Оленья кавалерия. Очерки о русских первопроходцах - Волынец Алексей Николаевич
Приготовления Афанасия Петрова к решительному штурму оказались сорваны. Но русское войско не ушло – перекрыв все выходы из «Большого Посада», оно осталось ждать, когда у осаждённых закончатся вода и пища. Дело в том, что окрестные кочевые коряки не поддержали своих оседлых родичей. Увидев большое русское войско, они предпочли откупиться оленями. Поэтому бойцы Афанасия Петрова избежали голода даже через несколько месяцев, проведённых в тундре у стен «Большого Посада». Тогда как осаждённые к лету 1714 года оказались в безвыходном положении.
Выходов не было в прямом смысле слова. Русские не только создали вокруг «Большого Посада» свои деревоземляные укрепления, но и устроили настоящую сигнализацию, которая не позволяла осаждённым делать вылазки даже ночью. По приказу Афанасия Петрова обыскали всё побережье на много дней пути к северу и югу от «Большого Посада», во всех найденных стойбищах и хижинах рыбаков забрали все сети. Одновременно у всех окрестных кочевников собрали все оленьи колокольчики, которые традиционно подвешивали на шеи ездовых оленей и вожаков оленьих табунов.
Эти металлические колокольчики-бубенцы появились к востоку от реки Лены всего несколько десятилетий назад. Их завезли русские купцы, породив у северных оленеводов повальную моду на эту новинку. В обмен на нехитрую погремушку аборигены не только охотно отдавали драгоценные меха – всего за один колокольчик можно было приобрести рабыню или выкупить пленника.
Рыбацкие сети и оленьи колокольчики стали неожиданным и эффективным оружием против «Большого Посада». Записанное уже в XX веке корякское предание так рассказывает об этом: «После этого русские обставили крепость сетями и навесили на них колокольчики. Все лето держали в осаде. Выйти из крепости коряки никуда не могли, так как кругом стояли сети. Едва кто-нибудь прикасался к сетям, начинали звонить колокольчики и, таким образом, давали знать осаждавшим…»
«Виктория» у «Бобрового моря»
Летом 1714 года далеко на западе шла большая война России со шведами, войска Петра I шагали по Финляндии и Польше, а сам царь в Петербурге только что основал «Кунсткамеру», первый русский музей. Одновременно далеко-далеко на востоке, у холодных берегов моря, которое русские тогда еще не назвали Беринговым, а именовали просто «Бобровым», шла совсем другая, забытая ныне война.
К лету положение осаждённых в «Большом Посаде» стало ужасным. Закончилась не только пища, почти не было воды. Осаждённые собирали дождевую влагу и постоянно теряли людей в ночных вылазках к окрестным ручьям – сеть с колокольчиками работала… Однако и положение русских было далеко не безоблачным. Огромное по местным меркам войско в тысячу с лишним бойцов доело своих оленей и растратило в стычках с коряками почти весь порох.
Вопрос о победе стал простым – кто не выдержит первым. Либо коряки от голода сдадутся, либо русские от голода уйдут.
Удача оказалась на стороне Афанасия Петрова. В конце июля 1714 года к нему из Анадырского острога, преодолев 700 километров тундры, драгунский капитан Пётр Татаринов привёл большой обоз вьючных оленей с долгожданными пороховыми гранатами. Оленей русские съели и стали готовить гранаты к штурму.
К тому времени в «Большом Посаде» многие умерли от голода, началось людоедство, держать оружие в руках могли не более трёх сотен воинов. Об этом Петрову сообщили многочисленные перебежчики – на шестом месяце осады многие коряки не выдержали и стали сдаваться.
6 августа 1714 года бойцы Афанасия Петрова пошли в атаку. Внешнюю стену взяли почти без боя. Оставшиеся в живых коряки отступили в сооруженный внутри «Большого Посада» небольшой острожек. Его стены сделали из деревянных решёток-каркасов рыбацких байдарок, обложив их дёрном. Прикрываясь от корякских стрел щитами из прутьев и оленьих шкур, русские приблизились к этой последней крепости и забросали её пороховыми гранатами.
