Неизвестно - Огненный ручей
Длинные цехи стояли, как скелеты, продуваемые на¬сквозь горячим ветерком. Издали они казались заброшен¬ными.
Но это только издали.
Снаружи и внутри кипела работа.
Тяжёлый экскаватор, как какое-то доисторическое животное, зубастой пастью вгрызался в землю, выбрасывал её и снова, угрюмо помахивая нижней челюстью, тянулся к земле.
В кабине экскаватора сидел молодой человек с чума¬зым лицом. Он ловко орудовал рычагами и педалями, ни на минуту не задерживая в воздухе пустого ковша.
Машина дико скрежетала, звенела, будто сопротивля¬лась человеку, но малейшее прикосновение руки к рычаж¬кам — и она уже быстро поворачивалась вокруг себя или легко бороздила землю.
Вокруг грохочущих бетономешалок, похожих на огром¬ные вертящиеся глобусы, густым облаком плавала цемент¬ная пыль, стояли мутные лужи воды.
А на расчищенных площадках уже устанавливались ка¬кие-то машины и станки.
Приподняв над землёй чугунную массивную деталь, чем-то напоминающую швейную машину, по цеху на гусеницах продвигался подъёмный кран.
Машинист этого крана, высунувшись из своей кабины, вложив два пальца в рот, свистел встречным рабочим — дескать, берегись! Кричать в таком шуме — всё равно никто не услышит.
И словно на фотографической пластинке, опущенной в проявитель, здесь можно было уже заметить, как постепен¬но проступали контуры новых огромных станков высотой с двухэтажный дом. Они не были ещё окончательно собра¬ны; полированные валы и зубчатые колёса стояли по сторонам железной дороги, электромоторы были упакованы в деревянные ящики. Но многие ящики были уже разби¬ты, а огромные валы положены на тележки и перевезены на своё место. Чувствовалось — ещё пройдёт немного вре¬мени, и все эти пока безжизненные детали соединятся в мо¬гучие станки и зашумят, завертятся…
Сотни рабочих катали по деревянным дорожкам тачки, таскали носилки, словно галки чернели на электрических мачтах и столбах.
И как они забирались без лестниц на столбы — просто удивительно! Подходит к столбу человек с какими-то крюч¬ками на ногах и вдруг, как по воздуху — раз-два-три! — и он уже наверху, белые ролики навинчивает.
А один рабочий крикнул Андрюше:
— Эй, малец, забирайся сюда — Москву видно!
То тут, то там тарахтели пневматические молотки, и лю¬ди, навалившиеся на них животом, тряслись вместе с ними как в лихорадке.
Куцые паровозы без тендеров тянули за собой длинные составы с кирпичом и железными балками. Автомобили-са¬мосвалы, возившие песок, кружились вокруг цехов, будто в карусели. Не успеет один разгрузиться — глядишь, уже новый едет.
И странно было видеть среди снующих рабочих, взле¬тающих к небу подъёмных кранов, среди облаков известко¬вой пыли маленький зелёный холмик, обнесённый тонкой проволокой.
На деревянном столбике со звездой ещё проступали вы¬цветшие буквы:
Здесь похоронен сержант
АЛЕКСАНДР ДМИТРИЕВИЧ ГРИЦАЙ,
строивший мартеновский цех,
работавший в мартеновском цехе
и погибший в бою за этот цех
14 октября 1943 года
Андрюша удивился одному: почему не написано, что Грицай — Герой Советского Союза? Под таким холмиком обязательно должен был лежать Герой Советского Союза…
Андрюша даже себе представил, как шёл бой за этот мартеновский цех. Его оборонял Грицай с группой бойцов. Они прятались за станки и бросали в немцев гранаты, а немцы — их при наступлении было больше — подогнали к цеху тяжёлые танки и стали бить по нашим в упор. И вот все наши бойцы полегли, остался только Грицай. «Сда-вайсь!» — кричат ему немцы. А он и впрямь решил сда¬ваться. Вытащил из кармана белый платок и нацепил его на палку: дескать, сдаюсь. Немцы с автоматами подбегают к нему поближе, а он вышел из-за станка и как бросит в них гранату! Одну, другую… а третью… себе под ноги. Только так мог воевать этот Грицай!
А домна с покосившимся туловищем была уже рядом.
Справа от неё, как сказала Майка, стояли кауперы и пы¬леуловители — громадные цилиндры, связанные между со¬бой мостиками и трубами. Они походили на гигантскую ба¬тарею парового отопления.
Майка устройство завода знала хорошо.
— А ты знаешь, для чего такие кауперы? — спросила она.— В них нагревают воздух и дуют в домну. Так она луч¬ше горит. Понял?
— Что-то не очень…— ответил Андрюша.
— А ты уж так никогда-никогда и не расспрашивал па¬пу про завод?
— Нет. Тут, говорят, надо физику и химию знать. А мы ещё не проходим в классе.
