Санин Евгений - Чудо - из чудес
— Ну что ж, спасибо и на этом! — через силу усмехнулась мама.
И, снимая на ходу с головы полотенце, направилась в зал, где, как было видно через приоткрытую дверь, стоял накрытый для угощения стол.
Стас посмотрел на вздохнувшего с пониманием папу.
Затем на едва не плачущую от досады на саму себя Лену и развел руками.
Как бы там ни было — а знакомство, уже в новом качестве родственников — состоялось!
2
Мама готова была уже встать и обнять обоих детей…
После того, что произошло с амфорой, Стас был уверен, что отношения мамы с Леной придется теперь заглаживать и налаживать не один день.
А то и неделю.
Но уже начало ужина показало, что на этот раз, кажется, он, к счастью, ошибся!
Обычно не любившая, когда сын с мужем молятся перед едой, мама или демонстративно начинала есть в это время или старалась подгадать так, чтобы сесть за стол, когда они закончат молитвы.
На этот раз — впервые на памяти Стаса! — она простояла вместе со всеми пока Сергей Сергеевич, Стас и Лена пропели и «Отче наш» и «Богородице Дево, радуйся», и все, что православному человеку положено читать перед каждым завтраком, обедом и ужином.
Сергей Сергеевич, подняв бокал, торжественно-официальным тоном назвал сегодняшнее мероприятие филиалом свадьбы, поздравил молодых и крикнул:
— Горько!
Стас — хоть и пора было уже привыкнуть к этому на той, большой свадьбе в Покровском, смущаясь мамы, лишь слегка коснулись губами щеки Лены…
А та и вовсе зарделась.
Видя это, Сергей Сергеевич со словами «Какие наши годы?» наклонился к жене и крепко поцеловал ее.
— Да ладно тебе! Серебряная свадьба на носу, а туда же! — отмахнулась от него та, но стало заметно, как сразу поднялось у нее настроение.
— Горько! — еще громче провозгласил папа.
На этот раз Стас с Леной отважились поцеловаться по-настоящему.
Но тут же из комнаты Стаса раздалось приглушенное:
— Горько! Горько!
— Ой! — спохватилась мама. — Это же ваша Горбуша о себе знак дает! И правда, какая умная! Может, нам стоит занести клетку в зал? Все-таки, теперь она, что там ни говори — тоже член нашей семьи?
Стас стремглав выполнил предложение мамы, поставив клетку на дальнем краю стола.
Горбуша обвела всех и все зорким взглядом и, остановив взгляд на красной икре, восторженно каркнула:
— Добрый вечер!
— Надо же! — подивилась Лена. — Первый раз ничего не перепутала!
Сидевшая напротив невестки мама взяла из тарелки кусок сыра побольше и попросила:
— Леночка! Я пока еще ее боюсь, да и она ко мне пока не привыкла — вдруг клюнет… Дай ей, пожалуйста, от меня это!
Не видя, что именно дает ей свекровь, Лена беспомощно принялась водить перед собой рукой.
— Ой, мам! — тут же пришел ей на выручку Стас. — А ведь вороны не едят сыра! Крылов в своей басне все перепутал!
— Да, — подтвердила Лена. — Я вот и Стасику говорю, что это ему — наглядный пример, как будущему писателю, об ответственности за каждое написанное и тем более изданное им в книге слово!
Мама так заинтересовалась этими словами Лены, что машинально сама стала есть сыр.
А Лена продолжала:
— Если бы вы только знали, какой замечательный исторический роман он сейчас пишет! Про Древнюю Грецию! Про Древний Рим! Да еще и с Благой Вестью, которую нес апостол людям две тысячи лет назад и, значит, через эту книгу несет и сегодня уже — нам. Насколько я знаю, аналогов этому просто нет во всей мировой литературе!
— Эх, если бы он еще и писался! — вздохнул Стас.
Лена успокаивающе погладила его руку и сказала:
— Напишешь! Я для этого все, что только смогу, буду делать! Постараюсь во всем тебе помогать!
Растроганная этим мама была уже готова подойти и поцеловать их обоих.
Но тут Горбуша нетерпеливо напомнила о себе:
— Икар! Икар-р! — громко прокричала она.
— Она что — и про мифических древних героев знает?! — ошеломленно взглянула на ворону мама, еще в детстве приносившая сыну книжечку про Дедала и Икара.
