Стриндберг - Пляска смерти

Капитан (Курту). Она злится на меня за то, что я вчера не умер!

Алис. Нет, за то, что ты не умер двадцать пять лет назад, что не умер прежде, чем я появилась на свет!

Капитан (Курту). Вот, послушай ее!.. Вот что получается, когда заключаешь брак, мой милый Курт! А этот уж точно заключен не на небесах!

Алис и Курт обмениваются многозначительными взглядами.

(Встает с кушетки и направляется к двери.) Кстати! Вы как хотите, а я отправляюсь на службу! (Надева­ет старолюдную артиллерийскую каску с султаном, перевязь с саблей и шинель.) Если меня будут спра­шивать, я на батарее!

Алис и Курт тщетно пытаются его остановить.

Прочь с дороги! (Выходит.)

Алис. Иди, иди! Ты всегда уходишь, чувствуя, что сражение проиграно, поворачиваешься спиной, а жене предоставляешь прикрывать отступление — ге­рой во хмелю, хвастун без удержу, лжец. Пропади ты пропадом!

*    * •

Курт. Неслыханно!

Алис. Ты еще не знаешь всего!

Курт. Неужели есть и еще что-то?

Алис. Но мне стыдно...

Курт. Куда он сейчас пошел? Откуда силы взял?

Алис. Тебе бы только вопросы задавать! К унте­рам отправился, поблагодарить за цветы... останется с ними выпить и закусить! И будет поливать грязью офицеров... Если бы ты знал, сколько раз ему угрожали отставкой! Его держат лишь из сострадания к семье! А он воображает, будто из-за страха перед его превос­ходством! И бедных офицерских жен, всячески нам по­могавших, он ненавидит и говорит про них гадости!

Курт. Должен признаться — я добивался этого назначения в надежде обрести здесь, у моря, покой... о ваших отношениях я ничего не знал...

Алис. Бедный Курт!.. Где же ты поешь?

Курт. Э, пойду к доктору, а вот ты-то как? По­зволь, я все устрою.

Алис. Только чтоб он не пронюхал, а то он меня прикончит!

Курт (смотрит в окно). Смотри, стоит на валу, на самом ветру!

Алис. Жалко его... ну почему он такой!

Курт. Вас обоих жалко!.. Чем вам можно помочь?

Алис. Не знаю... Пришла еще целая пачка сче­тов! Он их и не заметил!..

Курт. Иногда не видеть — счастье!

А л и с (у окна). Распахнул шинель, подставил грудь ветру! Он хочет умереть!

Курт. Не думаю, ибо только что, чувствуя, как жизнь покидает его, он начал цепляться за мою, при­нялся расспрашивать о моих делах, словно хотел влезть в меня и жить моей жизнью.

Алис. Вот она, его вампирская натура... вмеши­ваться в чужие судьбы, высасывать интерес из чужих жизней, устраивать чужие дела, поскольку его собст­венная жизнь ему совершенно неинтересна. И запо­мни, Курт, ни в коем случае не подпускай его к своей семье, не знакомь его со своими друзьями, ибо он от­нимет их у тебя и приберет к рукам... В этом он на­стоящий колдун!.. Приведись ему встретиться с твои­ми детьми, и у него, как ты скоро убедишься, никого ближе их не будет, он начнет давать им советы и вос­питывать их по собственному разумению, но прежде всего — против твоего желания.

Курт. Алис! А не он ли, случаем, лишил меня детей при разводе?

Алис. Поскольку все уже в прошлом — да, он!

Курт. Я подозревал это, но не был уверен! Зна­чит, он!

Алис. Когда ты, полностью доверяя моему мужу, отправил его посредником к своей жене, он принялся обхаживать ее и научил, как отобрать у тебя детей!

Курт. О Господи!.. Боже правый! Алис. Вот тебе еще одна его сторона!

Молчание.

Курт. Знаешь, сегодня ночью... он, думая, что уми­рает... взял с меня обещание позаботиться о его детях!

Алис. Но ты, надеюсь, не собираешься мстить моим детям?

Курт. Исполнив обещание? Конечно! Я буду за­ботиться о ваших детях!

Алис. Страшнее мести ты и выдумать не мог, ибо сильнее всего на свете он ненавидит благородство!

Курт. Стало быть, я могу считать себя отомщен­ным! Не прибегая к мести!

Алис. Для меня месть — орудие справедливости, и я ощущаю душевный подъем, видя, как бывает на­казано зло!

Курт. Ты по-прежнему стоишь на своем!

Алис. И буду стоять до конца! И если я когда-нибудь прощу или полюблю врага, можешь назвать меня лицемеркой!

Курт. Алис! Человек иногда обязан о чем-то умол­чать, чего-то не заметить! Это называется снисхожде­нием, и мы все в нем нуждаемся!

Алис. Только не я! Моя жизнь чиста и открыта, и я никогда не играла краплеными картами.

Курт. Сильно сказано!

Алис. Нет, слишком слабо! Ведь сколько неза­служенных мучений я претерпела ради этого челове­ка, которого никогда не любила...

