Брюс Кэмерон - Путешествие хорошего пса
лучших дней, когда она лежала в кровати, я услышал возню за входной дверью и с лаем
побежал туда. Когда дверь открылась, я поразился, почуяв запах того, кто пришел с Трентом.
Граф!
Полный сумасшедшей энергии, Граф вломился в комнату. Я встал на задние лапы
и передними обнял его голову, целуя в губы. Я был искренне рад его видеть. Из его рта
появился огромный язык и начал шлепать меня по морде, а сам он стонал и трясся
от восторга, – мы наконец встретились! Граф упал на спину, чтобы я мог забраться на него, и мы принялись радостно бороться.
– Парни, пошли, – сказал Трент и повел нас в комнату Сиджей.
– Граф! – воскликнула она.
Граф был так рад видеть ее, что не раздумывая прыгнул на постель. Сиджей ахнула от боли.
– Эй! – крикнул на него Трент.
Лампа, стоявшая рядом с Сиджей, опрокинулась на пол, возникла вспышка, и в комнате
стало темно. Граф повсюду скакал, натыкался на предметы и тяжело дышал, а потом снова
прыгнул на кровать.
– Убирайся, Граф! – приказала Сиджей, она злилась.
Я зарычал и укусил Графа за пятку, а он пригнулся к полу, прижав уши. В тот момент я
осознал, что моей девочке нужны тишина и покой. Когда Граф прыгнул на кровать, ей стало
больно.
Чтобы быть в этом доме хорошим псом, нужно вести себя тихо. Сиджей нужна тишина.
Когда мы утихомирили Графа, Сиджей подтянула к себе его голову и стала чесать за ушами.
– Ладно, Трент, рассказывай, как тебе удалось его стащить? – спросила она.
– Отыскать Барри оказалось не так уж сложно. Я просто позвонил к нему в офис и объяснил, что мне нужно. Он не смог отказаться, – ответил Трент.
Сиджей перестала чесать Графа за ушами и взглянула на Трента.
– Что ты имеешь в виду под «он не смог отказаться»?
– Ну…
– О, Граф, я так рада тебя видеть, – ворковала Сиджей.
Я запрыгнул на кровать, но сделал это очень ловко и пополз к тому месту, где Граф получал
порцию любви. Я знал, Сиджей хочет, чтобы я тоже там был. Я здесь самый главный пес.
Когда Граф ушел, Сиджей и Трент сели ужинать за столом, а не у нее в спальне, как раньше.
Мне больше нравилось, когда она ела в постели, потому что там мне часто перепадали
лакомые кусочки, но сами они казались счастливее, когда на уровне моего носа были только
их лодыжки, сам не знаю, почему. Я терпеливо сидел под столом, карауля кусочки еды, которые могли упасть в любой момент.
– Может, гемодиализ не так уж страшен, – сказал Трент.
– Боже, Трент.
– Я к тому, что если придется его пройти, мы справимся.
– Если мне придется его пройти, мы справимся? Ты это хотел сказать? – резко сказала
Сиджей.
Какое-то время я слышал только звуки их вилок по тарелкам.
– Извини, – тихо произнесла Сиджей. – Я очень благодарна за все, что ты делаешь для меня.
Господи, я веду себя в точности, как Глория.
– Ты многое пережила, тебе больно, и гемодиализ действительно жуткая вещь. Я понимаю,
почему ты вышла из себя, ведь глупо предполагать, что я смогу разделить твою боль.
Но на самом деле я имел в виду, что я буду рядом с тобой, чего бы это ни стоило. Вот и все.
– Спасибо, Трент. Я не заслуживаю такого хорошего друга, как ты, – ответила Сиджей.
Когда они поели, Трент положил еды мне. Я обожал звук ужина, шлепающегося в мою
металлическую миску, и выплясывал вокруг него, сгорая от нетерпения.
– А теперь смотри. Молись, Макс, молись.
Трент держал миску на расстоянии от меня, но так как он стоял наклонившись, я почуял
запах его дыхания и подал сигнал.
– Видишь? – Трент радостно рассмеялся.
– Странно. При мне он никогда так не делал, – удивилась Сиджей.
– Он читает молитву, – пояснил Трент.
Становилось теплее, и мы с Сиджей уходили гулять все дальше и дальше. Наконец, она перестала брать с собой эту штуку с теннисными мячиками на ножках, хотя все же
опиралась на палку с крючком наверху. Я научился быть очень терпеливым и шел рядом с ней, придерживаясь ее темпа. Теперь заботиться о ней означало следить за тем, чтобы она не упала
и чтобы ей не стало больно от быстрой ходьбы. Иногда Трент приходил домой среди дня
и гулял с нами, он тоже шел медленно.
