Запах снега - Юрий Павлович Валин
— Принимаю первый удар на себя. И нечего волка поминать — он не на меня, а на коня нацелился. Что ж мне, смотреть оставалось?
— Так ты бы хоть головню схватил. А то с мечом… Это ж тварь горная, а не благородный лорд-поединщик. Хотя лорда тоже сподручнее головней. Мечом он и сам умеет.
— Поспешил я, — миролюбиво согласился Ёха. — В следующий раз учту. Но по хозчасти все равно лучше ты справишься. У тебя все-таки собственный дом имеется, опыт и все такое.
— А у тебя что, сроду дома не было?
— Можно и так сказать, — Ёха отвернулся и легонько щелкнул по лбу замечтавшегося Малого. Дитё яростно засопело и принялось ловить наглую пятерню северянина.
— Очень мне нужно у тебя выпытывать, — буркнул Лит. — Пойду, гляну. А вы, смотрите, глаза друг другу не повытыкивайте.
— Мы легонько. Я, между прочим, и комиссарские обязанности выполняю. Готовлю молодое, идейно и физически подкованное пополнение.
— Вот всегда ты непонятное гонишь, — вздохнул Лит и вышел в темный коридор. Снизу, из кухни, несло жареной бараниной. Сразу в желудке заурчало.
Лит громче, чем нужно топнул сапогом и толкнул соседнюю дверь. Светильник был погашен, лишь из крошечного окошечка падал лунный свет. Чернявая ссутулившись сидела на краю постели. Больше ничего Лит рассмотреть не успел, — сам себя стукнул дверью по носу. Было больно. Углежог ухватился за лицо, сморгнул выступившие на глазах слезы. Фигня какая-то, как любит говорить Ёха, — с чего бы это сразу обратно к коридору поворачиваться, да еще со всей мочи себя дверью прихлопывать? Лит попытался вернуться в комнатку, и чуть не врезался лбом в торец двери.
— Эй, прекрати! Дурацкие шутки.
С дверью Лит справился, но тут его неудержимо понесло на низкую скамью. Пришлось ее быстренько оседлать, пока вовсе не опрокинуло.
— Хватит, ведьмачить!
Чернявая подняла лицо, на углежога уставились два темных провала глаз.
— Я не ведьма.
— Ну и хорошо, — Лит ухватился за скамью — показалось, что она скользит куда-то. — Перестань мне глаза отводить! Чего взъелась?
— Стучать нужно.
— Стучать? В комнату, которую я снял?
Чернявая поморщилась:
— Дикарь ты, углежог. О вежливости слышал что-нибудь?
— Слышал. Но без особых подробностей. Какого демона я должен колотить в собственную дверь? Трактирщик подумает, что я спятил — к жене стучаться.
— Я тебе не жена!
— Ясное дело. Раз ты вдруг в разговоры пустилась, может сходишь и объяснишь хозяину, кто у нас кто. Мне самому интересно будет послушать.
— Я с ним говорить не буду.
— Ну и сиди тогда. Я вообще-то про жратву хотел спросить. Там баранину жарят…
Чернявая довольно явственно сглотнула.
— Углежог, я благодарна, что меня кормите. В Тинтадже рассчитаюсь. У меня дома серебро спрятано. Честно расплачусь. Об ином и не мечтай.
— Ага, об ином значит?
— В постель с тобой не лягу!
— В постель? В эту, что ли? — Лит ткнул пальцем. — С чего бы это? В шалаше рядом лежишь, на санях рядом спишь, а в постели никак нельзя?
— Не дам, углежог.
— Понял, — Литу стало почти смешно. — Надо понимать, ты выздоровела? Отлежалась, то есть?
— Силы есть, — девушка вытащила из под плаща правую руку, сжала-разжала тонкие и белые в полутьме пальцы. — Лучше не лезь. Я очень худо могу сделать.
— Спасибо, что предупредила. Не трону я тебя. Видят боги, даже пальцем не трону. Одного не пойму — с чего ты взяла, что я хочу чего-то? Я, конечно, человек темный. Неграмотный. Но ты не единственная девка, что мне в жизни попадалась. Были, знаешь, и поприятнее — и в теле, и не злые.
— Я не девка, — прошипела чернявая.
— Да мне без разницы, кто ты такая. Демоны тебя разберут. И не девка, и не ведьма, и имени у тебя нет, и разговаривать ты брезгуешь.
— Не могла разговаривать. Слаба была.
— Зато сейчас сил — два мешка, да три корзины. Выдумываешь разное про постели.
— Это ты выдумываешь!
— Я⁈ Да на что ты мне сдалась, елка пожухшая⁈
— В глаза врешь! Хочешь, я чувствую!
— Да не в жизни! Не позарюсь я на такое пугало облезлое.
