Стриндберг - Пляска смерти

Курт. Он был бы смешон, не будь в нем трагиз­ма, однако, при всем его ничтожестве, в нем есть чер­ты величия! Неужели у тебя не найдется ни единого доброго слова для него?

Алис (садится). Найдется, лишь бы он не услы­шал: от малейшей похвалы спесь буквально ударяет ему в голову.

Курт. Он ничего не слышит, я дал ему морфий!

Алис. Эдгар вырос в бедном доме с целым вы­водком детей и с ранних лет был вынужден помогать семье, давая уроки, поскольку отец был шалопай, ес­ли не хуже. Отказаться от утех молодости и горбить спину ради выводка неблагодарной ребятни, к тому же не им самим произведенной на свет, нелегкое ис­пытание для юноши. Я была совсем девчонкой, когда впервые увидела его — без верхнего платья, зимой, в двадцатипятиградусный мороз... а на сестренках — красивые теплые пальтишки... я восхищалась им, но его уродство приводило меня в ужас. Он ведь пора­зительно безобразен, правда?

Курт. Да, и в его уродстве есть что-то богомерз­кое! Оно особенно бросалось в глаза во время на­ших с ним стычек; а потом, когда Эдгара не было рядом, образ его разрастался до чудовищных размеров и форм и буквально преследовал меня, точно приви­дение!

А л и с. А мне каково, представляешь?!. Между тем годы, пока он ходил в младших офицерах, были для него настоящей пыткой! Правда, время от времени ему помогали — кое-кто из денежных людей. В этом он признаваться не желает и помощь принимает как должное, не выказывая ни малейшей благодарности!

Курт. Мы же собирались говорить о нем хорошее!

Алис. После его смерти! Ну ладно!.. Больше я ни­чего не помню!

Курт. По-твоему, он злой человек!

Алис. Да. Но в то же время бывает добрым и чув­ствительным!.. Не дай Бог иметь такого врага!

Курт. Почему он не стал майором?

Алис. Неужели не понятно? К чему им началь­ник, который, еще будучи подчиненным, проявил се­бя тираном! Но упаси тебя Бог заговорить с ним на эту тему; сам он утверждает, что не хотел становить­ся майором... Про детей упоминал?

Курт. Да, страшно тоскует по Юдифи.

Алис. Еще бы! О! Знаешь, что такое Юдифь? Точная его копия, и он выдрессировал ее, чтобы на­травливать на меня! Представь себе, моя собственная дочь... подняла на меня руку!

Курт. Ну, это уж слишком!

Алис. Тихо! Он пошевелился!.. А вдруг он все слышал?.. Ему ведь коварства не занимать!

Курт. И правда, просыпается!

Алис. На тролля похож, а? Я боюсь его!

Пауза.

Капитан (ворочается, просыпается, встает и об­водит взглядом комнату). Утро! Наконец-то!

Курт. Как ты?

Капитан. Плохо!

Курт. Врача вызвать?

Капитан. Не надо!.. Я хочу увидеть Юдифь! Мою девочку!

Курт. Может, не мешало бы распорядиться на­счет дома, пока не поздно, пока ничего не случилось?

Капитан. О чем это ты? Что может случиться?

Курт. То, что случается со всеми!

Капитан. Э, вздор! Так легко я не умру, не на­дейтесь! Не радуйся раньше времени, Алис!

Курт. Подумай о детях! Составь завещание, что­бы твоей жене хоть было на чем спать!

Капитан. Выходит, она получит наследство при живом муже?

Курт. Нет, нет! Но если что-нибудь случится, ее не выкинут на улицу! Должна же та, кто двадцать пять лет убирала дом, протирала и полировала ме­бель, иметь хоть какое-то право на все это! Позволь, я приглашу аудитора?

Капитан. Нет!

Курт. Какой же ты жестокий, хуже, чем я думал!

Капитан. Вот, опять! (Падает на кушетку без сознания.)

*    * *

Алис (идет направо). На кухне люди, мне нужно идти! Курт. Иди! Здесь делать особо нечего!

Алис выходит.

Капитан (приходя в себя). Ну, Курт, как ты на­мерен организовать свой карантин?

Курт. Да уж как-нибудь справлюсь!

Капитан. Нет, я комендант острова, и тебе иметь дело со мной — не забывай!

Курт. Ты когда-нибудь видел карантинный пост?

Капитан. Это я-то? Да тебя еще на свете не было! И я дам тебе совет: не размещай дезинфекци­онные печи слишком близко к берегу.

Курт. А я как раз собирался расположиться по­ближе к воде...

Капитан. Сразу видно, как ты разбираешься в своем деле! Вода ведь бациллоносная среда, жизне­творная стихия.

Курт. Но соленая морская вода необходима для смывания нечистот!

Капитан. Идиот!.. Ну, получишь жилье, бери к се­бе детей.

