Санин Евгений - Чудо - из чудес
Это был — денарий Тиберия!
Который он неосторожно, прямо без пакетика, бросил в карман на всех этих радостях…
— Простите! — бросая сумку, выхватил он у никак не ожидавшей от него этого продавщицы монетку.
Достал из кармана куртки сторублевую бумажку, положил ее, придавливая ладонью, на прилавок.
— Сдачи не надо! — сказал он и, не выдержав, как некогда в подобной ситуации, только в автобусе отец Тихон, когда был еще Василием Ивановичем, добавил: — На эту, как вы сказали, пуговицу половину вашего магазина скупить можно. Если не весь вообще!
И когда они с Леной, провожаемые не знавшей гневаться ли ей дальше или удивляться тому, что услышала, продавщицей, добавил:
— История повторяется!..
Смеясь и то и дело перебивая друг друга, вспоминая все то, что только что произошло в магазине, они дошли до дома.
И в недоумении…
Страхе…
И даже ужасе — застыли на месте.
Перед распахнутыми воротами стоял вдребезги разбитый ломом, который лежал тут же рядом, «Лексус» Вани…
10
— Что она натворила! — простонал Ваня.
— Вань!
— Ты видел, что здешние хулиганы с твоей машиной сделали?!
Лена со Стасом с грохотом распахнули входную дверь.
Ворвались в комнату Вани.
И… застыли на пороге.
Ваня, сгорбившись, как накренившаяся скала, готовая вот-вот рухнуть в подмывшее ее основание бурное море, сидел за столом.
Лицо его снова было в багровых пятнах.
Скулы так и ходили ходуном…
— Это не хулиганы, — с трудом выговаривая каждое слово, возразил он.
— А кто же?
— Я…
— Ты?!
— Ну да, своими руками. А что — нельзя?!
Ваня взял допитую почти до дна бутылку, плеснул из нее немного водки в аквариум и, чокнувшись с ним, приложился к ней.
— Что ты делаешь? — закричала Лена.
- Ну не могу же я пить в одиночку, как алкоголик! – на мгновение отрываясь от горлышка, пьяно пожаловался Ваня.
Стас подбежал к нему и вырвал из рук бутылку.
- Тебе вообще нельзя пить! – напомнил он.
- А жить теперь можно? – поднимая на него глаза, наполненные такой болью, что Стас невольно содрогнулся, спросил Ваня.
— Ванька, ты что, с ума сошел? И это говорит православный человек! — воскликнула Лена.
— Откуда у тебя только такие мысли?! — с укором поддержал ее Стас.
— А вот откуда!
Ваня со злобой подтолкнул рукой лежавший перед ним на столе телефон.
Стас взял его.
И, вспомнив, что Лена плохо видит, сам прочитал вслух смс-сообщение:
«Ребенка больше нет. Ты свободен. Папа сделает развод в три дня без твоего участия. Прощай. Больше уже не твоя Виктория».
— Что она натворила! Погубила живую душу… — простонал Ваня. — Ну хотя бы родила, чтобы его можно было крестить. И отдала мне… Да и священником я теперь уже не смогу быть никогда. Так что всё, дорогие мои друзья и родственники! Жизнь — кончилась…
— И началась пьянка? — гневно перебила его Лена. — Тебе что, мало примера папы? Захотел служить сатане?
Ваня вздрогнул.
Беспомощно посмотрел на Стасу, сестру.
Сильно качнулся.
И багровые пятна прямо на глазах стал ярко-пунцовыми…
— Ой, Ванечка, подожди, Ванечка! Потерпи, родной! — запричитала та. — Сейчас я тебе помогу!
Лена выбежала из комнаты и, вернувшись с полными горстями снега, принялась тереть им лицо и спину брата.
Увидев рубцы на его спине, она сама зябко передернула плечами и всхлипнула:
— Ну что, легче?
Однако такая мера оказалась недостаточной.
К счастью, прибежала мама и дала сыну понюхать нашатырь.
После этого глаза Вани стали приобретать осмысленное выражение.
И он понемногу пришел в себя.
— Ничего еще не потеряно! — принялся успокаивать его Стас. — Да, в священники не рукополагают после развода. Но ведь ты же можешь стать им через монашество?
