Брюс Кэмерон - Путешествие хорошего пса
не почуял, но сама мысль меня взбодрила, и я залаял.
Сиджей рассмеялась.
– Макс! Мы про тебя совсем забыли.
Я завилял хвостом.
Как оказалось, это был не последний раз, когда мы видели Ханну и всю семью. Вскоре
после того, как мы вернулись домой, меня привели в большую комнату, полную людей. Люди
сидели на стульях, выстроенных в ряды, и я подумал, что мы сейчас начнем играть в игру, которой научила меня Энди, когда я был Молли. Трент крепко меня держал, но когда я почуял
запах Синди, Рэчел и Ханны, мне удалось вырваться из его захвата. Рэчел засмеялась, подхватила меня и передала Ханне, и я стал лизать ее лицо. Я был ласков и аккуратен с ней, совсем не как Граф, потому что Ханна была хрупкой, и кто-то всегда держал ее под руку.
Я был так счастлив их видеть! Сиджей тоже была счастлива, такой счастливой я не видел ее
никогда. В воздухе витало столько радости и любви, исходившей от всех людей, которые
сидели на стульях, от Сиджей и Трента, что я просто не смог удержаться и залаял.
Сиджей подняла меня и обняла.
– Шшш, тихо, Макс, – прошептала она, целуя меня в нос.
Мы с Сиджей шли между людей к тому месту, где стоял Трент, я сел и ждал, пока они
разговаривали, а потом они поцеловались, и все люди в комнате закричали, а я снова залаял.
Это был замечательный день. Каждый стол был накрыт тканью, так что под каждым из них
образовались комнатки, комнатки с ногами людей и угощениями из мяса и рыбы. Из-за того, что везде стояли цветы и растения, это место восхитительно пахло, прямо как настоящий
собачий парк. Я играл в догонялки со смеющимися детьми, а когда Трент поднял меня и отнес
на улицу сделать дела, то не мог дождаться, чтобы вернуться назад.
Сиджей ходила в огромном куске ткани со складками, так что под ним тоже образовалась
маленькая комнатка, но без еды – только ее ноги. Каждый раз, когда я туда заползал, моя девочка хихикала и просовывала руку, чтобы меня вытащить.
– Что, Макс, тебе весело? – спросила она после одного из таких случаев, затем подняла
меня и поцеловала в макушку.
– Он все время носится как сумасшедший, – сказал Трент. – Будет спать сегодня, как убитый.
– То, что нам и нужно, – ответила Сиджей, и они оба рассмеялись.
– Сегодня идеальный день. Я люблю тебя, Сиджей.
– Я тебя тоже люблю, Трент.
– Ты самая красивая невеста во всей истории свадеб.
– Ты тоже ничего. Поверить не могу, что мы теперь муж и жена.
– И будем ими столько, сколько захотим. Ты моя жена навсегда.
Они поцеловались – в последнее время они делали это очень часто. Я завилял хвостом.
– Я получила сообщение от Глории, – наконец произнесла Сиджей, поставив меня на пол.
– Да? Она обрушила на наши головы и земли проклятия семи демонов?
Сиджей рассмеялась.
– Нет, вообще-то сообщение было очень даже милым. Мол, она сожалеет о том, что ей
пришлось бойкотировать свадьбу, но надеется, что я ее пойму.
– А я не понимаю, – произнес Трент.
– Да все нормально. Она сказала мне, что гордится мной, и ты – хороший улов, и пожелала
нам наслаждаться праздником, несмотря на то, что ее там нет. И еще добавила, что ее самое
большое сожаление в жизни то, что она не спела на моей свадьбе.
– Ну, лично я об этом сожалеть не стану.
К концу дня мой живот был таким полным, и я так устал, что когда люди наклонялись
поговорить со мной и поцеловать меня, я мог только вилять хвостом. Меня передали Ханне, и я стал лизать ее лицо, слизывая что-то сладкое у нее с губ.
– Прощай, Макс, ты такой сладенький песик, – сказала мне Ханна. – Такой хороший, хороший пес.
Мне нравилось слышать эти слова из уст Ханны.
Зимой Сиджей могла совершать уже более длинные прогулки и стала ходить быстрее. Трент
по прежнему каждый день садился рядом с ней и играл с резиновым мячиком, который
издавал шипящие звуки. Но ни разу ему не пришло в голову бросить мячик мне, этого я никак
не пойму.
– Давление хорошее, – обычно говорил он. В этом случае слово «хорошее» не имело
никакого отношения к собаке. – Ты принимаешь аминокислоты?
– Меня уже тошнит от этой низкобелковой диеты. Хочу гамбургер! – сказала ему Сиджей.