Курт. Почему ты вышла за него?

Алис. Знать бы!.. Потому что он взял меня! Со­блазнил! Понятия не имею! И потом, мне хотелось выбиться наверх, в сливки общества...

Курт. И ты бросила свое искусство!

Алис. Всеми презираемое!.. Но, знаешь, он меня обманул! Сулил красивую жизнь... уютный семейный очаг! А оказалось — одни долги... золото блестит лишь на мундире, да и то не золото вовсе! Он обма­нул меня!

Курт. Погоди, погоди! Молодой влюбленный обычно с надеждой смотрит в будущее... а если на­дежды не всегда сбываются, его надо простить! У ме­ня на совести такой же обман, но я не считаю себя обманщиком!.. Что ты там на валу высматриваешь?

Алис. Смотрю, не упал ли он.

Курт. Что, упал?

Алис. К сожалению, нет! Вечно он меня обма­нывает!

Курт. Тогда я иду к доктору и судье!

Алис (садится у окна). Иди, мой милый Курт. Я посижу здесь и подожду. А ждать я научилась!

Антракт

Та же декорация при дневном освещении. На батарее по-преж­нему расхаживает часовой. Алис сидит в кресле справа; у нее

седые волосы.

Курт (постучав, входит слева). Добрый день, Алис!

Алис. Добрый день, друг мой! Присаживайся!

Курт (садится в кресло слева). Пароход прича­ливает!

Алис. Представляю, что будет, если он с ним приехал!

Курт. Он приехал — я видел, как блеснула его каска... Что он делал в городе?

Алис. Можно вычислить. Он надел парадный мун­дир, значит, был у полковника, прихватил перчатки — стало быть, наносил визиты.

Курт. Ты заметила, какой он вчера был спокой­ный? С тех пор как бросил пить и во всем соблюдает умеренность, он стал другим человеком — уравнове­шенным, сдержанным, внимательным...

Алис. Знаем мы эти штучки, но будь он трезвым все время — вот был бы кошмар для человечества. Пожалуй, человечеству повезло, что виски делает его смешным и безвредным!

Курт. Зеленый змий укротил его!.. Но ты обра­тила внимание, что, после того как смерть отметила его своей печатью, он держится с каким-то возвы­шенным достоинством? Не исключено, что открыв­шаяся ему идея бессмертия заставила его переменить взгляд на жизнь.

Алис. Ты заблуждаешься! Он порождает зло! Не верь тому, что он говорит, потому что он намеренно лжет! И никто лучше него не владеет искусством интриг...

Курт (разглядывает Алис). Алис! Что это? Ты поседела за последние две ночи!

Алис. Нет, друг мой, я уже давно седая; просто перестала красить волосы, потому что мой муж умер! Двадцать пять лет в крепости... Ты слыхал, что здесь когда-то была тюрьма?

Курт. Тюрьма! Стены и впрямь тюремные!

А л и с. А моя кожа! Даже у детей лица приобрели здесь тюремный цвет!

К у р т. С трудом представляю себе детский лепет в этих стенах!

А л и с. А лепета почти и не было! И те двое, что умерли, погибли от недостатка света!

Курт. Как ты думаешь, что теперь будет?

Алис. Решающее сражение, с нами обоими! Когда ты читал телеграмму от Юдифи, в его глазах сверкну­ла знакомая мне молния. Предназначавшаяся, естест­венно, ей, но, как тебе известно, Юдифь неприкосно­венна, и посему заряд ненависти ударил в тебя!

Курт. И что, по-твоему, он собирается предпри­нять против меня?

Алис. Трудно сказать, но он обладает невероят­ной способностью или везением вынюхивать чужие тайны... и ты, наверное, заметил, как весь вчерашний день он буквально жил твоим карантином, как выса­сывал интерес из твоей жизни, живьем пожирал тво­их детей... Настоящий людоед, я его знаю. Его соб­ственная жизнь покидает его или уже покинула...

Курт. Мне тоже показалось, что он уже по другую сторону. Лицо как будто фосфоресцирует, точно он начал разлагаться... и глаза горят, словно блуждающие могильные или болотные огоньки... Он идет! Скажи, тебе никогда не приходило в голову, что он ревнует?

Алис. Нет, ему высокомерие не позволяет!.. «По­кажи мне того, к кому мне стоило бы ревновать!» Это его слова!

Курт. Тем лучше; у него даже недостатки отли­чаются определенными достоинствами!.. Пойти мне все-таки встретить его?

Алис. Не проявляй учтивости, иначе он обвинит тебя в двуличии! А когда он примется врать, сделай вид, будто веришь; я прекрасно умею переводить его ложь и с помощью собственного словаря всегда вы­уживаю правду!.. Я предчувствую что-то ужасное... Курт, только не выходи из себя!.. В нашей долгой борь­бе у меня было единственное преимущество — я была трезва и потому не теряла присутствия духа... А он всегда проигрывал — из-за виски!.. Ну, сейчас увидим!