Последний цеппелин-3 "Сила на силу". Книга первая. - Борис Борисович Батыршин
Брошюру с инструкциями Мезенцев изучал на обратном пути, сидя в кабине грузовика. Машину нещадно трясло, освещение оставляло желать лучшего – уличные фонари не горели, а в карманном жестяном фонарике Мезенцева села батарейка, и нить накаливания еле-еле тлела оранжевым. Тем не менее, он узнал достаточно, чтобы обучить других бойцов из в «дружины товарища Павлова» (как-никак, мастеровые, к механике привычны). некоторые навыки в механике. В брошюрке, была указана рабочая дальность огнемёта – двадцать два метра (все характеристики были приведены по принятой в Германии метрической системе), а так же масса в полностью заправленном горючим и газом состоянии, чуть меньше тридцати пяти килограммов. Мезенцев порадовался, что не ему придётся таскать тяжеленную, опасную для владельца штуковину - и тут же непоследовательно подумал, что надо бы зажать один из «фламменверферов» точно так же, как он собирался зажать выцыганенный у кондуктора на барже «Льюис». Тот пулемёт, который они взяли в дружине (с ним сейчас обнимался в кузове английский репортёр-фронтовик) всяко придётся вернуть…
Дело в том, что по дороге Мезенцеву пришло в голову, что пора бы на время расстаться с «товарищем Павлом» и его подчинёнными. Пока стрелки и англичанин грузили боеприпасы, он успел поговорить с охранявшими баржу солдатами, и их командиром – совсем юным прапорщиком в кожанке, какие носили авиаторы и офицеры автоброневых команд. Прапорщик-то и сообщил, что за четверть часа до прибытия Мезенцева с его грузовиком, подъезжал вестовой из штаба на мотоциклетке, передал пакет и сообщил на словах, что дела несколько поправились: моряки-кронштадтцы ударили нелюдям во фланг, со стороны Охты. Подошли по Неве на миноносце и барже, сбросили на берег десант с двумя горными орудиями, и сейчас сильно теснят синерожих. Так что, сказал, жизнерадостно улыбаясь, прапор, у вас на Литейном будет тихо, до утра нелюди точно не сунутся. И отдохнуть успеете, и позиции укрепить, чтобы встретить новый накат, который рано или поздно наверняка последует. В Гатчине, поведал прапор, понизив для пущей важности голос, опустились с неба две громадины, вроде летающий островов – гораздо больше любого цеппелина, полверсты в поперечнике каждый – и сейчас с них сгружаются пешие бойцы и десятки боевых пауков. На вопрос Мезенцева – откуда он это знает, если дело происходит в Гатчине, а сам прапор тут, в центре Петрограда - владелец кожанки ответил, что к Гатчине послали два гидроплана на разведку. Один из них нелюди сбили, зато со второго успели всё разглядеть и вернулись невредимыми, с ценными сведениями. «Вот тут, на Неве, и садились, возле самого моста! Пилот в штаб уехал, а моторист остался при гидроплане. Ежели не веришь, сам глянь – вон он, пришвартован к другому борту баржи! Мы его подтащить помогли, закрепили канатами, а моторист нам всё и рассказал. Сейчас он спит, умаялся, болезный…
За баржей, со стороны реки, действительно покачивался на волнах похожий на лодку с крыльями гидросамолёт М-5. Мезенцев поблагодарил собеседника за важную информацию и полез в кабину, прикидывая, как бы уговорить «товарища Павла» предоставить ему отпуск часов на десять. Пожалуй, согласится, решил лейтенант – ведь если сведения о десанте со стороны Охты верны, на Литейном должны уже об этом знать. И если сослаться, к примеру, на крайнюю усталость, приступ застарелой хвори, от которой в глазах двоится и голова идёт кругом, а так же на необходимость срочно разыскать и принять лекарство – «товарищ Павел» вполне может на это купиться. Тем более, что дезертировать лейтенант не собирается, а вот посмотреть, что там на самом деле затеял доцент со своими научными приборами очень даже имеет смысл. Мезенцев и сам не смог бы объяснить, отчего эта мысль так запала ему в голову – знал только, что непременно должен поступить именно так.
Когда грузовик свернул на Литейный, лейтенант затормозил, отправил вперёд обоих стрелков с приказом разведать, нет ли дальше по проспекту какой-нибудь угрозы. Сам же вместе с англичанином отложил в сторону «Льюис», огнемёт, запасной бачок с горючей смесью, газовую бутыль и полдюжины рубчатых, похожих на шляпные картонки, патронных дисков - и тщательно укутал всё это добро брезентом, привалив для верности сверху парой досок. На вопрос репортёра - что это задумал господин офицер? – Мезенцев изобразил загадочную ухмылку и в свою очередь поинтересовался: не передумал ли мистер Тауни, по-прежнему ли он намерен искать эффектные материалы для своих репортажей? Если не передумал, то пусть едет вместе с ним и доцентом, которого они сейчас заберут с собой - сенсация гарантирована…
V
Англия, Лондон,
Даунинг-стрит, 10
Премьер-министр прошёлся по кабинету, заложив руки за спину. Его собеседник сидел в кресле, и отсветы камина играли на его лице - полном, ставшем после сорока несколько обрюзгшим, с характерно приопущенными уголками рта.
- Итак, мы выигрываем битву за Лондон, Уинстон?
Министр покачал головой.
- Бои продолжаются, сэр, но, по моему мнению это уже агония. Спасибо Королевскому танковому корпусу – они буквально давят синекожих и их боевых пауков на улицах! Если бы не эти парни, нам давно бы пришлось оставить столицу и отступать на северо-запад, к Бирмингему, где сейчас спешно формируются части территориальной обороны.
- Лавочники и клерки с винтовками Мартини-Генри времён афганской войны, которые вы выскребли по всем арсеналам? – премьер пренебрежительно махнул рукой. – Бросьте, Уинстон, вы и сами не верите в то, что говорите…
Других сил у нас сейчас нет, Дэвид. Вы не хуже себя знаете, что до недавнего времени вся продукция военных заводов шла на материк, в Англии