— Углежог, ты кому врешь? Я же чувствую все, — с угрозой прошипела чернявая.
— Ну и чувствуй, — Лит поднялся. — Спи здесь, я и нос не суну. А завтра иди куда хочешь, если выздоровела. Нам ты точно не нужна. Ветка пересохшая.
— Чурбан лживый!
Пол разом повело из-под ног, — Литу показалось, что он марширует прямехонько к окну. Усилием удержав себя на месте, — потолок неохотно вернулся туда, где ему и положено быть, — углежог рявкнул:
— Не трожь меня! В мешок посажу. Выспишься в одиночестве, а утром пусть с тобой трактирщик разбирается.
— Убью, увалень, — свистящим шепотом предупредила дева.
— Да пошла ты… — Лит в сердцах вывалил несколько пожеланий, усвоенных на барке и слегка дополненных выражениями речников и Ёхи.
— Кобель… — взвизгнула чернявая.
С дверью Лит справился, но в темном коридоре пришлось худо, — стукался то об одну, то о другую стену, лестница на первый этаж вовсе сгинула, комната с Ёхой и Малым оказывалась то в одном, то в другом конце коридорчика. Пришлось напрячься изо всех сил…
Когда Лит ввалился в комнату, приятели по-прежнему сидели у камина, Ёха показывал ребенку танцующих в огне ящерок. Сала-мандр. Литу было не до сказочных зверьков. Пришлось схватить тряпку и прижать к носу.
— Ты чего, пива успел хватануть? — удивился Ёха.
— Нет, только приценился, — прогнусавил Лит.
Ёха усадил Малого на лавку, подошел.
— Это кто такой резвый? Сейчас мы его…
— Не гони, — с досадой сказал Лит. — Драться еще не хватало.
— Ведьма, — догадался северянин. — А я как видел — вреднющая девка, с полувзгляда ясно. Значит, оклемалась? И какие претензии? Баранину долго жарят?
— Да подавитесь вы со своей бараниной! Она же мной все углы пересчитала. Или наоборот — углами меня. Злая, как крыса городская.
— С чего бы это? — удивился Ёха. — Ты ей сболтнул что-нибудь?
— Я⁈ И слова не сказал. Ведьма она, скоге тупая.
— Это конечно. Но ехала, спала мирно. Плохо ей, что ли? Мы везем, подкармливаем. Ей, я так понимаю, в Тинтадж и нужно. И вдруг взбеленилась.
— Возомнила, что я ее поиметь хочу.
— Да ну⁈ Так ты бы как-то осторожнее. Женщины, они подход любят…
— Ёха, я тебе сейчас промеж глаз врежу, — скрипнул зубами Лит. — Я ее не трогал. Вообще. И в мыслях не имел. В смысле, не желал.
— Ну, значит, в счет будущего вломила.
— Да ты в своем уме⁈ Я даже близко не думал. Не нужна она мне. Я ее, конечно, жалел немножко.
— Да понятно, полудохлая она была. Ты ее жалел, и нравилась она тебе немножко…
— Твою… веслом… врастопырку… о дно рылом… — Лит взял себя в руки. — Она мне ни капли не нравилась. Понял?
— Понял. Ты только руками не маши. Я помню, как ты ее из кустов выволок. Лицо у тебя этакое было…
— Какое⁈
— Кинематографическое, — загнул Ёха и задумчиво добавил, — Я точно помню, хотя мне спину так и жгло.
— Тьфу! Значит и в дырке твоей я виноват?
— При чем здесь дырка? Дырку я сам схлопотал. Нужно быть осмотрительнее. И с девками, и вообще…
Лит хотел выругаться, но тут его ухватили за штанину, — Малый добрался до опекуна, и теперь, крепко держась, выпрямлялся на задних лапках. Ткнул пальчиком в направлении камина:
— Са-Са!
— Ладно, — хмуро согласился Лит. — Пошли твоих сала-мандеров смотреть…
* * *В зал чернявая спуститься все же осмелилась. Видимо, перед запахом баранины устоять не смогла.
Сидели за столом в углу. Хозяин негромко разговаривал с тремя местными мужчинами, — те потягивали пиво, на чужаков поглядывали в меру. Чернявая притаилась в тени, спрятавшись за Ёхой. Ела быстро, отрывая от жаркого маленькие ломтики. Рот едва открывала, — видно, за зубы свои стеснялась. Малый сидел на коленях у Лита, с воодушевлением хлебал простоквашу с накрошенным в нее черствым печеньем. Оказалось, что дитю такое месиво очень даже по вкусу. Ёха обгрызал бараньи ребрышки, прерываясь лишь для того, чтобы одобрить яство. С вареной картошкой нежное мясо действительно казалось сущим лакомством.
Лит старался есть аккуратно и на затылок Малому жиром не капать. На чернявую изо всех