Курт. Думаешь, они согласятся?

Капитан. Естественно, если ты хоть немного мужчина! И на окружающих это произведет благо­приятное впечатление — покажешь себя человеком долга и в этом пункте...

Курт. Я никогда не пренебрегал своим долгом в этом пункте!

Капитан (повышает голос). ...и в этом пункте, самом твоем уязвимом...

Курт. Я же сказал...

Капитан (продолжает). ...потому что детей та­ким образом не бросают...

Курт. Давай, продолжай!

Капитан. Я, как твой родственник, твой стар­ший родственник, имею определенное право говорить тебе правду, даже если это горькая правда... И пожа­луйста, не обижайся...

Курт. Ты не проголодался?

Капитан. Проголодался!..

Курт. Хочешь чего-нибудь легкого?

Капитан. Нет, крепкого.

Курт. Тогда тебе конец!

Капитан. Мало того что болеешь, так еще и го­лодай.

Курт. Что делать!

Капитан. И пить нельзя, и курить нельзя! Ка­кой тогда толк в жизни!

Курт. Смерть требует жертв, иначе она мешкать не станет!

*    * *

Алис (входит с цветами, телеграммами и пись­мами). Это тебе! (Бросает цветы на письменный стол.)

Капитан (польщенный). Мне!.. Дай-ка посмот­реть!..

Алис. Всего лишь от унтеров, музыкантов и кап­ралов!

Капитан. Ты завидуешь!

Алис. Чему? Будь это лавровые венки... дело дру­гое, но тебе венков никогда не получить!

Капитан. Гм!.. Телеграмма от полковника... Ну-ка, прочитай, Курт! Полковник, что ни говори, джентльмен... хоть и чуточку идиот!.. Вот, от... Что здесь написано? Это от Юдифи!.. Пожалуйста, отбей телеграмму, чтобы приезжала следующим парохо­дом!.. да! Что ни говори, а друзья-то все-таки у меня есть, и какие! Не забыли про больного, человека за­служенного, поднявшегося над своим сословием, че­ловека без страха и упрека!

Алис. Не понимаю! Они тебя что, поздравляют с болезнью?

Капитан. Гиена!

Алис (Курту). У нас тут был один врач, его так все ненавидели, что, когда он уехал с острова, уст­роили банкет — не в его честь, а в честь его отъезда.

Капитан. Поставь цветы в вазы... Я не отлича­юсь легковерностью, и люди — подонки, но это скром­ное чествование, видит Бог, вполне искренне... не мо­жет не быть искренним!

Алис. Глупец!

Курт (читает телеграмму). Юдифь сообщает, что приехать не сумеет, поскольку пароход из-за шторма не ходит!

Капитан. Это все?

Курт. Не-ет! Тут еще приписка!

Капитан. Читай!

Курт. Ну, она просит папочку не пить так много!

Капитан. Какой стыд!.. Вот они, дети! Моя един­ственная любимая дочь... моя Юдифь! Мое божество!

Алис. И подобие!

Капитан. Вот она, жизнь! И ее высшее блажен­ство. Тысяча чертей!

Алис. Что посеял, то и пожал. Ты натравливал ее на мать, теперь она идет против отца! Говори по­сле этого, что Бога нет!

Капитан (Курту). Что пишет полковник?

Курт. Он без лишних слов удовлетворил проше­ние об отпуске!

Алис. Это я просила!

Капитан. Я в отпуск не пойду!

Алис. Приказ уже составлен!

Капитан. Это меня не касается!

Алис. Видишь, Курт, для этого человека не сущест­вует ни законов, ни конституции, ни норм человеческо­го поведения... Он стоит над всем и всеми, Вселенная со­здана для его личного пользования, Солнце и Луна вра­щаются лишь для того, чтобы вознести его славу к звездам; таков мой муж! Жалкий капитанишка, не су­мевший даже стать майором, его напыщенность вызыва­ет смех, а он воображает, будто страх; эта кляча боится темноты и верит барометрам, и ко всему этому заключи­тельный акт: тачка навоза, да еще и не лучшего качества!

Капитан (обмахивается в полном самоупоении букетом, не слушая Алис). Ты Курта завтраком на­кормила?

Алис. Нет!

Капитан. Иди и скоренько приготовь два, два отличных бифштекса.

Алис. Два?

Капитан. Один — мне!

Алис. Но нас же трое!

Капитан. Ты тоже будешь? Ну, тогда три! Алис. А откуда я их возьму? Вчера ты пригла­сил Курта поужинать, а в доме не было даже корки хлеба; Курт просидел возле тебя всю ночь на голод­ный желудок и кофе не мог выпить, поскольку кофе нет, а в кредит нам больше не отпускают!

Капитан (Курту). Она злится на меня за то, что я вчера не умер!