Скуф. Маг на отдыхе - Максим Злобин
Ну а, во-вторых, это нужно, чтобы закрепить в их головах правду. А правда в следующем: вместо того, чтобы терзаться тем, что мы тут кучу человеков покрошили, нужно похвалить себя за то, что очистили родную землю от такой гнили, как Кочетков и те, кто согласился работать на такую падаль. Уверен, что многим после кончины графа станет полегче дышать.
И предки, которые каждый бой завершали пиром, делали это неспроста. Тоже кой-чего понимали в психологической реабилитации.
— Поехали! — крикнул я и развернулся на сто восемьдесят, взрывая задним колесом землю.
Не зря всё-таки тренировался…
— «У Алёшина»? — скривившись, прочитала название Фонвизина.
— Ну да, Ваше Сиятельство, — хохотнула Дольче. — Не «Метрополь».
— Это, кстати, уже после ребрендинга, — объяснил я. — А раньше оно вообще называлось «Тополёк», так что сейчас ещё ничего. Но! — я назидательно поднял палец вверх. — Не суди книгу по обложке. Пойдём-пойдём…
Все десять лет, что я живу в Удалёнке, в пяти километрах от неё действует это чудесное придорожное кафе. Да, неказистое. Да, во многом отставшее от времени. И да, на банкетах здесь до сих пор печёному поросёнку рисуют майонезом спиральку на щеках.
Но чёрт…
Как же здесь вкусно!
И всё благодаря шефу. Сан Борисыч Алёшин — приятный лысый мужичок, лицом неуловимо напоминающий рыбу дорадо. Властелин кулинарии, маэстро вкусов, и лучший друг моего желудка.
При этом человек с необычайно тяжёлой судьбой.
Дело в том, что пусть талант к кулинарии Сан Борисыча был неоспорим, душа его лежала к совершенно другому.
К чему?
Да он, по ходу, и сам не знал. Но увольняться пытался только на моей памяти раз двадцать. То в таксисты подавался, то в риэлторы, то косметикой торговал, а то заделывался покерным профи. То ещё что-то; занятий его не счесть.
Короче говоря, на Алёшина накатывало что-то такое сезонное, из-за чего он традиционно громил посуду, орал о том, что вертел всех вокруг своей оси, хлопал дверью и уходил.
— Ненавижу, Иваныч, — несколько раз плакался мне Сан Борисыч. — Ненавижу всё это. Кастрюльки-сковородочки. Вся моя жизнь — это жир, масло и чешуя. А знаешь, сколько мне платят⁈ Да вот практически ни…
…чего.
И, пользуясь этим досадным фактом, я даже пару раз пытался его переманить к себе в Удалёнку. Обещал и жалованье, и условия, но Алёшин стабильно возвращался в своё кафе. Как утка на гнездовье.
— Василий Ива-а-а-аныч! — судя по радостному крику, сейчас Алёшин пребывал в маниакальной стадии. А стало быть, сейчас он как никогда одержим готовкой, и нас с альтушками ожидает что-то поистине волшебное.
— Сан Бории-и-исыч! — двинулся я навстречу и крепко обнял лысого.
— Каким судьбами⁈
— Да вот, зашёл своих девчонок твоей стряпнёй побаловать.
— Дочери, что ли? — вытаращил глаза повар.
— Не-не-не, это бойцы специального отряда «Альта». Так что ты сегодня, Борисыч, элиту Империи кормишь. Сделаешь красиво, ладно?
— А то!
С тем Алёшин потопал на кухню, а мы с альтушками проследовали в зал. Жду не дождусь, когда их недовольные моськи вытянутся в удивлении.
Они-то думают, что Скуф — чудак. Привёл их в какую-то забегаловку с клеёнчатыми скатертями и железными стульями и радуется. Ну-ну. Посмотрим.
— А меню? — уточнила Ромашкина, оглядываясь. — Здесь где-то есть меню? Я просто не ем мясо и…
— Не волнуйся, — сказал я. — Всё будет хорошо.
И всё, блин, было хорошо!
Сперва на стол полетели закуски — самое то для оборотня-вегетарианца. Баклажановые рулетики, жульен, стручковая фасоль с копчёной паприкой, порционная «шуба», выполненная в виде японских ролов, и гордость Сан Борисыча — соленья, которыми он мог заткнуть за пояс любую бабушку.
Дальше — больше.
Пироги с лисичками, пироги с яйцом и капустой и пироги с почками. Рецепт последних Сан Борисыч подсмотрел у жителей туманного Альбиона, вот только вместо ленивого запекания в форме, он стал лепить именно что настоящие русские пирожки. Да ещё и рецептуру докрутил, так что прям:
— Аа-а-а-аа! — Шама откинулась на стуле и расстегнула верхнюю пуговицу на штанах. — Я больше не могу! Но хочу! Но не могу! Но, блин, буду!
— Василий Иванович, не приводите меня сюда больше, — с набитым ртом взмолилась Дольче. — Я ведь разжирею, меня замуж не возьмут.
— Весьма недурно, — отозвалась о еде Оля Фонвизина, хотя по глазам было видно: если бы не её высокое происхождение, она была бы сейчас не прочь поорать от восторга.
Медовая утка, шашлык из корейки, бараньи язычки под соусом из белых грибов. Картошка, опять-таки, жареная. Опять-таки, овощи на гриле, изгвазданные в каком-то чудо-соусе из тысячи ингредиентов, так что вычленить хотя бы один не представляется возможным…
Периодически дверь на кухню открывалась, и довольная лысая рожа смотрела на то, как мы с альтушками на скорость истребляем все эти харчи.
— Пельмени ставить⁈ — в один из подходов крикнул Сан Борисыч через весь стол.
— А можно с собой⁈ — чуть ли не в один голос отозвались альтушки…
* * *
За неполные двое суток группа «Альта» разжилась домом, плазмой и душевой кабиной. Причин покидать жилище при таких данных становилось всё меньше и меньше. К тому же на полный желудок и после целого дня беготни.
Однако:
— Ну как, девки? — спросила Дольче, спустившись со второго этажа в латексном костюме.
— Твою-то мать!
— Прикройся, пожалуйста!
— И пузо подбери!
— Нет у меня никакого пуза! — возмутилась Чертанова, но пузо всё-таки втянула. — Это всё пельмени!
— Кать, ты бы так не разгуливала, — сказала Фонвизина. — За нами слежку установили.
Говоря про слежку, княжна имела в виду Кузьмича, который по приказу Василия Ивановича периодически прикладывался к биноклю и палил ситуацию на участке группы «Альта».
Исключительно в интересах дела, что не отменяло с его стороны служебного рвения.
— Да и хрен с ним, — отмахнулась Дольче. — Ну так что? Мы идём сегодня?
— Куда? — жалобно простонала Смерть. Самая тощая из всех, она сейчас походила на проглотившего добычу питона.
— Как куда? К музыканту! Он нас там ждёт, вообще-то! Надеется!
— Где «там»?
— Да где-то недалеко, — Дольче легкомысленно махнула
