Предназначение человека. От Книги Бытия до «Происхождения видов» - Сэмюэл Уилкинсон
Во многих ситуациях проигрывание в голове того или иного действия способно повысить мастерство его выполнения. Например, в рамках эксперимента студентов колледжа распределили по трем группам. Студенты первой группы должны были представить, как они играют в гольф и успешно загоняют мяч в лунку. Студенты второй представляли, как во время удара мяч проходит совсем рядом с лункой. Студенты третьей группы не получили никаких особых инструкций. Спустя неделю практических занятий группа, которую просили вообразить свой успех, сыграла наилучшим образом, в то время как группа, где все думали о промахе, стала худшей[370]. Похожие результаты наблюдались при игре в настольный теннис, дартс, регби, баскетбол, футбол, а также при выполнении гимнастических упражнений – и это не все примеры[371]. Мысленные тренировки и имитация также оказались полезными вне спортивных мероприятий – например, при покупке музыкального инструмента[372], во время путешествия на самолете[373] и обучения базовым медицинским процедурам[374]. Множество исследований показывают, что мысленные тренировки и имитация действительно повышают мастерство выполнения действия. Несомненно, физическое выполнение действия также является очень важным, причем в случае, если у человека уже сформировался тот или иной навык, мысленные тренировки оказываются не такими полезными, как физические. Все же существенная доля экспериментов свидетельствует о том, что обычное мысленное представление того или иного действия на самом деле способно улучшить наши физические навыки. Очевидно, что сознательные мысли могут влиять на наше поведение – что не было бы возможным, будь они всего лишь побочным эффектом.
Схожим образом исследования решительно и однозначно дали понять: чем подробнее вы представляете себе порядок действий, необходимых для достижения цели, тем выше у вас шансы на успех. Психологи называют подобную стратегию реализацией намерения. Предположим, я сильно хочу похудеть. Я мог бы сказать себе (мысленно), что я намерен сбросить вес. Это хорошая цель, но она выражена недостаточно ясно и четко. Исследования показывают, что успех достижения цели будет выше, если сказать себе что-то вроде:
«Я похудею, потому что начну выполнять упражнения в семь утра, до завтрака, каждый день на протяжении двух следующих месяцев. Более того, я буду заниматься спортом – ездой на велосипеде».
Если я мысленно повторю свой план во всех этих подробностях (или запишу его на бумаге), я достигну цели с большей вероятностью, чем если просто скажу себе, что намерен сбросить вес. Чем сознательней я проработаю каждый шаг, направленный на достижение цели, тем скорее буду вести себя так, чтобы ее достичь.
В рамках еще одного эксперимента студентов колледжа попросили выполнить упражнение. Из тех, кто детально продумал его выполнение, 90 % успешно справились с заданием. В то же время из студентов, не проработавших план выполнения задания в голове, преуспели лишь 40 %. Двум группам женщин поручили провести самостоятельный осмотр груди. Одну группу попросили в подробностях представить порядок осмотра; второй группе таких инструкций не дали. Все женщины, представившие в уме план, выполнили указания и провели осмотр, в то время как во второй группе с этим заданием справилась лишь половина[375]. В группе людей, страдающих запойным алкоголизмом, одну половину попросили представить те способы, при помощи которых они могли бы ограничить употребление алкоголя (например, они представляли, что скажут, когда им предложат выпить), в то время как другой половине просто дали указание не пить. В группе, которую попросили мысленно представить свои действия, уровень потребления алкоголя опустился значительно ниже[376]. В 2006 году психологи Питер Голвитцер и Паскаль Ширан сообщили о проведении более девяноста независимых экспериментов, свидетельствующих о серьезном эффекте, который оказывает на поведение сознательное планирование действий[377]. Если бы наши мысли были только «случайными прохожими», неспособными оказать никакого влияния на наши действия (как следует из гипотезы эпифеномена), о таком пришлось бы только мечтать. Несомненно, в определенной степени мы можем влиять на психическую причинность того, что делаем.