В этом году у нас не было Дня Благодарения, хотя однажды все здание пропахло его
запахами. Трент и Сиджей оставили меня дома на несколько часов одного, а когда вернулись, их одежда и руки восхитительно пахли Днем Благодарения. Я подозрительно их обнюхал.
Возможно ли, чтобы у людей был День Благодарения, а у их собаки – нет? По-моему, маловероятно.
Зато у нас было Рождество. Трент водрузил в гостиной штуковину, которая пахла моим
жестким ковриком с балкона, и развесил на ней кошачьи игрушки. Когда мы стали вскрывать
обернутые бумагой коробки, в моей оказалась резиновая игрушка.
После Рождества несколько раз в неделю Сиджей стала оставлять меня днем одного дома,
но, когда она возвращалась, никакими собаками от нее не пахло, так что я был уверен –
без меня с другими собаками она не гуляла.
– Как сегодня прошли занятия? – часто спрашивал Трент.
По-моему, ей нравилось оставлять меня одного. Абсурдно, да? Я считаю, что от отсутствия
собаки рядом, люди, наоборот, должны печалиться.
И все же порой Сиджей чувствовала себя очень слабой и уставшей.
– Смотри, как отекло мое лицо! – жаловалась она Тренту.
– Может, нам поговорить с врачом, чтобы он увеличил дозу диуретиков?
– Я и так провожу все время в туалете, – с горечью ответила Сиджей. Я ткнулся ей в руку, но она не испытала от нашего контакта такого же удовольствия, как я. Мне очень хотелось, чтобы каждый раз, когда мы прикасались друг к другу, она была счастлива, как и я, но люди
более сложные существа, чем собаки. Мы всегда любим их, а они иногда на нас злятся, как, например, когда я сгрыз печальные туфли.
Однажды моя девочка загрустила: она сидела возле окна в гостиной, а я лежал у нее
на коленях, и она плакала. И тут домой пришел Трент.
– Что случилось? – спросил он.
Она снова расплакалась.
– Это из-за моих почек, – объяснила она. – Врачи сказали, что мне слишком опасно иметь
детей.
Трент обвил ее руками, и они обнялись. Я совал нос между ними, чтобы они меня
погладили. Трент тоже был печален.
– Мы можем усыновить. Макса же мы усыновили, правда? И смотри, как хорошо у нас все
складывается.
Я завилял хвостом, услышав свое имя.
– Всего на свете не исправишь, Трент! Я все испортила. И это цена, которую мы должны
заплатить. Не нужно меня убеждать, что все хорошо.
Сиджей поднялась, скинув меня на пол, и пошла прочь. А я пошел за ней по пятам, но когда
мы дошли до конца коридора, она закрыла дверь прямо перед моим носом. Спустя минуту я
развернулся, подошел к Тренту и запрыгнул к нему на колени – хотел, чтобы он меня
успокоил.
Люди иногда злятся друг на друга, и туфли здесь не причем. Собаке этого не понять, однако
любовь между моей девочкой и ее спутником жизни Трентом я понимал хорошо.
Они проводили очень много времени, обнимая друг друга на диване, или в постели, и часто
сидели так близко, что их головы почти касались.
– Ты любовь всей моей жизни, Сиджей, – часто говорил Трент.
– Я тоже люблю тебя, Трент, – отвечала Сиджей.
В такие моменты я начинал ерзать от счастья.
Хотя я обожал свой свитер, мне больше нравилось то время года, когда воздух становился
горячим и влажным. В тот год, впрочем, Сиджей часто сидела на балконе, укутавшись в одеяло, и от того, как она прижимала меня к себе, я сделал вывод, что ей холодно. Я чувствовал, как она угасает, теряет силы.
Женщина по имени миссис Уоррен часто выходила на соседний балкон поиграть со своими
растениями.
– Привет, миссис Уоррен, – говорила Сиджей.
– Как ты сегодня, Сиджей, получше? – отвечала миссис Уоррен.
– Немного.
Я видел миссис Уоррен только на балконе, но иногда чуял ее запах и в коридоре. Собаки
у нее не было.
– Посмотри на мои запястья, как они распухли, – сказала Сиджей Тренту, когда он как-то
пришел домой после обеда.
– Дорогая, ты провела на солнце весь день? – спросил он в ответ.
– Я замерзла.
– Ты не ходила на занятия?
– Что? А какой сегодня день?
– Сиджей, я волнуюсь за тебя. Давай померяем тебе давление.
Трент достал свой особый мячик, и я внимательно следил, как он его сжимает, надеясь, что в этот раз он даст мне с ним поиграть.
– Думаю, пора подумать о более действенном лечении.
– Я не хочу делать гемодиализ, Трент.
– Дорогая, ты – центр моей вселенной. Я умру, если с тобой что-нибудь произойдет.
Пожалуйста, Сиджей, давай сходим к врачу. Пожалуйста.
