Пламя Эгиды. Книга 2 - Александр Кронос
Когда мы удалились на несколько кварталов от управы, сидящий рядом со мной полковник всё-таки не выдержал. Повернув голову, поинтересовался:
— Как так вышло, что вы немецкий барон, но прекрасно говорите по-русски?
Глянув на него, я пожал плечами.
— Это единственный вопрос, который вас сейчас интересует?
Тот на секунду замялся, видимо, ожидая несколько иного ответа, а я сразу же продолжил:
— Могу вместо этого рассказать, как именно пленили Всеволода Рощина. Конечно, если вам интересно.
Офицер сразу помрачнел. Недовольно вздохнув, отвернулся к окну. Я же бросил взгляд на водителя и откинулся на спинку сидения. Если не считать самого шофёра, Самоедов взял с собой только адъютанта. Судя по всему, не рассчитывая, что мы столкнёмся с реальной угрозой. Повернув голову, решил на всякий случай обозначить очевидный факт:
— Вы же понимаете, что среди ваших людей немало тех, кого могли бы казнить за измену?
Вот на это офицер среагировал более чем остро. Едва ли не рывком развернувшись ко мне, напряжённым голосом уточнил:
— На каком основании? И верно ли я понимаю, что вы признаётесь в убийстве одиннадцати моих людей?
Я отрицательно качнул головой.
— Никаких признаний, господин полковник. Исключительно мои умозаключения. Хотя уверен, вы и сами о многом догадываетесь.
Несмотря на солидное количество защитных артефактов, его эмоции наружу всё равно пробивались. И судя по ним, Самоедов был изрядно зол. А вместе с тем заинтригован. Но несмотря на это, продолжать диалог не стал. Вместо этого заставил себя снова отвернуться к окну, и замолчал.
Сам я продолжать беседу тоже не стал. Тем более мне было о чём подумать. А если полковник не уловил намёка на то, что наш маршрут и точку назначения могли легко кому-то передать, это по большей части было его проблемой. Тем более разведку боем никто не отменял.
Как итог — остаток дороги мы провели в полной тишине. Впрочем, ехать оказалось не так уж и далеко. Расстояние, которое требовало два с половиной часа пути на лошади, с учётом непрерывного галопа и подпитки Изначальной силой, мы промчали всего за час.
Замедлиться пришлось только в самом конце, когда машина свернула на лесные дороги. Тем не менее, водитель довёз нас практически до необходимого места. Остановились мы в просеке, буквально в семи сотнях метров от лагеря.
Как я и предполагал, ждать в машине Самоедов не захотел, обозначив это предельно чётко. С другой стороны, я на это и не рассчитывал.
Что порадовало — так это организация лагеря. Часовые стояли на своих местах, землянки были практически завершены, а часть людей прямо сейчас тренировалась в стрельбе из луков.
Судя по тому, что я видел при помощи крылатых эйдосов, дела шли неплохо. В моё отсутствие всё не развалилось. Что не могло не радовать.
На появление постороннего установленные сторожевые печати, естественно, отреагировали как положено. Впрочем, ставил их я сам, так что сигнал тревоги быстро отменил. Благодаря чему первой о моём появлении узнала русала. Установленная между нами связь, обеспечивала Милославе определённые преимущества. Наблюдая за происходящим с высоты птичьего полёта, я видел, как она подошла к Родиону, после чего они приостановили тренировку.
Так что на окраине лагеря меня встретил строй рекрутов, перед которым застыли трое соратников. Хотя я не был до конца уверен, что могу отнести к ним и Данику Корзину. По крайней мере, сейчас среди её эмоций преобладал гнев.
Который она даже не попыталась сдержать — Даника ринулась навстречу, сразу как увидела наши фигуры. Правда, на середине пути притормозила, приглядевшись к мертвоборцу. И к её гневу добавилась ещё одна эмоция: от девы плеснуло лютой ненавистью.
Потом она снова ускорилась и, остановившись в паре шагов от меня, ткнула пальцем в полковника.
— А его ты зачем сюда привёл? Ты хоть представляешь, на что эти ублюдки способны?
Я молчал, изучая состояние энергетической структуры аристократки. А остолбеневший на момент Самоедов быстро пришёл в себя.
— Напомню, вы говорите про имперского офицера. Если немедленно не успокоитесь, мне придётся взять вас под стражу.
Девушка перевела взгляд на него, её лицо скривилось в гримасе ярости и презрения.
— Имперского офицера? Ты ещё сейчас скажи, что честно служишь престолу. Посмеёмся вместе, на весь лес.
Полковник открыл рот, намереваясь ответить, а я поднял руку, останавливая его.
— Он вынужден меня сопровождать. По приказу лица, близкого к трону.
Мгновение помолчав, всё тем же ровным тоном добавил:
— Но если честно, это не совсем твоё дело. Вернее, совсем не твоё.
Теперь дева нервно рассмеялась:
— Не моё? Ты вообще знаешь, что мне снилось? И как всё это…
Замерев, прикусила губу. Повела взглядом вокруг, как будто впервые видя окружающие нас деревья. Снова уткнула его в меня:
— Что ты со мной сделал? И почему не подождал, пока я проснусь?
Рядом смущённо кашлянул полковник. Не знаю, о чём именно он подумал, но прорвавшиеся наружу эмоции были весьма однозначны — чувствовал тот себя сейчас не очень комфортно. А вот приблизившаяся к нам Милослава озвучила свои мысли вслух.
— Я же говорила, не надо её брать. Пусть бы шла вместе со своими, прятаться на болотах. Она вот так себя ведёт с того самого момента, как проснулась.
Даника яростно выдохнула, поворачивая голову.
— Не тебе пришлось пережить…
Это предложение она тоже заканчивать не стала. А в воздухе послышался голос Родиона, который интересовался куда более прозаичным моментом.
— Всё закончено? Или война ещё продолжается?
Посмотрев на него, я улыбнулся.
— Война закончена — мы выиграли. Трофеи скоро доставят.
Тот с задумчивым лицом кивнул. И, посмотрев на Самоедова, вопросительно приподнял брови. Я же снова усмехнулся.
— Это уже другой вопрос. С Цурабовыми связанный только косвенно.
Девы наконец перестали мериться взглядами и синхронно повернулись ко мне, явно желая услышать, в чём дело. Тогда как я сам ещё раз оглядел лагерь и сразу же обозначил задачу.
— Мне придётся вас покинуть. На сутки или двое. С собой возьму только одного, может быть, двух. Определитесь, кто из вас останется, чтобы за всем присмотреть.
Все трое обменялись взглядами, в которых сквозила вполне понятная реакция — ни один из них не понимал, почему я перекладываю выбор на их собственные плечи. И, естественно, все трое по этому поводу в той или иной степени негодовали. Чего я, собственно, и добивался.
