Пожарский-2 - Владимир Олегович Войлошников
В двери коротко постучали, и въехала тележка, уставленная кружками и плошками.
— Ну что, по чайку?
— Слушай, брат, что-нибудь посерьёзнее конфеток там у тебя есть, э?
Змей критически оглядел поляну:
— Ва-а-ай, смотри: хачапури с сыром есть, чебуреки-беляши-и-и, самса с мясом барашка — хватит, э? Или шашлык-машлык заказать?
— Пойдёт, брат! — я подвинулся поближе к столу. — Кузя, у нас сегодня сложный вечер, налетай, дарагой. Тьфу ты, ядрёна-Матрёна, Змей, как подольше с тобой пообщаешься, так этот акцент и прёт…
ЕЩЁ ЭКСПЕРИМЕНТЫ
От Горыныча мы поехали… нет, не домой. Точнее, машину мы загнали домой, в специальный павильончик под названием «гараж», недавно отстроенный во дворе городского особняка. Такая удобная штука! Я сразу предупредил, чтоб в моё отсутствие никто в этом гараже не ошивался — не хотелось бы человека переехать. А возвращаться порталом прямо в гараж (и также выезжать оттуда, не открывая ворот) очень удобно оказалось!
Вот и сейчас мы въехали на отведённый для «Призрака» прямоугольник, закрыли машину и… тут же шагнули малым порталом в Академический двор — ближе ко входу в тренировочную зону, где пространственная магия ещё более-менее работала. Вокруг было сумрачно и совсем пустынно.
— Вон она подъехала! — сказал Кузьма и бодро обратился фибулой.
Да, сегодня мы с Момоко собирались повторить эксперимент со Святогоровым ложем, но уже без Кощеевых капсулок, а то у меня в прошлый раз чуть крыша не улетела.
Момоко сегодня была в довольно длинном плащике — всё-таки сентябрь за середину перевалил, по вечерам прохладно, мёрзнет она, наверное. А вот когда мы только зашли в музей, обнаружилось, что под плащиком на ней было надето восхитительное ничего.
— Так. Только не здесь! — мне пришлось приложить усилия и взять себя в руки. — Нам надо добраться до источника, иначе не видать тебе сияющих глазок.
— Тогда пошли скорее! — Момоко схватила меня за руку и поволокла в избушку с целеустремлённостью тарана.
Да я, в общем-то, и не сопротивлялся.
И было хорошо. Во всех отношениях, да. Пусть скачок не такой существенный, не двадцать единиц прибавка, а пятнадцать — зато и ощущения нет, как будто мозг вынули, хорошенько взбили, а потом обратно в голову заправили. И ушла Момоко вполне своими, пусть и слегка трясущимися, ногами. И даже дорогу из-под ресниц слегка подсвечивала.
Приближались очередные выходные. Я решил, что после опыта своей вотчины в Салтыковские деревни подавно не хочу на ночь глядя соваться, и выезд отложил на раннее утро субботы. Вечер пятницы посвятил больничке и двум бронзовым вивернам. Со всех сторон молодец.
САЛТЫКОВСКИЕ
На самом деле, пора перестать называть мои новые имения таким образом. Никакие не Салтыковские, Пожарские — и точка!
Поскакать в своё время по Русскому царству мне пришлось изрядно, так что не в сами деревни, конечно, но так, чтобы до них оставалось час-два пути, портал я поставить мог. Состав экспедиции был почти прежний: Мы с Кузьмой в «Призраке», шофёр с Фёдором — в грузовике, девять бронзовых волков (в кузове) и сегодня вместо двух помощников, оставшихся в Засечине — шестеро терракотовых воинов. Трое сели с нами, трое — в кузов грузовика. Я открыл портал недалеко от небольшого городка в Омской губернии, убедился, что грузовик благополучно проследовал за мной и свернул переход. Покатили на север. Кузя держал в руках папку с документами, картами дорог и прочими важными бумагами:
— Что характерно, все пять деревень находятся далеко за Уралом.
— Ну а как ты хотел? Чтоб тебе жирное место отдали поближе к столице, да где всё в ряд выстроено? И то я удивлён, что так быстро пять деревень нашли, чтоб дворов было не менее трёх сотен.
Кузя тряхнул бумажками:
— Меня посетила гениальная и неприятная для нас мысль.
— Меня она тоже посетила. Что на деле всё может оказаться вовсе не так красиво, как в бумагах?
— Ага. Дай-ка я проверю… — он порылся в папке. — Ну вот. Самой свежей ревизской сказке* шесть лет. А есть которой девять! Поди знай, что там в натуре деется…
*Документ, представляющий собой
нечто вроде локального акта
переписи населения.
— Приедем — увидим. Первая сравнительно недалеко, минут двадцать всего ехать.
22. БОЛЬШАЯ РЕВИЗИЯ
ОМСКАЯ ОБЛАСТЬ
Итак, радовало хотя бы то, что в деревеньке Ляпляково не засеивали землю дурнотравьем. Здесь были нормальные поля, выпасы, по которым пока ещё прохаживались не загнанные на зиму в стойла стада коров, и даже крошечный общинный сахаросвекольный заводик. Только вот из трёхсот пятнадцати значащихся в ревизской сказке дворов сорок семь были заколочены — а крестьян, оказывается, целыми дворами переселили по государеву приказу на южную границу, организовав нечто вроде полувоенных поселений для защиты от набегающих степняков. Подобная картина наблюдалась и в Брыжкино — деревне, отстоящей на полтора часа езды от этого места. Тоже пятнадцать процентов населения как корова языком смела. Государев живой налог, по указу. А то, что переписи с тех пор не проводили — так срок не подошёл, десяти годов не истекло.
— Вот, вроде, и по закону всё, — хмуро сказал Кузьма, когда мы нырнули в следующий портал, — и по документам всё верно — вот они, дворы. А что они пустые — так никто не обещал, что полные будут.
— Да ладно, не ворчи. Люди живут, детишек рожают. Заселят и эти дворы. Да уже бы заселили, если б какой-то дурак не велел им чужое не трогать. Смысл? Как будто переселенных кто-то вернёт.
