Брюс Кэмерон - Путешествие хорошего пса
на колени и наклонилась ко мне.
– Макс.
Я стал лизать ее лицо, но это еще больше ее опечалило, и я не мог понять, почему.
– Ты очень хороший пес. Понял? Ты самый лучший пес, о котором девушка в городе может
только мечтать. Ты защищал и заботился обо мне. Я люблю тебя, Макс. Понятно? Что бы
ни произошло, никогда не забывай, как сильно я люблю тебя, потому что это правда, –
сказала Сиджей, вытирая лицо. Слезы капали ей на руки. Ее печаль была такой огромной, что мне стало страшно.
Спустя минуту она поднялась и вдохнула воздух.
– Ладно, – сказала она, и мы с ней пошли еще дальше, пока, наконец, не стали появляться
знакомые запахи, и я понял, что мы идем к Тренту. Я почувствовал облегчение – Трент
поможет Сиджей. Чтобы сейчас ни происходило – это было за пределами понимания собаки,
но Трент наверняка знает, что делать.
Трент открыл дверь.
– Боже, что случилось? – спросил он. – Заходи.
– Я не могу, – сказала Сиджей, – мне надо идти. Мне надо в аэропорт.
Она посадила меня на землю, и я побежал к Тренту, подпрыгивая и виляя хвостом.
Он опустил руку и похлопал меня по голове, однако продолжал смотреть на Сиджей.
– В аэропорт?
– Глория серьезно заболела.
– Я поеду с тобой, – сказал Трент.
– Нет, нет, посиди с Максом. Пожалуйста. Ты единственный человек во всем мире, который
ему нравится.
– Конечно, – медленно произнес Трент. – Макс? Хочешь потусить у меня пару дней?
– Мне надо идти, – сказала моя девочка. Присутствие Трента тоже не сделало ее счастливее.
– Отвезти тебя в аэропорт?
– Нет, спасибо.
– Ты выглядишь очень расстроенной, Сиджей.
Она сделала глубокий дрожащий вдох.
– Ничего, все в порядке. Это из-за кое-каких неразрешенных… вопросов с Глорией.
Неважно. Мне надо идти.
– Когда у тебя самолет?
– Трент, пожалуйста, я справлюсь, ладно? Просто дай мне спокойно уйти.
– Хорошо, – тихо сказал Трент. – Макс, попрощайся с Сиджей.
– Мы уже… – Сиджей покачала головой. – Ладно. Пока, Макс.
Сиджей опустилась на одно колено.
– Я люблю тебя. Скоро увидимся, хорошо? – Она поднялась. – Пока, Трент.
Они крепко-крепко обнялись. А когда выпустили друг друга из объятий, я почувствовал
небольшой страх Трента. Я осмотрелся, но угрозы не заметил.
– Сиджей? – тихо обратился он к ней.
– Мне надо идти, – сказала Сиджей и пошла прочь. Я попытался пойти за ней, но когда я
разбежался, меня остановил поводок. Я лаял ей вслед, однако Сиджей не обернулась.
Она подошла к маленькой комнате с двойными дверями; когда створки открылись, она вошла
внутрь и тогда повернулась и наконец посмотрела на меня. Наши глаза встретились, Сиджей
улыбнулась и помахала Тренту. Даже на таком расстоянии я видел слезы, в которых отражался
резкий свет ламп над ее головой в маленькой комнате. Я снова залаял. А потом двери
закрылись.
Трент взял меня на руки и посмотрел в глаза.
– Что же на самом деле происходит, Макс? – прошептал он. – Мне это не нравится. Совсем
не нравится.
Глава двадцать пятая
Я жил в доме Трента, который был больше нашего с Сиджей, но по-прежнему гулял
с собаками, – каждый день домой к Тренту приходила женщина по имени Энни с веселым
золотистым псом по имени Харви и брала меня с собой. Мне казалось странным, что ее зовут
Энни, потому что так звали одну из моих сестер, с которыми я жил в шумном месте среди
лающих собак. Очевидно, некоторые люди любят собак так сильно, что называют себя
собачьими именами. Когда Энни пришла в первый раз, я набросился на нее с яростным лаем, чтобы она знала – меня ее Харви не страшит, но там был Трент, и он подхватил меня с пола, а Энни взяла меня у него из рук. Вот удивительно. Если я скалился на людей, они раньше
никогда не прижимали меня к груди.
Она нежно ворковала и качала меня, и я постепенно расслабился. Сиджей здесь нет, и ей
моя защита не нужна, так что, наверное, нет ничего страшного в том, что я позволю Энни
некоторые вольности.
