Моя жизнь хикикомори. Том 3: После перемен - Отшельник Извращённый
Повисла пауза — тяжёлая, как предгрозовое небо.
— Потому что сам этого больше не хочу, — закончил я.
Рин сжала губы, отвела взгляд, а затем прошептала:
— Казума… прости, что не любила тебя также сильно, как ты меня.
Шёпот, но в нём была вся правда, которая связывала нас.
Я смотрел на неё, чувствуя, как внутри медленно утихает буря, и остаётся только странное спокойствие.
— Не за что просить прощения, Рин. В любви нет правых и виноватых. Просто иногда два человека идут разными путями.
Её глаза наполнились слезами — хрустальными каплями несбывшихся надежд. Она пыталась сдержать их, как всегда хотела быть сильной.
— Вспомни, что я сказал тебе, когда ты пряталась в моей спальне, — напомнил я. — «У этой истории может и не быть хорошего финала. Но, возможно, иногда важен не сам конец, а то, что происходит здесь и сейчас.» Поэтому, Рин, спасибо тебе. Время, проведённое с тобой, было прекрасным. Давай сохраним это. Может быть… как друзья?
Она не смогла сдержать слёз. Но вместе с ними появилась лёгкая, горькая улыбка.
— Ты изменился, Казума, — её голос дрожал, но в нём звучала гордость. — Стал мудрее не по годам…
Я ухмыльнулся:
— Прошёл настоящую эволюционную адаптацию, как вид, оказавшийся в новой экологической нише.
А точнее, без памяти и в особняке деда!
На секунду она растерялась, но затем хихикнула:
— Ты единственный, кто может выразить чувства на языке биологии! — и вытерла слёзы с уголков глаз.
— Привычка при общении с тобой, — подмигнул я.
Мы замолчали, но на этот раз тишина была лёгкой, без напряжения, что было в начале.
— Береги себя, Рин, — сказал я наконец, делая шаг назад.
Она кивнула, голубые глаза полны признательности.
— И ты, Казума.
Я развернулся и направился к машине, чувствуя, как с каждым шагом в груди становилось свободней.
Некоторые двери нужно закрывать самому, чтобы суметь открыть новые…
Глава 15
Я сел в машину, и закрыл дверь с мягким щелчком. В салоне повисла тишина, как в серии «Евангелиона», где Синдзи просто сидел в поезде и страдал. Но нет, я не страдаю. Просто чувствую, как последняя глава моей истории с Рин закончилась. Перевёрнута. Закрыта. Увы? Нет. Не о чём жалеть. Впереди — новая жизнь. Новая любовь, может, даже не одна. Хотя, пока не готов к отношениям. Нужно переварить предыдущие и полностью остудить угасающие угли в сердце, чтобы однажды разжечь новый огонь.
Разговор всё ещё крутился в голове, но не вызывал боли. Скорее, это было похоже на финальные титры грустного аниме — вроде и печально, что всё закончилось, но в то же время чувствуешь удовлетворение.
Краем глаза заметил, как Кана сверлит меня своим фирменным взглядом из серии «я-профессионал-но-очень-за-тебя-волнуюсь». Молчаливая, но при этом всё понимающая. Однозначно переживает за моё эмоциональное состояние, а может и психическое. Надо бы успокоить её.
— Казума-сама, вы в порядке? — спросила она осторожно, боясь потревожить меня.
Я повернулся, встречаясь с её взглядом — тёмным и внимательным, как ночное море:
— В полном, — на губах появилась уставшая улыбка. — Спасибо, что была рядом, Кана.
В её глазах промелькнуло нечто — быстрое, как падающая звезда, но она лишь молча кивнула, переводя взгляд на огни ночного города за окном.
Я достал телефон — новый, купленный Харуно, при этом пустой, как инвентарь новичка на первом уровне. Активировал экран, в памяти всплыли цифры — чёткие, точь выгравированные в сознании.
Пальцы сами начали набирать комбинацию — как какой-то древний чит-код времен ГТАшки, застрявший в подкорке мозга.
Четыре… девять… шесть…
Когда последний символ появился на экране, нажал вызов и поднёс телефон к уху. Гудки тянулись, казалось, вечность. И вот наконец раздался знакомый голос, чуть усталый, но всё такой же уверенный, каким я помнил его всегда:
— Ямагути Дзюмпей слушает.
Я улыбнулся и сказал, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо, как когда-то:
— Привет, бать.
Тишина на том конце была такой глубокой, что в ней можно было утопить целую школу цундере.
ЧТО ЗА ЖЕСТОКИЕ МЫСЛИ ПО ОТНОШЕНИЮ К ЦУНДЕРЯШКАМ, КАЗУМА⁈
А потом — выдох отца, полный такой чистой радости, что даже моё прокачанное сарказмом сердце пропустило удар:
— Сынок… Казума…
Пауза. Короткая, как миг.
— Я так скучал! — в этих словах была вся его любовь, которую не могла стереть никакая амнезия.
Я улыбнулся, чувствуя, как внутри что-то тёплое растапливает остатки холода.
— Судя по твоему тону, — произнёс я с лёгким сарказмом, — ты уже понял, что я вернулся. Полностью.
На другом конце раздался короткий смешок, но в нём было больше облегчения, чем веселья.
— Ещё бы, — ответил отец. — Твоё фирменное «бать» никто не смог бы подделать.
— Ты чем сейчас занят? — спросил я, переходя к делу. — Нужно увидеться, поговорить.
— Так приезжай домой, сынок! — в его голосе было столько энтузиазма, что хватило бы на целый сезон сёнен-аниме. — Юкино с Мичико-сан тоже обрадуются…
— Не сегодня, — оборвал я мягко, но твёрдо. — И не говори им о памяти. Пока.
Пауза. Короткая, но понимающая.
— Не знаю, что ты задумал, — сказал он, и я мог представить, как он качает головой, — но ладно. Если дома не хочешь говорить, давай в нашу лапшичную. Я как раз не успел поужинать.
— Буду там через двадцать минут, — ответил я, чувствуя, как сердце отзывается на воспоминания.
— До встречи, сын, — простые слова, но в них — вся отцовская любовь.
Я убрал телефон в карман и глубоко вдохнул.
Пора встретиться с человеком, который никогда меня не предавал.
* * *
Лапшичная «У Хатори» пряталась в лабиринтах узких улочек старого Токио. Один из кварталов, где время текло медленнее, чем в остальном городе. Бумажные фонари отбрасывали тёплый свет на деревянные стены, пропитанные ароматами специй и бульона. Пар от котлов поднимался к потолку, наполняя воздух пряностями.
Колокольчик над дверью звякнул, когда я вошёл. Старые половицы скрипнули под кроссовками — звук, знакомый с детства. За стойкой, как и десять лет назад, стоял Хатори-сан. Прямо NPC, который никогда не меняет локацию. Седые волосы собраны в традиционный пучок, на белом фартуке — следы сегодняшней битвы с мукой и соусами.
— Ками-сама, — его морщинистое лицо расплылось в улыбке