В последней атаке погибло пять русских воинов и трое союзных юкагиров. Защитники «Большого Посада» полегли все. На следующий день после взятия корякского города, далеко-далеко на западе, у финского мыса Гангут русский флот одержал свою первую в истории победу. «Гангутскую викторию» помнят и сегодня, в отличие от всеми забытой битвы у Берингова моря…
«Большой Посад» пал и больше никогда не возродился. Лишь в корякских преданиях сохранилась красивая легенда, что части осаждённых удалось вырваться из окружения и спастись. Якобы по совету шаманов они прикрепили на свои рыбацкие байдарки колеса и крылья, ночью перед штурмом погрузились в них и покатились к обрыву над морем. В этой сказочной истории крылья позволили байдаркам благополучно спланировать на воду и уплыть прочь.
Конец большой войне
Разгром «Большого Посада» позволил открыть сухопутную дорогу на Камчатку. И уже осенью того же 1714 года к войску Афанасия Петрова с юга полуострова прибыл олений караван с частью «камчатской ясачной казны» – 5641 соболиная, 772 лисьих и 137 каланьих шкурок. В европейской России такое количество пушнины тогда стоило более 100 тысяч рублей, что позволяло, например, содержать в течение года шесть пехотных полков или построить три многопушечных фрегата – деньги, очень нужные царю Петру I в разгар войны со шведами.
Драгоценную «меховую» казну тогда считали очень скрупулёзно, тут же записывая и отправляя начальству в Якутск донесения о её качестве и количестве. Поэтому мы точно знаем, сколько у Афанасия Петрова осенью 1714 года было разных шкурок, но не знаем, сколько у него оставалось людей после штурма «Большого Посада»…
Уничтожив корякский город, войско Афанасия Петрова отошло на 20 верст к реке Алюторка (ныне Вывенка), где из плетёного ивняка русские построили небольшой острожек, назвав его Новоархангельском. На более мощную крепость в безлесной тундре просто не хватило дерева.
В самом конце осени, оставив в Новом Архангельске несколько десятков казаков, отряд Афанасия Петрова вместе с «камчатской ясачной казной» по снежному покрову двинулся в обратный путь, к Анадырскому острогу. 2 декабря 1714 года караван попал в сильнейшую пургу и разделился на несколько частей. Этим воспользовались юкагиры, вместе с русскими участвовавшие в уничтожении «Большого Посада». Их бойцы под вой вьюги решили захватить драгоценные меха. Они атаковали и убили два десятка казаков, включая самого победителя «Большого Посада» Афанасия Петрова. Собранные в 1714 году камчатские меха царю Петру I так и не достались…
А весной 1715 года кочевые коряки, ранее испугавшиеся большого русского войска и не поддержавшие защитников «Большого Посада», атаковали немногочисленных русских, оставшихся зимовать в Новоархангельском острожке. Казаки отбили несколько штурмов, и в начале июня оставшиеся в живых 35 человек, воспользовавшись разливом реки Вывенки, покинули острожек на байдарках. Примечательно, что в процессе этой осады коряки и русские между боями активно торговали, а перед уходом казаки продали противнику свои запасы табака за 700 соболей, из тех, что не довёз Афанасий Петров, – корякам они достались от разграбивших «камчатскую казну» юкагиров, по дешевке менявших свою добычу на оленей.
Битва за свободную дорогу на Камчатку закончилась вничью. Вопреки приказу царя Петра I «камчацкой путь очистить» не удалось. Но и коряки понесли огромные потери, лишившись «Большого Посада», своего крупнейшего поселения. Можно было бы ожидать нового витка противостояния, но именно с 1715 года корякско-русские войны пошли на спад.
Уже в следующем году русские сумели наладить морской путь «в Камчатку» из Охотска, острога на берегу одноимённого моря, и казакам больше не требовалось с боями пробиваться через корякские земли за мехами Камчатского полуострова. Но самое главное, у кочевых и оседлых коряков появился новый, слишком опасный враг – именно после 1715 года особенно активизировались нескончаемые набеги воинственных чукчей, их отряды стали выходить к берегам Камчатки и Охотского моря. В отличие от русских, пришедшие с севера «майнетанг» («воюющие чужаки» – так коряки прозвали чукчей) не ограничивались лишь сбором меховой дани, согласно первобытным нравам, они грабили начисто и вырезали всех.
