Граф Лазарев. Том V - Вик Флавий
— Особенно Валун и Кремень, — дополнил начальник охраны.
— А они что там делали?
— Посвящали наших друзей в национальные тролльи обычаи, — с абсолютно невинным видом ответила Анна. — Например, рассказывали про игру «Веселый камень».
— Судя по тому, каким тоном ты про это говоришь, этот «Веселый камень» — воистину что-то страшное.
— Ну что ты, не будь о нас такого низкого мнения. Это…
Договорить Анна не успела, потому что в дверь просунулся один из слуг. Судя по выражению лица, он сам не знал, из-за чего нервничает больше — из-за собравшейся в комнате целой кучи благородных или из-за того, что одна из них оборотень.
— Извините за беспокойство, сударыня, я принес то, что вы приказали.
— Спасибо, Митрофан. — Дарья ловко выхватила у него из рук сложенные вдвое листы и передала мне. — Я велела периодически привозить сюда записи, которые делают Мартыновы, чтобы не терять времени зря.
Да Дарья тоже читает мои мысли! Все-таки я правильно женился.
Я поднес к глазам первый лист, радуясь, что одним из несомненных (и немногочисленных) достоинств моих наборщика и верстальщика был разборчивый почерк. Причем создавалось ощущение, что он у них один на двоих, так же как тяга к самогону и стремление отлынивать от работы. Посмотрим, что тут у нас.
— Достопочтимый маг сказал, что… Нет, вы поглядите на нее! Куда пошла, шалава размалеванная. Да в мое время таких… Петька, закрой уши! Кажется, первая часть того, что сказал достопочтимый маг, не относится к заклинаниям.
— А здесь на обратной стороне, похоже, эта женщина еще и нарисована. — Дарья взяла из стопки второй лист. — С некоторыми художественными преувеличениями. Петька, закрой глаза!
Аккуратным почерком Мартыновых были исписаны без малого пятнадцать листов. Похоже, шустрые дамы припахали братьев к работе еще со вчерашнего вечера. Примерно пятую часть записей составляли слово «компост» и его производные и внезапные замечания вроде «ого, да она ж почти голая!» и «да этот старик чокнутый!», которые я мысленно обозначил как примечания редактора. Чтобы во всем этом разобраться, потребуется как минимум час. И силы, которых у меня сейчас нет.
— Анна, так что же такое «Веселый камень»? — Я аккуратно сложил листы у изголовья кровати.
— Веселый камень катится с горы и сбивает все на своем пути. Когда навстречу ему попадается такой же тролль, обоим нравится. А вот когда кто-то менее, так сказать, бронированный — не очень.
— Только не говори, что Валун и Кремень передавили «Неспящих»! — ужаснулся я.
— Нет. Да они и не собирались, достаточно было просто обрисовать перспективы. Но ничего путного пленники нам все равно не сказали.
— Совсем ничего? — расстроился я.
— Ну, сдали кое-кого из мелких оренбургских сошек и выдали планы локальных погромов, но в свете последних событий все это не особенно важно. Хотя я передала информацию местному отделению полиции вместе с пленниками.
— А кучер? — Я вспомнил, что бедняга, которого мы нашли в лесу, тоже приходит в себя где-то у нас в усадьбе. — Он в порядке?
— Более-менее. С ним сейчас помощник Анатолия Ивановича. — Дарья кивнула на целителя. — Папенька обещал выплатить ему двойное жалованье в награду за то, что пытался защитить меня от похитителей.
Надеюсь, кучер останется доволен. Хотя я бы за такие приключения требовал бы как минимум пожизненного содержания.
Что-то мне нехорошо. Я прилег обратно на кровать, потрогал бок, который, кажется, снова начал кровить, и погрузился в долгий целительный сон. Снились мне прекрасные голые куртизанки с лопатами, разгребающие компостную кучу для Рабодара, бегающие за ними с записными книжками братья Мартыновы и Андрей Покровский, периодически восклицающий: «Какое потрясающее приключение!»
Глава 19
Следующим утром я чувствовал себя значительно лучше. Бок уже практически не болел — императорский целитель и правда был мастером своего дела. Да и вообще, я всегда приветствую утро, когда оно — полдень. Стрелки часов и высоко стоящее за окном солнце недвусмысленно свидетельствовали, что я проспал больше суток.
Рядом с моей кроватью сидел невысокий парень в белом докторском халате. Похоже, тот самый помощник целителя, который вчера дежурил рядом с конюхом. Увидев, что я открыл глаза, паренек оживился.
— Вы проснулись!
— Да, я тоже это заметил, — заверил я, садясь на кровати и отмахиваясь от протянутой руки. Какой из меня граф, если я не в состоянии встать сам?
— Вот, выпейте, это придаст вам сил. — Молодой целитель пододвинул ко мне кружку уже знакомого отвара, пахнущего гнилыми апельсинами. Похоже, за все время существования этого мира здешняя медицина разработала только один целебный напиток. Ну или весь медицинский цех в полном составе просто меня не любит.
Поморщившись, я все-таки влил в себя отвар. Один из четырех отпущенных Анной дней уже прошел, так что сил мне нужно набираться как можно быстрее.
Я осторожно спустил ноги с кровати. Вроде, падать носом в ковер, позоря честь дворянского рода, пока не собираюсь. Пришла мысль все-таки опереться на руку помощника целителя, но я ее отбросил. Вот помощь моих прекрасных дам я бы принял с удовольствием, только где они? Могли бы, кстати, и посидеть у моей постели.
— Ко мне кто-нибудь заходил, пока я спал?
— Сударыня Лидия, сударыня Дарья, ваш начальник охраны, мальчишка из слуг, кажется, его зовут Петр, — перечислил помощник. — И еще гоблин, Башмак, вроде бы?
— Сапог, — поправил я. — А где сейчас Дарья с Лидией? И, кстати, тебя-то как зовут?
— Михаил, — представился помощник целителя. — Ваши дамы отдыхают. Сударыня Дарья вчера днем уехала к отцу и только сегодня утром вернулась, а сударыня Лидия буквально час назад еще сидела у вашей постели. Думаю, она сейчас в саду.
Правильно, кровожадный хазафис же не вырастет сам по себе, чтобы пожрать все живое. Ладно, вытаскивать Дарью из постели, а Лидию с ее любимой клумбы пока не стану.
— А это что?
Рядом с кроватью на тумбочке лежала аккуратная стопка листов.
— Сударыня Дарья привезла сегодня утром. Сказала, вы захотите прочесть.
А, ну да, новый отчет братьев Мартыновых. Я аккуратно сложил его, сунул в карман рубахи и встал. Изучу за завтраком.
— Анатолий Иванович запретил вам вставать, пока он вас не осмотрит! — воспротивился Михаил.
— Ничего, я прекрасно себя чувствую, — заверил я, хотя голова немного кружилась.
—
