Пламя Эгиды. Книга 2 - Александр Кронос
— Во-первых, нам необходимо убедиться, что это действительно вы. И подтвердить, что вы на самом деле провели всё это время в плену.
Полковник собирался продолжить, но Всеволод сделать этого не дал. Опершись руками на столешницу, подался вперёд, чуть приподнявшись со своего стула.
— Кто ты такой? Кем себя считаешь, что смеешь так говорить со МНОЙ? Всеволодом Рощиным! Знаешь, что с тобой сделают, когда я встречусь с императором?
Громко хлопнув ладонью по столешнице, Рощин продолжил, испепеляя полковника взглядом и буквально давя тембром своего голоса.
— Ты хотя бы представляешь, что это такое — провести столько времени в подобной темнице? Этот ублюдок…
В этот раз дослушивать до конца офицер не стал. Вместо этого хорошо поставленным командным голосом озвучил очень простую команду:
— Стоп! Всё это вы расскажете людям, которых пришлёт столица. До тех пор считайте себя нашим гостем.
Вот теперь его линия поведения наконец стала мне чуть более ясна. Самоедову действительно было очень интересно узнать все детали. Но при этом офицер опасался того, что информация может его убить.
На самом деле весьма разумное предположение. Многие люди гибли из-за того, что узнавали нечто, не соответствующее их статусу. И если подумать, полковник мертвоборцев — не совсем та фигура, которую легко допустят до сведений об убийстве кого-то из императорской семьи. Не окажись он на месте событий, офицер вовсе бы никогда об этом не услышал. Слишком уж невелик был его статус, если сравнивать с масштабами проблемы.
Именно поэтому он не задавал никаких вопросов. И могу поспорить — ему это давалось с большим трудом. Неплохая выдержка, чаще встречаемая среди дипломатов и переговорщиков всех мастей.
Прежде чем Всеволод успел ответить, Самоедов заговорил вновь.
— Что касается вашей семьи, боюсь, у меня не самые хорошие новости. Они вступили в крупный конфликт и проиграли.
Полковник замолк, а вот Рощин как-то сразу чуть осел, посмотрел на него с искренним удивлением.
— Проиграли? Кому? Где они теперь?
Мгновение помолчав, с явным напряжением в голосе добавил:
— Фамильная усадьба ведь всё ещё наша? Или её захватили?
Выражение, которое появилось на лице мертвоборца, явно не сулило ничего хорошего. Собственно, он даже отвечать сразу не стал. Как минимум, секунд пять молчал, скорее всего пытаясь придумать формулировку, которая смягчила бы удар. Но, судя по тому, что именно в конце концов озвучил, ничего дельного в голову полковника так и не пришло.
— Вы не совсем верно меня поняли. Нет больше фамильной усадьбы. И самой семьи Рощиных тоже нет. Все мертвы.
Кричать Всеволод не стал. Но в целом отреагировал ничуть не менее эмоционально — блеснувшая от него волна мощной ауры заставила меня сразу же окутать себя защитным покровом. Напротив засверкал золотом барьер Самоедова. Осыпался пылью цветок на подоконнике. Пошли трещины стены.
А потом сработала внутренняя система контроля. Точечно обрушившись на источник угрозы и подавив его.
Могу поспорить, в иных обстоятельствах это потребовало бы от локальной сети артефактов куда больше ресурсов. Но прямо сейчас Рощин был всё ещё нестабилен. Его энергетическая структура не восстановилась, а звёзды были изрядно размыты. Да что там — в теле старика функционировала едва ли треть энергетических каналов. Он толком не мог воспользоваться собственной силой.
Подняв изрядно подрагивающую правую руку, Всеволод опустил её на стол. Сжав пальцы в кулак, яростно прохрипел:
— Когда об этом узнает император, тебя четвертуют. А потом я вернусь на свои земли и сдеру кожу с каждого, кто участвовал в убийстве моей семьи.
Я думаю, Рощин бы однозначно продолжил. Но прямо сейчас ему приходилось держать колоссальное давление. Что несколько ограничивало возможности ведения беседы.
Где-то в здании завыла сирена, а полковник, не отрывая взгляда от аристократа, осторожно заговорил.
— Сейчас на престоле Михаил Первый из династии Годуновых. Опасаюсь, он с вами не знаком. Даже если видел в детстве, вряд ли сейчас это вспомнит. А я получил чёткий и однозначный приказ, который не собираюсь нарушать.
Мгновение подождав, продолжил:
— Поверьте, если все данные подтвердятся и вы убедите людей из столицы, что на самом деле являетесь Всеволодом Рощиным, награда будет солидной. Но это нужно обсуждать не со мной. Я всего лишь тот человек, который должен охранять вас до прибытия посланников трона.
Всеволод попытался ответить, но давление сыграло свою роль — у старика вышло лишь издать пару невнятных звуков. А офицер тихо поинтересовался:
— Если я прекращу работу артефактов, вы обещаете больше не пытаться убить одного из имперских офицеров?
Несколько мгновений эти двое мерились взглядами. В конце концов, Рощин медленно кивнул. А ещё через секунду давление спало, и я смог убрать свой защитный покров.
Спасённый старик, с шумом втянув в себя воздух, покосился на меня. Потом взглянул на офицера:
— Я только что слышал, как вот этот парень обещал перебить едва не всех твоих людей. И фактически говорил о мятеже против престола. Тогда как я — верный слуга династии, который беспокоится о своей семье. Не видишь здесь противоречий?
Уверен, похожие мысли крутились и в голове самого полковника. Тем не менее озвучивать их он не рисковал, хотя происходящее ему однозначно не нравилось.
— Он всего лишь говорил. Вы начали действовать. Это разные вещи. К тому же, я знаю, кто это такой и что он тут делает. А вот вы появились буквально из ниоткуда.
Всеволод возмущённо выдохнул и повернул голову, посмотрев на меня. То ли желая разорвать на месте, то ли запрашивая поддержки. По его лицу было не понять, а полный хаос внутри энергетической структуры не позволял считать эмоциональный фон.
Я же взглянул на полковника:
— Если вы закончили, я хотел бы вернуться к своим делам.
В обращённом на меня взгляде Самоедова скользнуло раздражение, сразу же вслед за которым пришло опасение.
— Каким именно делам? Собираетесь отправиться к себе в усадьбу?
Я с невозмутимым видом кивнул.
— Безусловно. Но перед этим я хотел бы закончить начатое. Заключить мирное соглашение с фамилией Цурабовых. Они ведь всё равно здесь.
Судя по изумлённому выражению лица, такого поворота офицер не ожидал.
— Мне кажется, это не самое лучшее место, чтобы вести дипломатические переговоры.
Хмыкнув, я изобразил удивление уже на собственном лице.
— Почему? Они всё равно будут вынуждены ждать, пока ваш приятель кого-то пришлёт. Или когда отправят своих людей Морозовы. Никто не мешает нам обменяться парой