— Ох, Стасик, я тебе уже говорил раньше и снова повторяю: если бы все это было так просто! — заскрежетал зубами Ваня и с силой стукнул кулаком по столу:
— Пример с Викой это только подтверждает. А ну, как став монахом, опять не сдержусь и согрешу. И что тогда?!
Стас подумал-подумал — стоит ли это говорить при Лене — и все же сказал:
— Если действительно цель твоей жизни стать священником и служить Богу и людям, то ради этого — ты выдержишь все. Тем более что в этом сам Господь будет тебе помогать. Вон я, даже не помышляя о священстве, когда потерял Ленку, и то поставил на всем этом, ну, то есть, личной жизни, крест. Понимаю, что слово — не дело, и всякое в жизни бывает. Но твердо тебе говорю — донес бы его до конца. Из любви к Ленке. А тут ты только представь себе — к самому Богу! Ну разве ради такого не стоит потерпеть и выполнить и этот обет?
Слушая слова Стаса, Лена побледнела и опустила голову.
Ваня поднялся.
Его чуть качнуло.
Но он тут же окончательно взял себя в руки и уже совершенно трезво крепко обнял Стаса:
— Спасибо, друг! Ты сказал то, что мне сейчас больше всего было нужно! И со всеми моими страхами, отчаянием и сомнениями покончено. Все, я сказал — всё! Навсегда!
Ваня решительно отключил телефон.
Взглянул на разложенные листы с проектами по восстановлению храма в Кругах и сокрушенно покачал головой:
— Да… Дел тут невпроворот. С машиной, конечно, я поторопился…
— Ну, если дело только в машине…
Стас взглянул на Лену.
Та, даже не слушая его, радостно закивала.
И он сказал:
— То мы отдаем тебе свою. Они у нас совершенно одинаковые, так что, думаю, ты даже не заметишь потери!
— Да вы что?! — начал было Ваня.
Но Лена, подойдя к нему, прикрыла своей ладошкой ему рот.
А Стас, достав из кармана ключи от машины, протянул их Ване.
— А на чем же вы тогда в Москву-то поедете? — промычал Ваня.
Но и этот вопрос, как бывает всегда, когда дело делается не кесарю, а — Богу, вскоре решился.
Словно бы сам собой.
В селе все быстро становится известным.
В комнате Вани появились вскоре…
Встревоженный Ник.
Почти одновременно с ним — Сергей Сергеевич, Владимир Всеволодович и Григорий Иванович.
С ружьем в руках Будко-старший.
Узнав, что случилось с машиной, губернатор сказал:
— Ты, Иван, мне только заявление напиши, что это сделали, по зависти к богатым людям, какие-то незнакомые тебе вандалы. А в моей власти велеть провести дознание так, чтобы дело сразу закрыли, и тогда тебе выплатят страховку. Иными словами, вернут новую, точно такую же машину.
— Спасибо, Григорий Иванович, — поблагодарил Ваня. — Но машину разбил я. И писать такого заявления не буду. Иначе тут же усыновлюсь сатане и за ложь — разве это не предательство Бога? — только уподоблюсь Иуде, который получил свои тридцать сребреников.
— Ну спасибо, сынок! Ты — настоящий Герой. Воин Христов, — с облегчением вздохнул Григорий Иванович. — Сам устоял. И меня в грех не ввел. Если хочешь, можешь идти на работу в мою администрацию. Я тебя быстро сделаю вице-губернатором или мэром любого города. Там у тебя уже по должности будет машина не хуже!
— Нет, я уж лучше в семинарию, монастырь и — если Господь сподобит, в священники. То есть, иеромонахи, — поправился Ваня и, положив руки на плечи друга и сестры, с улыбкой добавил: — А машина у меня теперь снова есть. Мне свою Стасик с Леной передарили!
— Сынок, а из того, что осталось от твоей бывшей, можно я снегоход сделаю? — услышав это, попросил Будко-старший.
— Снегоход из «Лексуса» за пять миллионов? — с усмешкой покачал головой Ник. — Это круто даже для Покровки!
А всерьез сказал:
— Делайте, конечно! А вы, ребята, молодцы! Правильно поступили, — повернулся он к Стасу с Леной. — Я немедленно куплю вам новую, еще более престижную машину, как только освобожусь…
— Простите, — остановил его Будко-старший, — слово какое-то не самое удачное, оно больше подходит для тех, кто сидел!
