что гонялся как за оленем, в задницу раненым.
— Опыт нужен, — оправдался Ёха. — Я больше привык открыто — грудь в грудь, клинок в клинок. Ладно, смотри, что там с тыльной стеной. Можно там выбраться?
В тыльной стене оказалась натуральная дверь. Сквозь её щели был виден вход в пещеру. Озябший часовой топтался у массивной грубоватой двери. Хм, вполне до этого стража замерзшего можно добраться, два десятка шагов всего-то. Лит осторожно вытащил запорный брус. Но тут хитроумному плану пришел конец.
Ёха яростно зашипел, махнул рукой. Идет кто-то. Лит длинными прыжками пролетел обратно к воротам. Лошади изумленно смотрели из денников. От центральной пещеры к конюшне уверенно шагало трое воинов. Лит узнал высокого в хорошем плаще с меховой оторочкой — вроде старший здесь у «крестовых».
Этот на ходу всмотрелся в распахнутые ворота конюшни и требовательно, по благородному, спросил:
— Эй, бездельники, чего застряли? Новости есть? Выступили легионы?
Ёха с мечом присел по одну сторону ворот. Лит, сжимая глефу, стоял по другую. Только стоять чурбаном никак нельзя было. Заподозрят. Лит мгновенно прислонил оружие, подхватил пустое ведро и на миг показался в проеме ворот:
— Ахгм, милорд.
— Что ты бормочешь? Грелись в дороге, что ли? — «крестовый» сотник, морщась, шагнул в полутьму.
— Они, милорд, обморозились, — усмехнулся его спутник, входя следом.
Со свету они видели плохо. Лит успел надеть на голову сотнику ведро, и одновременно пхнуть коленом в живот. Благородный воин глухо охнул, согнулся. Ёха ударил мечом насмешливого «крестового», тот застонал, машинально ухватившись за клинок убийцы. Третий воин живо попятился из ворот. Лит, едва успевший выхватить топор, качнулся следом, как крюком зацепив «бородой» топора за шею, дернул внутрь. Воин влетел, собрался взвыть, но получил кулаком в челюсть, так что хрустнуло. Лит без церемоний проломил упавшему череп «шишкой» на обухе. Ёха, наконец, освободил свой меч, — пронзенный насмешник слабо подергивался на земле. Но оставался еще старший «крестовый».
— Бунт⁈ — сотник сбросил с себя ведро и уже стоял с обнаженным мечом. — Клянусь, Светлым, с вас с живых сдерут шкуру…
Ёха молча кинулся на него. Звякнула сталь, опытный боец без труда отвел колющий удар, ответил сам. Ёха, к счастью, подвижный как блоха, успел отскочить, но угодил ногой в ведро.
