Император Пограничья 14 - Евгений И. Астахов

Тишина повисла в зале. Несколько человек переглянулись. Худощавый блондин задумчиво потёр подбородок. Крепыш шатен снова заёрзал, но теперь в его глазах читалось не недоверие, а размышление.

— Вы правда в это верите? — тихо спросил молодой боярин у окна. — Или это просто предвыборные обещания?

Я посмотрел ему в глаза:

— Приезжайте в Угрюм. Посмотрите, как я управляю своей Маркой. Там простолюдин может стать офицером. Крестьянская дочь — командиром отряда. Учителем — любой, кто умеет учить, независимо от происхождения. Я не обещаю — я уже делаю.

Зал снова зашумел, но теперь иначе. Не настороженно, а заинтересованно. Кто-то кивал, кто-то спорил с соседом, кто-то записывал что-то в блокнот.

Я дал им минуту переварить сказанное, затем продолжил:

— У каждого из вас есть выбор. Старая система, где вы навсегда останетесь на вторых ролях. Или новая, где вы можете стать во главе. Решайте сами.

Блондин первым поднялся с места и протянул руку:

— Я с вами, маркграф.

За ним встали ещё трое. Потом ещё пятеро. К концу встречи около половины присутствующих выразили поддержку. Остальные молчали, но я видел в их глазах сомнение. Не отказ — именно сомнение. А это уже прогресс.

Война за престол ведётся не только мечами и магией. Иногда достаточно правильных слов, сказанных правильным людям в правильное время. Младшие бояры получили то, чего им никто не давал раньше — шанс.

Теперь посмотрим, как они им воспользуются.

* * *

Казармы княжеской гвардии встретили меня запахом оружейного масла, сапожного гуталина и застарелого пота. Высокие потолки, узкие окна с решётками, портреты князей на стенах — всё дышало военной традицией. Здесь служили поколения офицеров, защищавших княжество от внешних и внутренних врагов.

Во Владимире существовала регулярная армия. Небольшая, но всё же — профессиональная сила, чья задача заключалась в охране границ, защите города и крупных поселений через систему крепостей-гарнизонов. Не ополчение, не временные дружины, а постоянные войска с уставом, иерархией и дисциплиной.

Сабуров, как ни пытался, не смог оторвать их для похода на Угрюм. Причин было три.

Первое — после «грамотного» управления нескольких последних князей армия поредела как в численности, так и в качестве. Предшественник Веретинского тратил деньги на дворцовые празднества, а не на жалование солдат, а сам Веретинский — на параноидальные поиски и раскрытие заговоров, казни и акции устрашения. Сабуров набивал собственный карман. Результат предсказуем: лучшие офицеры уходили в наёмники, рядовые дезертировали, новобранцы не получали достойного обучения.

Второе — переброска армии в Пограничье делала княжество уязвимым. Особенно перед Сергиево-Посадским, с которым Владимир долго враждовал благодаря тому же Веретинскому. Границу надо было держать на замке. Оставить её без войск — значит, открыть путь соседям, которые с радостью воспользуются слабостью.

Третье, самое важное — Сабуров не имел легитимности, о которой я так обстоятельно говорил со своими сторонниками. Узурпатор на троне, убивший законного князя. Он не пользовался поддержкой ни народа, ни бояр, ни офицеров. Старшие командиры напрямую ему не отказывали — слишком опасно. Но тянули время под различными предлогами, саботировали приказы, находили причины для отсрочек. Скорее всего, не хотели идти воевать с подданными собственного княжества, участвуя в междоусобице. Поэтому Сабуров задействовал наёмников и боярское ополчение — тех, кого можно купить или принудить.

Я оглядел собравшихся офицеров. Человек пятнадцать в военной форме разной степени парадности. Кто-то в полном мундире с орденами, кто-то в простом камуфляже без излишеств. Лица напряжённые, спины прямые, руки за спиной или на поясах. Офицеры, чьи товарищи пережили разгром под Угрюмом. Деморализованы происходящим хаосом, но всё ещё профессионалы.

Благодаря своевременному докладу Коршунова я заочно знал многих из этих людей. В первом ряду стоял подполковник Ленский — жилистый мужчина с седыми висками и шрамом через правую бровь. Именно он вместе с Акинфеевым арестовал Сабурова при попытке бегства. Месяц назад узурпатор вышвырнул его из гвардии якобы по состоянию здоровья. На самом деле — чтобы освободить место для своего ставленника Ладушкина, убрав конкурента.

Рядом с Ленским — майор Струков, крепкий мужчина лет сорока с квадратной челюстью и тяжёлым взглядом. Его постигла та же участь. Вышвырнут за ненадобностью, когда Сабуров расчищал место для своих людей.

А их руководителя, полковника Щербина, узурпатор и вовсе убил чужими руками. Официально — инфаркт. На деле — устранение неудобного командира, который отказался посылать гвардейцев в Угрюм.

У дальней стены стоял полковник Василий Огнев — командир Стрелецкого полка. Седовласый мужчина за пятьдесят с глубокими морщинами и усталыми льдистыми глазами. Ветеран, служивший ещё при вступлении на престол прежнего князя. Я знал о нём — именно его полк отказался участвовать в походе на Угрюм, сославшись на устав и обязанность защищать народ от Бездушных.

Некоторые офицеры присутствовали вчера на балу. Видели попытку отравления кандидатов. Беседовали со мной о расширении границ Марки, о настоящих врагах — Бездушных, перед которыми междоусобица аристократов теряла смысл.

— Благодарю, что пришли, — начал я, окидывая взглядом зал. — Знаю, для многих из вас это непростое решение. Но мы здесь не для того, чтобы обсуждать прошлое. Мы здесь, чтобы строить будущее.

Тишина. Несколько офицеров переглянулись.

— Армия Владимирского княжества деградировала за последние годы, — продолжил я жёстко. — Не по вашей вине. Вы делали что могли с теми ресурсами, что имели. Но факт остаётся фактом — жалование задерживалось, вооружение устаревало, казармы разваливались. Порой вас использовали как дубину для подавления бунтов, порой — как оловянных солдатиков на параде. Так или иначе вам мешали делать главное — защищать границы.

Огнев медленно кивнул. Ленский скрестил руки на груди, слушая внимательно.

— При мне это изменится, — сказал я. — Реформа армии. Современное вооружение. Достойное жалование, которое не задерживают месяцами. Восстановление боевой мощи. Не для междоусобиц, а для защиты княжества от настоящих угроз.

Я кивнул Безбородко, стоявшему у двери. Тот вынес деревянный ящик, поставил на стол и открыл крышку. Внутри лежали образцы оружия — короткие мечи, наконечники копий и алебард, а также головы топоров.

Металл имел характерный глубокий серо-синий оттенок с едва заметным мерцанием, словно в глубине клинка плескалось ночное небо. Я взял один из мечей и протянул ближайшему офицеру.

— Сумеречная сталь, — объявил я. — Произведена в Угрюме. Тяжелее обычного металла, но в руках владельца кажется невесомой. Практически не требует заточки — лезвие держит остроту годами.