— Нет, — улыбнулась Лена. — Это она у нас икру выклянчивает. И вообще Горбуша любит слова, в которых есть слово «кар».
Лена сидела в теплой вязаной кофте.
Прислонившись плечом к Стасу.
И все равно чувствовалось, что ей холодно.
— Ты случайно не простудилась в дороге? — заметив это, неожиданно встревожилась мама.
— Да нет, просто привыкла к печке, — объяснила Лена. — У нас ведь дома насколько захочешь — настолько и натопишь!
— А тут — насколько дадут! — развел руками Сергей Сергеевич.
Он сам сделал бутерброд с икрой и отнес его Горбуше.
— Горбуша хорошая, — похвалил он. — Ешь!
Горбуша, услышав еще одно знакомое слово, быстро склевав икру, принялась развивать тему:
— Стасик кар-роший… Стасик любимый… — начала она.
— Горбуша! — испуганно прикрикнула на нее Лена. — Хватит, остановись! А то будет тебе кошкараул!
И смущенно пояснила:
— Дальше уже у нее идет только одно мое личное!
Теперь мама готова была даже встать и обнять обоих детей.
Но тут Стас, на несколько мгновений потеряв бдительность, упустил из виду то, что Лена потянулась к бокалу и уронила его…
Близоруко щурясь, она попыталась найти его на столе.
Натолкнулась на большой осколок.
Поранила ладонь…
Сергей Сергеевич сбегал к себе в кабинет, прижег порез и ловко забинтовал Лене руку.
— Простите, — виновато пробормотала она. — Вот неуклюжая! Я не хотела…
— Ничего-ничего! — успокоила ее мама. — Как говорится, к счастью!
Горбуша снова закаркала.
На этот раз как-то трудно, с надрывом.
И мама спросила:
— А теперь она что просит?
Лена пожала плечами и сказала:
— На этот раз ничего. Вороны иногда кричат так — от боли. Они очень тяжело переносят перепады атмосферного давления.
— Бедненькая! — с сочувствием взглянула на Горбушу мама. — Как я ее понимаю!
— Да, вороны чаще умирают не от старости — они вообще, я читала, до ста лет живут — сколько, не выдерживая этих перепадов, — кивнула Лена. — Горбуша, это еще моя мама заметила, чувствует их раньше людей и даже всех метеорологических приборов.
— Сережа, ты слышал? — обрадовалась мама и с упреком сказала детям: — Что же вы сразу-то мне об этом не сказали! Теперь я буду слушать, и как только Горбуша начнет каркать так, как только что, сразу принимать лекарства.
— Лекар-рства! Лекар-р-рства! — услышав новое слово, охотно подхватила быстро пришедшая в себя Горбуша.
Лена взглянула на Стаса: вот видишь, мы боялись, что маме не понравится карканье Горбуши, а оказывается, совсем наоборот.
А мама принялась словно учительница — ученице втолковывать Горбуше, которая охотно вторила ей:
— Картина! Корзина! Картонка!
— Стенокардия! Брадикардия! Корвалол! Валокардин! Карведилол! — поддержал жену Сергей Сергеевич названиями сердечных болезней и лекарств.
Не остался в стороне и Стас.
На радостях, что все так хорошо закончилось, он поддержал эту игру названиями городов древних греков и именами римских императоров:
— Карфаген! Коринф! Карнунт! Каракалла! Кар! Карин!
Так продолжалось до тех пор, пока Лена не разбила фарфоровую чашечку из дорогого китайского сервиза.
Тут уже мама внимательно посмотрела на нее и с неожиданным подозрением спросила:
— Леночка, а что у тебя с глазами?.. Ты что — плохо видишь?!
Стас попытался объяснить маме, что у Лены временные проблемы со зрением и почему.
Но та просяще положила ладонь на его плечо.
Вместо ответа достала из кармана кофты свои очки.
Надела их.
И честно взглянула на маму.
— Да ведь это же — не стекла, а линзы! — ужаснулась та.
— Ты бы сказала еще — телескопы! — нахмурился Стас. — И вообще, Лена почти потеряла зрение, чтобы не только закончить школу с золотой медалью, но и параллельно проходя все, что изучаю я. Чтобы, став моей женой она могла бы говорить со мной на равных. А мне, чтобы не было скучно с ней! И, если хочешь знать, во многом, она имеет знания гораздо глубже моих!
