Ван Ван из Чайны 2 - Павел Смолин
Утро третьего дня в Астане выдалось жарким и солнечным. Дождика сегодня не намечается, поэтому воздух был сух и похож на Пекинский. Привычная для меня среда, но тренер Ло напомнил о необходимости пить побольше воды. Будто я и сам не знал, но ладно — такая у мужика работа, и он старается делать ее хорошо, что в принципе заслуживает только уважения.
Посмотреть финал пришло больше людей, чем предыдущие игры, но «больше» в этом случае тоже означает почти пустые трибуны. Если позавчера такое их состояние вызвало у меня удовольствие от контраста, то сегодня я к собственному удивлению расстроился — приятно купаться в лучах чужого внимания, чего греха таить.
Мы с благополучно добравшимся до финала учеником Ивана Юрой поручкались перед жеребьевкой, организатор при помощи монетки определил нам стороны корта — мне сначала придется терпеть бьющее в глаза солнышко, от которого очень плохо защищает козырек «Антиной» кепки — а потом и право на подачу. Здесь выиграл я — словно в компенсацию за неудобную сторону корта.
Сжав мячик в руке, я подбросил его в воздух и ударил ракеткой.
Что такое «профессиональный теннисист мирового класса»? Ответ вроде бы очевиден: это тот, кто тренируется шесть дней в неделю в жестком режиме. Ранний подъем, две тренировки в день, столь же ранний отбой и суровая диета. Такой плотный график напрочь отрезает возможность заниматься чем-то еще. Теннис — не самый популярный вид спорта, но в таком режиме все равно живут миллионы людей на планете.
— Эйс! — прокомментировал судья. — 15−0!
Юра даже не успел отбить первую подачу турнира. Извини, но мне очень не хочется тратить время на «зудение» тренера Ло. Подаем второй раз.
Миллионы людей упорно тренируются, но против биологии не попрешь — именно природные данные и очерченные ими лимиты отделяют просто крепкого профессионала от профессионала мирового класса. Любой Олимпийский и не очень спорт уже давным-давно разобран на винтики умными людьми, и борьба между «мировыми» идет буквально на доли процента.
— Эйс! 30−0!
«Донор памяти» на трибуне морщится. Просто он не знает, что мой истинный тренер — это не Ло Канг, а русский Иван.
Сами проценты тоже подсчитаны. 10% успеха в теннисе зависит от скорости сложной реакции — так называемого «времени латентного реагирования». 18% успеха зависят от физической скорости спортсмена — мало уметь реагировать и успевать продумывать ответные действия, их еще нужно успеть материализовать. 12% зависят от силы — бить по мячику нужно регулярно и со строго определенными усилиями. Если ты слаб, ты быстро устанешь и не сможешь пользоваться многими техниками.
— Эйс! 40−0!
И финальная подача в этом гейме.
На 32% успех зависит от Ее Величества Выносливости. Одно из определений — «способность выполнять работу без изменения ее параметров». Выносливость делится на два типа — общая и специальная. «Общая» мне пригождалась в деревне — вид деятельности менялся, но во время любой из них приходилось вкалывать. Выносливость «специальная» для меня-теннисиста заключается в способности играть в теннис, как можно дольше преодолевая усталость. С ней у меня пока хуже, чем с выносливостью «общей», но это уже исправляется с получением опыта и развитием ранее редко используемых мышц.
— Эйс! Гейм!
Подача перешла к Юре, который сжал зубы и очень старался не впасть в уныние от настолько «сухого», состоящего из одних «эйсов», проигранного гейма.
Остальные проценты раскиданы по остальным, менее значимым параметрам, но даже этих, основных, достаточно, чтобы понять — спорт априори ничего общего с «честностью» не имеет. Возможно, когда-то давно, усердных тренировок действительно хватало, чтобы ставить рекорды, но в наши времена ситуация иная.
— 0–15!
Доли процентов, которые отличают спортсмена мирового класса от просто профессионала, складываются в проценты полноценные. Те, если повезет — в двузначную сумму процентов, и тогда получается спортсмен, способный взобраться на самый верх, вписав свое имя в историю спорта.
Мне повезло очень сильно — в этом я объективен. Скорость реакции, скорость физическая, выносливость, глазомер, способность попадать прямо в цель движущимся объектом, гибкость — на все это Небо для меня не поскупилось.
— 0–30!
Иван на трибуне перестал грустить — вместо этого он явно получал удовольствие, наблюдая за моей игрой. От этого у меня в душе загорелся азарт: мой настоящий тренер смотрит, а значит нужно показать все, что он вложил в меня сам того не зная.
— 0–40!
Один удар на один розыгрыш, и не важно, подаю я или принимаю подачу — большего мне до конца игры не потребуется. Слишком велика разница в знаниях. Слишком огромен разрыв в опыте, пусть у меня он и не получен самостоятельно. Спорт — он же не честный, и нет смысла рефлексировать на эту тему: просто я на несколько не относящихся к физиологической составляющей десятков процентов лучше Юры и на чуть меньшее число лучше его физически — антропометрия у пацана хорошая, нужно отдать должное.
— Эйс! 15−0!
Чем выше я буду взбираться, тем меньше будет становиться разрыв между мной и соперниками. Десятки «процентов» сменятся единицами, те — десятыми долями, они — долями сотыми, и, в конце — тысячными долями процента.
— Эйс! 30−0!
Жду с нетерпением — то, что происходит сейчас, на очередном ITF-е, даже игрой в теннис назвать не могу: да, на первых турнирах приходилось попотеть, но сейчас, когда я разыгрался и привык пользоваться тем, что мне дали природа и Иван, мне попросту скучно.
Матч закончился разгромным поражением Юры, но, пожимая мне руку, потный как мышь и запылившийся соперник не был расстроен — он не первый год играет в теннис, и тоже неплохо понимает «про проценты». Расстраиваться от поражений имеет смысл лишь тогда, когда соперник примерно равен тебе по уровню. Меня с моими навыками здесь и быть не должно — именно так и заявил мне подошедший пожелать удачи в дальнейшей карьере Иван. Тоже улыбается — такого тенниса на ITF-ах он никогда не видел, а профессионалу как правило интересно видеть профессионализм в других.
После церемонии награждения мы погрузились в машину, и тренер Ло, забравшись в свой айфон, с улыбкой порадовал меня новостью:
— Ты
