Сказки Малышки Жюли - Арина Батуева
«Да кому я нужна?!» — вдруг пронёсся в голове Патрика девичий голос, и он задохнулся от волн всепоглощающего отчаяния, исходящих от фигуры на лавочке, застывшей каменным изваянием.
— И всё из-за того, что кто-то что-то сказал? — тихо спросил он.
— Увы! Слова ранят больнее любого оружия. Кто-то когда-то сказал не подумав, и чужое слово покатилось по её жизни снежным комом, пустило корни, обросло болью. И однажды она неожиданно пришла к страшной, но ужасно логичной мысли: раз никто не может её полюбить, то и она сама не может любить себя. Так, отвергая других, она отвергла и саму себя.
— Разве она не понимает, что делает?! — воскликнул Помощник. — Разве не видит?!..
— Понимает, очень хорошо понимает. И очень боится своих мыслей — да, и сейчас ей очень страшно. Но без посторонней помощи она уже не может перестать разрушать себя.
— Значит, мы поможем ей? — взволнованный Патрик вцепился в уздечку Альмута. — Поможем, Док, ведь правда?
— Для этого мы здесь, — ответил тот. — Но она должна довериться нам, иначе мы бессильны…
Пат кивнул на саквояж, прикреплённый к седлу пегаса.
— Вы сделаете снадобье?
— Нет. Это сделаешь ты, — Док без тени улыбки посмотрел на него, а Патрик озадаченно потёр нос: волшебные эликсиры никогда не были его сильной стороной. — Только другим способом: волшебной песней.
— Я? Песней? Магическим вокалом? — Патрик нервно взъерошил волосы и подумал, что лучше уж эликсир состряпать. — Но я же опоздал на этот урок!
— Успокойся, тут нет ничего сложного, — Доктор Тондресс положил руку на плечо Помощника. — Искренне, всем сердцем пожелай помочь ей, иначе и магия не сработает, и врачевание не принесет пользы. А потом просто… спой.
— Что именно спеть? И нужна ли рифма? Я, признаться, не силён в стихах.
— Тайна этой магии кроется вовсе не в рифме, а в словах и мелодии, в звучании голоса, в гармонии звуков — всё это соединяется вместе и получается песня, которая способна так или иначе влиять на человека. Хорошо подумай и найди тот особый ключ, который откроет тебе доверие этой девушки.
Патрик задумчиво потёр подбородок, а потом кивнул.
— Да, я понял. Как её зовут?
Доктор Тондресс снова бросил внимательный взгляд на девушку.
— Даня. Ступай, — Док забрал у Патрика поводья и легонько подтолкнул его вперёд, а в памяти Патрика будто сама собой всплыла одна из колыбельных Доктора.
Даня сидела на холодной скамье, съёжившись и обхватив себя руками. Она смотрела в одну точку и тихо всхлипывала, будто от рыданий, комом стоящих в горле, но глаза были сухими — казалось, в очерствевшем сердце не осталось слёз. Она и сама не знала, что заставило её этим вечером покинуть дом и прийти в этот почти заброшенный безлюдный парк. Она чувствовала себя уставшей и совершенно разбитой, а в голову назойливо лезла одна и та же мысль: «Да кому ты нужна такая?!»
— Ни-ко-му, — одними губами проговорила Даня и вдруг услышала песню.
Голос был тихий и мягкий, как падающий снег, но тёплый — как домашний камин, как пуховые варежки и мурлыканье кота. Он отвлек Даню от мрачных мыслей, и она прислушалась, но никак не могла разобрать слов — они будто ускользали от неё. Даня огляделась по сторонам, но никого не заметила и пожала плечами — мало ли, что почудится.
Но песня по-прежнему звучала, а Даня не могла понять, что с ней происходит: в душу будто проникло маленькое солнышко, согревающее и ласковое, и его лучики теперь бережно исцеляли невидимые, но такие болезненные раны. Глаза на мгновение застлала пелена, и Даня с удивлением стёрла с щеки слёзы: наконец-то исчез этот душащий ком в горле, и она смогла свободно вздохнуть.
Увидев на лавочке рядом с собой незнакомого человека, Даня вздрогнула от неожиданности: она была уверена, что секунду назад там никого не было. Мужчина тепло улыбнулся, и его карие с золотыми искорками глаза тоже засияли улыбкой.
— Привет! — сказал он. — Меня зовут Патрик!
— Привет, — Даня удивлялась сама себе: ещё вчера она сразу бы ушла, а сейчас осталась сидеть на месте. — Это вы пели? — вдруг спросила она.
— Я, — Патрик улыбнулся и снова запел: — В колыбельную песню звёзд ночь вплетёт нить воздушных грёз, станет песнь мягче облаков: спи, мой друг, сладких снов¹.
— Вы очень красиво поёте, — Даня улыбнулась в ответ и вновь ощутила солнышко в сердце. — Хорошая песня.
— Значит, ты поверила мне? И значит, мы сможем помочь тебе? — Пат подался вперед, а Даня испуганно отпрянула.
— Простите, я вас не понимаю! И мне пора домой!
— Ох, нет, подожди! Не бойся меня, пожалуйста! — Патрик поторопился и едва не разрушил тонкую магию, созданную песней. Он поднял обе руки, показывая Дане, что не приближается к ней и что не обидит, а потом указал на место, где его терпеливо ждал Док. — Посмотри туда, видишь около дальнего фонаря кого-нибудь?
— Да, там, кажется, две лошади и какой-то человек.
Внезапно одна из лошадей расправила огромные крылья, и Даня вскрикнула.
— Не бойся, это пегасы. А мужчина, стоящий рядом, мой учитель. Мы прилетели сюда, чтобы помочь тебе.
— Звучит, как полный бред! Какие ещё пегасы? Это же бабушкины сказки!
— Ты же видишь их крылья, а значит — веришь в чудо, — Патрик пожал плечами. — Веришь искренне, несмотря ни на что.
Даня решительно поднялась со скамьи. Непослушными пальцами достала из сумки телефон, чтобы позвонить родителям: надо сказать папе, пусть встретит, иначе от этого паркового маньяка ей не отвязаться!
— «Да кому я нужна?» — услышала Даня и замерла в полушаге, а потом медленно обернулась, с ужасом глядя на нового знакомого.
— Как же так? Вы не могли узнать… — она сморгнула навернувшиеся слёзы.
— Но я знаю, Даня. И знаю, что ты веришь мне: веришь во всё, что я сказал, веришь, что не причиню тебе зла, — но по привычке отчаянно отрицаешь и сопротивляешься сама себе. Зачем ты это делаешь?
Она опустилась обратно на скамью и растерянно посмотрела на Патрика.
— Я не знаю… Не знаю, — слёзы градом покатились по щекам, а Даня, много лет назад запретившая себе плакать в чьём-либо присутствии, даже не пыталась их остановить — лишь закрыла лицо руками.
Вдруг кто-то коснулся ладонью её лба, и слёзы тут же высохли. Даня отняла ладони от лица и увидела незнакомого мужчину.
— Меня зовут Доктор Тондресс, — представился тот, приветственно приподнимая шляпу. Даня сообразила,
