Оборона дурацкого замка. Том 7 - Макар Ютин
Она вдруг замолчала, как будто в сознании Ян выбило пробки.
«Очередная травмированная душа, ничего особенного для Форта», — внутренне вздохнул он.
— Одну технику я получил через Озарение, — Саргон решил бросить ей кость.
Пусть даже не начинает думать в опасном направлении лунной Ци, обретения сил или источника знаний, когда рядом завалялась подобная редкость. Озарение для местных — как визит любимой знаменитости. С той же эффективностью вымывает из мозга все лишние мысли. Да и от образа Ксина-наставника стоит уйти. Неизвестно, как он отреагирует на такую шутку отбитого кочевника.
Смятение на лице тут же сменилось живейшим, ненаигранным интересом.
— Ты можешь мне ее показать? Не сейчас! — она поняла выражение его лица, — у нас будет спарринг, ты ведь помнишь, да? А тебе интересно обменять ее или продать…
Диалог вдруг дал ему ощущение дежавю, а оно почти сразу сменилось ностальгией. Воспоминание о последней нормальной встрече с Ба Мяо, без соблазнительно-гадких темных Богинь, без трещины недоверия и вражды.
— Это твой навык, не стоит им разбрасываться. Впрочем, я готова его у тебя выкупить или обменять на что-то эквивалентное.
— Эм, я подарю ее вам в качестве извинений за свое недостойное поведение(…).
— Даю тебе последний шанс взять слова назад, если рассчитывал на мой отказ. Потому что я заберу твою технику и задам тебе столько вопросов, что у тебя отсохнет язык на них отвечать, — Сказала она ему и Саргон был готов поклясться, что видел ее мимолетную улыбку.
— Шимей! Ты даже не знаешь, какую технику мальчишка имеет в виду, — Дун Цзе неодобрительно покосилась на них обоих.
Саргон не вызывал у нее ни капли доверия. Ян раздражала своей восторженностью на пустом месте. Перед ней просто еще один талант, который вырос среди никчемных отбросов, как одуванчик на камнях.
Редкость, хоть иногда и случается. Бедная девочка, стоило только услышать об ученичестве Гвардейца, насела на бывшего бродяжку, как гончая на зайца. А уж после телесного контакта, когда та смогла вживую ощутить небрежное превосходство чужака над собственной культивацией, и это с ее-то происхождением!
Как итог, легкая пренебрежительная жалость обернулась возмущением, ревностью, а затем — признанием и живейшей потребностью в общении, в диалоге, в обмене знаний. Во всем человеческом взаимодействии среди равных, которого ей до сих пор не хватало.
С самого момента изгнания и до перевода в Старый Город Ян погрузилась в одиночество. Да и после перевода в Отряд Сороки она больше не видела перед собой других культивирующих подростков, помимо нее. Лишь слабосилки смертного ранга или усталые бойцы с выцветшими от снега глазами.
Старые, без амбиций, без попыток стать сильнее, без малейшего желания торговать собственными невеликими секретами. И с гигантским самомнением от невеликих сил и дырявой, кое-как скроенной культивации.
Огромная разница со скромным практиком, который скрывал бриллиант за нищенскими лохмотьями.
И если сначала дева ошибочно приняла контроль Саргона за слабость, за опасный перекос только-только взятого ранга или прерванное вознесение, то после проверки его каналов… интерес исследователя, интерес собеседника, интерес к чужой личности вспыхнул свечей в царстве тьмы.
К вящей головной боли чуткой и отзывчивой старшей сестренки Дун Цзе.
Тем более, Ян, как часто бывало с ней в приступах энтузиазма, слегка перегнула палку.
Она давила на юного культиватора все сильнее и сильнее, выпытывала несуществующие подробности учебы у Такого Великого Человека © придыханием. Пыталась найти общую тему, но сбивалась от их обилия, от долгого воздержания перешла в девичью трескотню на несколько фронтов сразу. Затем и вовсе оттеснила обиженного Юншэна, второй раз вторглась в личное пространство.
Спустя еще несколько минут все более интенсивных расспросов, Саргон попросту не выдержал, поступил как взрослый, ответственный человек: позорным образом сбежал от проблем.
Он решительно зашагал вперед по дороге, однако путь ему заступила Дун Цзе с той же решительностью в позе, только в глазах мелькали искры нехорошей, злой иронии.
Поэтому этот умудренный петлями практик поменял план на ходу и, словно испуганная кошка, побежал в единственную свободную сторону. Там он приметил хорошее, старое, раскидистое дерево. На нем легко удалось бы пересидеть нездоровое любопытство их разношерстной группы.
Юный паладин в два широких, как штанины Маяковского, прыжка преодолел расстояние. Некая раскидистая, точно дуб, и коренастая, раздавшаяся в ширь, а не ввысь сосна являлась единственным приемлемым вариантом в той стороне жидкого снежного безмолвия.
На ее кудлатой, смолистой кроне хватило бы места для половины отряда, а ветви удобно переплетались в подобие гнезда.
Впрочем, все раздражение облетело с Саргона сморщенными осенними листьями, стоило только подойти в плотную к своему вынужденному средству спасения.
Лопнул и завонял тухлым яйцом невидимый ранее барьер. Дерево вблизи стало выглядеть иначе: мертвый ствол, исчерченный чернильными линиями фиолетового цвета, затоптанный снег, обломанные в кроне ветки, тревожное ощущение внутри даньтяня.
Явный флер резкой, как кошачья моча, демонической Ци в сухом, обмороженном воздухе.
Находка испортила настроение всем и каждому. Одно дело простые твари и совсем другое — темный практик неизвестной силы. Каждый в отряде с содроганием вспоминал первую волну, где им под конец не повезло столкнуться с хорном-культиватором. Только своевременное вмешательство куратора спасло разношерстную группу защитников Форта от полного уничтожения.
После обнаружения демонопоклонника на глупости не осталось времени.
Теперь Ян с помощью своей техники вела отряд по горячим следам. Причем буквально: под ее взглядом тонкая снежная пленка начинала плавиться, а на земле проступал след босых ног.
— Он идет к месту встречи с разведчиками каравана, — неуместно задорным тоном объявил Алтаджин, — если мы поспешим, то успеем к концу боя, а там, глядишь, мерзость, гниль, тьфу на него во имя {Его!} покажет нечестивые, нет, нечестивенькие техники. Возьмем гадость живьем, сдерем шкуру, зубья повыбьем, а затем спросим, кто, зачем и почему.
— А разве не наоборот? Сначала спрашивать, потом… — выпучила глаза молоденькая шимей, которая только-только подняла голову от очередного следа.
— В чем тогда сила, сестра? В правде? — он презрительно хмыкнул, — правду он и так скажет, по воле {моего!} никто не смеет противиться истине. Сила, Ян-гуйфэй, — он хрюкнул от приевшейся всем, кроме него, шутки, — в том, как лучше выбить зубы! И отдавить пальцы на ногах. И в морду плюнуть, желательно, чтобы тебе не плюнули в ответ. И совсем немного, на донышке, родится в правильном улусе, как я!
— Почему не в правде? — По неясной никому причине Саргон заинтересовался разговором.
— Ну ты и лягушка,