— Ну и что ж — я вот тоже не знаю ни физику, ни хи¬мию, а зато всё равно спрашиваю у папы. И теперь мне даже с любым инженером не страшно поговорить. Завод этот, ко¬нечно, большой, а если разобраться — в нём ничего слож¬ного нет. Ты знаешь, что такое руда?
— Знаю,— ответил Андрюша,— полезное ископаемое. Например, железо в земле…
— Верно. Ну вот эту руду привозят на завод, а потом её вместе с углём засыпают в домну. Как слоёный пирог выходит. Сначала слой угля, потом слой руды, потом опять слой угля. А для того чтобы домна лучше горела, в неё дуют воздух. На теплоэлектроцентрали такая специальная машина стоит — воздуходувка. Но вот если гнать воздух, которым мы дышим, так он сразу остудит домну, а поэто¬му его нагревают в кауперах. А в домне знаешь какая тем¬пература?
— Ну?
— Тысяча пятьсот градусов!
— Здорово! Небось руда сразу расплавляется?
— Не сразу, а часа через три-четыре,— ответила Май¬ка.— Ну вот, из руды, значит, выплавляют чугун, а если на¬до варить сталь, так этот чугун, совсем жидкий, подвозят к мартеновской печи и, как воду, заливают туда. Он очень горячий, понимаешь?
— Понимаю,— ответил Андрюша.
— А вот тебе, пожалуйста, газопровод! — Майка указа¬ла на толстую трубу, поднятую над землёй высокими под¬порками.— По нему идёт горячий газ из домны и в марте¬новский и в другие цехи. Вот и вся механика. Ясно?
— Прекрасно.
— А ты тоже стал рифмами говорить! — засмеялась Майка.— Ясно — прекрасно… Д еще мне папа сказал, что «Жигачёвсталь» нач-али строить в 1930 году. Знаешь, здесь была только пустая степь и ни одного домика, а теперь на двенадцать километров цехи тянутся!
…День был жаркий. Над «Жигачёвсталью» висело голу¬бое бездонное небо.
Это было южное небо — чистое и хрустальное. Тёмными бархатными ночами оно покрывалось миллионами звёзд, со¬звездий и туманностей, и все они дрожали и мигали, слов¬но передавали на землю таинственные сигналы; а днём это небо было без единого облачка, без единой тучки. Только иногда проплывали с далёким гулом серебряные точки — самолёты,— вот и всё, что могло нарушить его спокойную летнюю красоту. На листьях акаций, на платиновой чешуе тополей лежала густая пыль, и не было ни ветерка, ни дуно¬вения, чтобы сбросить её и встряхнуть поникшие листья.
Ослепительно белое солнце выжигало кое-где пробивав¬шиеся на территории завода клочки травы, быстро сушило лужи около бетономешалок.
От духоты и пыли першило в горле, очень хотелось пить.
Когда ребята подходили к домне, навстречу им попался какой-то белобрысый мальчишка в очках с металлической оправой. Левая дужка на очках отсутствовала. Вместо неё за ухо тянулась петелька из чёрного шнурка.
Мальчишка шёл с большим ведром. В прозрачной воде плескалось солнце. Тащить ведро ему было тяжело, он пе¬рехватывал его то одной рукой, то другой.
— Эй, мальчик, заворачивай сюда! — крикнул Андрю¬ша.— Дай напиться.
Тот поставил ведро на землю и, сплюнув сквозь зубы, юркими серыми глазами удивлённо взглянул на Андрюшу:
— А ты откуда такой выискался?
— Я? Здесь живу.
— Мы что-то таких здесь не видали.
— А теперь будете видеть…
— Ну что ж, очень приятно. Где изволите проживать?
— В доме инженерно-технических работников.
— А девчонка — твоя сестра?
— Нет… Ну, в общем, дай глоточек…
— Держи карман шире!
—— Неужели жалко? — подошёл Андрюша к мальчику.
— У меня каждая кружка на учёте…
— Да мне немножко: полковшика — и хватит,— добро¬душно сказал Андрюша и хотел было снять с ведра ков¬шик, но мальчишка оттолкнул его руку;
— Не трогай, ведь сказал тебе!
Андрюша разозлился: такой маленький, а ещё руку от¬талкивает!
— Ты что, получить хочешь? — наступая, спросил он.— Дай сюда, говорю, ковшик!
Мальчишка отошёл на шаг от ведра и беспомощно огля¬нулся: Андрюша был сильней его.
Майка быстро подскочила к ведру, сняла с него ковшик и зачерпнула воды. Она пила жадно и даже нос намочила.
— Ух! — перевела она дыхание и снова зачерпнула.— Андрюша, на, бери. С этой жадиной разговаривать — от жа¬ры помрёшь!
— И не жадина! — обиделся мальчик.— Я рабочим во¬ду несу, а вы и так напьётесь.
— Каким рабочим? — удивлённо посмотрел на него Андрюша, отрываясь от ковшика.
— Всем. Здесь у нас водопровод не работает, из колод¬ца воду берём. Не знаешь, что ли!
— Так бы сразу и говорил,— сбавляя тон, сказал Анд¬рюша.