Давненько я не катался на машине и уже практически свыкся с идеей, что мне больше
не быть собакой переднего сиденья, хотя я видел, как по улицам мимо нас проезжают
машины. Поэтому я был очень удивлен, когда меня посадили в контейнер с жесткими
стенками, внутри которого было больше места, чем в мягком, и вынесли из здания, где жил
Трент. Он поставил меня на заднее сиденье большой машины.
– Пристегни контейнер, – сказала Сиджей. – Так будет безопаснее.
Когда машина отъехала, я тихонько тявкнул. Трент был за рулем. Они что, про меня забыли?
– Ах, Макс, не волнуйся, мы здесь, впереди. А тебе лучше на заднем сиденье, – сказала
Сиджей.
Я не понял ничего из того, что услышал, но почувствовал любовь в голосе Сиджей. Как же
мне поступить? Хотелось лаять до тех пор, пока меня не выпустят из контейнера, однако я
вспомнил про тот раз, когда, будучи Молли, я долго ехал в шумной комнате, и там был пес, который всю дорогу лаял – никто его так и не выпустил из контейнера, но его лай меня
сильно раздражал. Я не хотел раздражать Сиджей – моя забота о ней заключалась теперь
в том, чтобы ее не расстраивать. Поэтому издав долгий отчаянный вздох, я улегся.
– Впервые я уезжаю из Нью-Йорка в августе. Всегда завидовала тем, кто это делал – жара
здесь стоит убийственная, – сказала Сиджей.
Это была очень длинная поездка на машине.
– Ты так и не скажешь, куда мы едем? Даже сейчас? – через какое-то время спросила
Сиджей.
– Сама поймешь, – ответил Трент. – Я хочу сделать сюрприз.
Когда мы останавливались и выходили наружу, было очень жарко, но ночь мы провели
в таком холодном месте, что мне пришлось спать вместе с Сиджей под одеялом. Трент был
в другой комнате.
Засыпая, я думал про ту долгую поездку на машине, в конце которой мы оказались у океана.
Неужели мы опять туда едем?
И на следующий день мы ехали очень долго. Большую часть времени Сиджей спала, а когда
проснулась, то была сильно взволнована.
– Мы едем туда, куда я думаю?
– Ага, – ответил Трент.
– Как ты их нашел?
– Без труда. Из публичного реестра. Итан и Ханна Монтгомери. Я позвонил и сказал, что ты
хочешь приехать.
Услышав имена Итана и Ханны в одном предложении, я завилял хвостом.
– Ничего себе, без труда!.. Откуда ты знаешь, как делать все эти вещи? Я же всегда была
умнее тебя, – сказала Сиджей.
– Ах так, ты была умнее? Мне даже нечего на это ответить, у меня мозги задымились.
Они оба рассмеялись.
– Значит, они знают, что мы едем? – спросила Сиджей.
– Конечно. И ждут нас с нетерпением.
– Не терпится поскорее всех увидеть. Это так здорово!
Меня усыпил монотонный гул двигателя машины, а когда я проснулся, от запахов, проникавших через окно, закружилась голова. Я понял, куда мы приехали, и когда машина
остановилась, я заплакал, сгорая от нетерпения поскорее выбраться наружу.
Трент открыл дверцу контейнера и взял мена за поводок. Теплый вечерний воздух окутал
меня, и я выпрыгнул на траву.
По большому счету, ничего удивительного, ведь рано или поздно все всегда возвращались
на Ферму.
Из дома навстречу мне выбежали люди.
– Тетя Рэчел? – неуверенно спросила Сиджей.
– Ты только посмотри, как выросла! – закричала женщина, обнимая Сиджей, в то время
как остальные топтались вокруг. Среди встречающих было три женщины, два мужчины и одна
маленькая девочка. Я знал запахи всех, кроме маленькой девочки.
– Я твоя тетя Синди, – представилась другая женщина. Она нагнулась и протянула мне руку, чтобы я ее понюхал, однако Трент дернул за поводок, и ошейник сдавил мне шею.
– А… Это Макс, он не особо дружелюбный, – представил меня Трент.
Я вилял хвостом от счастья, что вернулся домой и снова вижу всех вместе. Мы теперь будем
тут жить? Я не против.
– По-моему, он славный, – ответила Синди. Я тянул поводок вперед, пытаясь лизнуть ее
руку, и Трент рассмеялся. Потом Синди взяла меня на руки, и я оказался нос к носу со всеми
членами семьи.
– Пойдемте в дом, – сказала Синди. Она передала мой поводок маленькой девочке, которую звали Грейси.
Это такое счастье – подниматься по деревянным ступенькам, несмотря даже на что, сейчас
мне это стоило бо́льших усилий, чем когда я был крупным псом. Я рванулся вперед, чтобы
пройти в дверь первым и похвастаться тем, что знаю дорогу. Я почувствовал, как ослабло