Мы с Энни и Харви ходили гулять с другими собаками, однако Энни все делала
неправильно – за Кэти мы не заходили, а забирали собаку по имени Дзен, большого пса
с очень короткими лапами и тяжелыми ушами, почти касавшимися земли. Он был похож
на Барни у Дженнифер из нашего с Рокки детства. Когда я зарычал на Дзена, он упал
и перевернулся на спину, позволив мне себя полностью обнюхать. С ним проблем не будет.
Не так гладко все сложилось с псом по имени Джаззи, – он не хотел со мной играть.
Трент приходил домой только ночью, принося с собой пакет с едой, которую он молча ел,
стоя в кухне. Трент выглядел усталым и печальным. Он протягивал мне руки, и я чуял на них
запахи разных вещей, но запаха моей девочки не было.
– Макс, скучаешь по ней, да?
Я вилял хвостом, показывая ему, что я услышал свое имя и что мне нравится, когда он гладит
меня по голове.
Я очень любил Трента, и мне жаль, что у него нет собаки, но я должен быть с Сиджей.
Я не понимал, где она, и почему она меня здесь оставила.
Иногда мне снилось, что она рядом со мной, но когда я открывал глаза, то каждый раз
оказывался в доме Трента, один.
Неужели Сиджей вернулась жить к Сникерс? Поэтому она была так печальна? Такую же
печаль я чувствовал у Ханны, когда она везла меня, Малыша, к ветеринару в последний раз.
Это была печаль расставания. Но я был нужен Сиджей, именно поэтому она каждый раз
приходила за мной, когда я вновь становился щенком. И так будет всегда; чтобы ни разлучило
нас на этот раз, я знал, что это не надолго.
Однажды, когда Энни и Харви привели меня домой к Тренту днем, в гостиной сидел сам
Трент.
– Ой, привет, – сказала Энни. – Это сегодня?
– Да, – ответил он.
Харви сидел на пороге и ждал, пока ему разрешат войти. Он был из тех собак, кто никогда
ничего не делает без разрешения своего человека. Я тоже мог быть такой собакой, но Сиджей
никогда от меня этого не требовала.
– Можно, Харви, – сказала ему Энни.
Харви вошел и сразу направился проверять, не осталось ли чего в моей миске. Я никогда
не оставлял ему свою еду, но он все равно проверял, так, на всякий случай.
Энни наклонилась и протянула мне руки, я робко подошел к ней и позволил себя
приласкать, а Харви тоже уткнулся своим большим дружелюбным носом ей в лицо
и наслаждался порцией своих ласк.
– Хорошего дня тебе, Макс.
Когда Энни ушла, Харви ушел с ней и даже не оглянулся на прощанье.
– Макс, смотри, что я тебе принес. – Трент показал мне что-то похожее на контейнер, только с мягкими стенками. Я его осторожно обнюхал. Когда я был Молли, контейнер был
намного больше, да и я, впрочем, тоже.
Вспоминая, как я был Молли, и ту странную поездку в контейнере, я вдруг подумал: а что, если мы снова едем к Сиджей? Когда Трент велел мне забраться в мягкий контейнер, я послушно это сделал, но через плотную сетку на его конце мне было плохо видно, что происходит вокруг. Мне стало немного не по себе, когда Трент поднял контейнер
со мной, это было совсем непохоже на то приятное чувство, когда люди брали меня на руки.
Мы поехали кататься на машине, причем оба сидели сзади. Я расстроился, что Трент
не выпустил меня из контейнера, чтобы я мог смотреть в окно и лаять на проплывающих мимо
собак. Зато в машине было тепло, а я люблю тепло больше, чем холод и ветер, которые я
ощутил сквозь стенки мягкого контейнера, когда мы вышли из здания.
Потом мы попали в другое здание, где вместо шума нас встретили тишина и спокойствие,
хотя я чуял там присутствие многих людей и химических препаратов. Я не сильно хорошо мог
разглядеть, что происходит, и меня слегка укачало от покачивания контейнера.
Потом мы зашли в маленькую комнату, и Трент опустил контейнер.
– Эй, – тихо сказал он.
Послышалось шуршание.
– Привет, – произнес кто-то слабым надтреснутым голосом.
– Я тебе кое-кого принес, – сказал Трент. Он возился с мягким материалом контейнера, а я
лизал его пальцы через сетку, желая поскорее выбраться отсюда. Наконец, он засунул руки
внутрь и достал меня. Когда он поднял меня в воздух, на кровати я увидел женщину.
– Макс! – сказала женщина, и только тогда я понял, что это Сиджей. От нее странно пахло –
чем-то кислым с примесью химикатов. Я пытался вырваться из рук Трента, но он крепко
держал меня.
– Макс, будь ласковым. Ласковым, – сказал Трент. И вот Сиджей взяла меня в свои
замечательные теплые руки. Я зарылся в нее, постанывая и плача, настолько был рад видеть