Мысленная имитация и тренировки – не все упражнения, на примере которых психологи доказывают контроль психической причинности над поведением. Дополнительные свидетельства мы получаем из других практик, таких как создание психических фреймов, постановка целей, зацикливание на мыслях и предвосхищение[378]. Подводя итог десяткам исследований, за-действующим данные практики, психолог Рой Баумайстер и его коллеги делают вывод: «Мы располагаем абсолютными, всесторонними, адаптивными, многогранными и эмпирически обоснованными подтверждениями сознательной обусловленности поведения»[379].
Для ясности скажем, что неосознанные факторы тоже могут влиять на поведение – ряд экспериментов позволяет говорить и об этом. Возможно, мы не всегда в полной мере осознаем причины, заставляющие нас делать то, что мы делаем. Но если неосознанные мотивы время от времени побуждают нас к совершению определенных поступков, это не значит, что они руководят нами постоянно[380].
А как же Либет?
В 1980-х годах серия экспериментов, проведенных Бенджамином Либетом, произвела в дискуссии о свободе воли эффект разорвавшейся бомбы. Даже сегодня многие ученые ссылаются на них как на опровержение устоявшихся представлений в данной области.
Заголовок одной из статей, опубликованной в журнале «Атлантик» и упоминавшей Либета в связи с аналогичным исследованием, гласил: «Не существует такого явления, как свобода воли»[381]. В свете того, какое значение придавалось (и придается до сих пор) экспериментам Либета, я чувствую себя в некотором роде обязанным о них рассказать.
В классическом эксперименте Либета на голове участников закрепляли электрические датчики, измерявшие их мозговые волны. Затем их просили резко шевельнуть запястьем, когда они сами того пожелают (следует уточнить, что им также давали указание не думать о том, чтобы пошевелить запястьем, пока у них не появится такое желание). Как только участники принимали решение подвигать запястьем, они должны были зафиксировать во времени момент, когда осознали это решение (для этого использовалась сложная, тонко настроенная версия часов). Исследователи заметили, что участники сообщали о намерении пошевелить запястьем за четверть секунды до того, как сделать это. Однако электроды фиксировали повышение мозговой активности (которое Либет назвал «потенциалом готовности») приблизительно за четверть секунды до того, как люди фиксировали решение подвигать запястьем[382]. Этот эксперимент, в тех или иных вариациях, повторялся несколько раз[383]. Он привел ученых к выводу, что наши мысли не могут стать причиной действий. По их словам, мозг начинает принимать решение еще до того, как мы успеваем осознать, что оно принимается. Впоследствии это заставило их утверждать, что чувство свободы воли является всего лишь эпифеноменом работающего мозга.
Поговорим об этом чуть более подробно. В своем эксперименте Либет попытался расставить в хронологическом порядке три события: осознание того, что решение принято; возрастание мозговой активности и претворение решения в жизнь (в данном случае – решения пошевелить запястьем). Если мы будем рассматривать свободу воли в рамках подхода, который с научной точки зрения можно было бы счесть наивным, то можно предположить, что эти три события происходят как раз в том порядке, в котором я их только что перечислил: 1) сознательное понимание того, что решение принято; 2) возрастание активности мозга; 3) претворение решения в жизнь. Однако, выбрав более научный подход, мы поймем, что принятие решения предполагает некую форму активности мозга, – и будет весьма странно, если это окажется не так. Согласно научной точке зрения, в основе свободы воли лежат физические процессы, протекающие в мозге (хотя нужно признать, что мы не можем полностью объяснить этот процесс в физических терминах). Точно так же, как мысли, эмоции и желания, свобода воли – это эмерджентное свойство мозга[384]. Ожидание, что сознательное намерение совершить то или иное действие возникнет до того, как изменится мозговая активность, окажется сродни ожиданию, что эмоции тоже могут возникнуть прежде ее
