Предназначение человека. От Книги Бытия до «Происхождения видов» - Сэмюэл Уилкинсон
Осталось сделать еще лишь одно, последнее замечание, прежде чем попрощаться с экспериментами Либета. Огромное количество выборов, совершаемых нами в ментальной жизни, не имеет большого значения. Более того, чтобы упростить нашу ментальную жизнь и освободить в ней место для более важных мыслей и решений, мы переводим значительную долю нашего поведения в режим «автопилота». Все работает именно так – даже в случае сложных моделей поведения, которые временами выходят за пределы нашего сознательного контроля. Что съесть на завтрак, с какой ноги встать с кровати, надеть на работу полосатую рубашку или голубую – вот примеры подобных тривиальных решений. Большинство согласится с тем, что эти решения не играют особой роли. Мозг и материальный мир, с которым он взаимодействует, настолько неизмеримо сложны, что эксперименты в духе тех, что проводил Либет, поневоле исследуют те решения и тот выбор, которые по природе своей несущественны. В настоящий момент мы не обладаем ни инструментами, ни пониманием того, как использовать метод Либета для исследования более значимых решений, принимаемых человеком. Следовательно, подобные эксперименты сообщают нам не так много – а порой вообще ничего – о большей части важных развилок на пути, по которому идет каждый из нас. Можно лишь с огромной натяжкой предположить, что выводы, сделанные Либетом и другими касательно тривиальных решений (например, решения пошевелить запястьем), применимы к более важным альтернативам (например, с кем вступить в брак). Не будем забывать, что в каждом эксперименте участникам давали четкую инструкцию не думать о решении заранее; следовательно, такие решения не могут быть точными «индикаторами» значимых вариантов действий, на тщательное продумывание которых мы тратим немало времени и усилий[387]. Эдди Нахмиас заключает: «Сознательное рассмотрение альтернативных вариантов… представляет собой совершенно иную деятельность по сравнению с вовлечением в повседневную рутину. Множество психологических исследований показывают, что осознанное, целенаправленное обдумывание действительно имеет значение для того, что мы делаем»[388].
Если ваша ментальная жизнь хоть немного похожа на мою, то при обдумывании наиболее важных и значимых решений вы, пожалуй, не сумеете точно указать, в какой именно момент они принимаются. Для меня таким решением стало решение жениться; наше с супругой совместное решение родить ребенка; мой выбор профессии и другие. Эти решения принимались не мгновенно, а представляли собой длительный процесс. Мне (а временами нам с женой) приходилось рассматривать альтернативы и оценивать потенциальные выгоды. Вполне возможно, что часть этих решений я принял неосознанно, под влиянием воспитания, культуры и биологии, но это вовсе не значит, что я не играл в их принятии никакой роли[389].
Подводя итог, можно сказать, что для свободы воли необходимы два условия: 1) наличие альтернативных возможностей и 2) контроль психической причинности. Как мы уже отмечали, существуют убедительные свидетельства того, что для людей выполнимы оба этих условия. По сути, в той или иной форме все науки, изучающие общество и поведение, подразумевают, что люди наделены свободой воли[390]. При этом свобода воли – это вовсе не эпифеномен. В то же время представление о том, что человек может выбирать из ряда альтернативных вариантов (притом что этот выбор обусловлен причинно-следственной связью, в которой решение обуславливает последующее действие), – это наиболее правдоподобный научный взгляд, объясняющий множество наблюдений, доступных благодаря общественным наукам и опыту каждого отдельно взятого человека. Звучит парадоксально, однако предположения и объяснения, которые предлагает нам концепция свободы воли, чрезвычайно убедительна. Без нее осмыслить поведение людей было бы невероятно трудно[391].
Есть еще один, последний аргумент, который я хочу привести в защиту свободы воли. Некоторые считают, что, оказавшись в суровой и жесткой среде, все представители одной группы людей будут вести себя одинаково эгоистично. Первым об этом заговорил Зигмунд Фрейд. Сам он считал свободу воли иллюзией, а людьми в его представлении прежде всего управляли биологические влечения. Фрейд говорил, что все люди, оказавшись в жестоких условиях, начинают действовать единообразно. «Давайте попробуем поместить некоторое количество самых разных людей в одинаковые условия – например, условия голода. По мере того как чувство голода будет расти, все индивидуальные различия сотрутся, а на их место придет единообразное выражение неукротимого желания»[392].
Одним из тех, кому выпало оказаться в условиях гипотетического эксперимента Фрейда, стал австрийский психиатр Виктор Франкл, попавший в нацистский плен. Он заметил, что, вопреки гипотезе Фреда, даже в жутких условиях концлагеря люди могли вести себя по-разному. Он вспоминал, что в то время как некоторые пленники начинали вести себя бесчеловечно, другие сохраняли гуманность и доброту:
«Заключив человека в лагерь, можно было отнять у него все… но у него оставалась эта свобода, и она оставалась у него буквально до последнего мгновения, до последнего вздоха. Это была свобода настроиться так или иначе… и все время были те, кому удавалось подавить в себе возбужденность и превозмочь свою апатию. Это были люди, которые шли сквозь бараки и маршировали в строю, и у них находилось для товарища доброе слово и последний кусок хлеба. Они являлись свидетельством того, что никогда нельзя сказать, что сделает лагерь с человеком… Каждый раз он решает сам. Не может быть и речи о том, что в концлагере человек необходимым и принудительным образом подчиняется давлению окружающих условий…»[393]
Наблюдения Франкла – убедительное свидетельство того, что люди демонстрируют свободу воли даже в самых сложных обстоятельствах. Безусловно, существование свободы воли не означает, что наша свобода ничем не ограничена. Любой согласится, что мы не свободны делать все, что захотим. Мы не можем летать. Мы не можем жить вечно. Таким образом, у нашей свободы есть реальные биологические ограничения. Но, как мы уже говорили, эти биологические влияния часто вступают друг с другом в противоборство, и во многих случаях решение о том, что с ними делать, ложится на нас.
«Человек не свободен от условий. Но он свободен занять позицию по отношению к ним. Условия не обусловливают его полностью… Пусть даже недосыпание, голод и душевные страдания могли склонить нас к мысли, что узников принуждали вести себя определенным образом, в конечном счете становится очевидно, что только сам пленник после долгих внутренних переживаний решал, как именно ему поступать и каким ему стать человеком. Любой способен… решать, каким ему быть… даже в концлагере»[394].
Следует признаться, что я не могу однозначно доказать, что свобода воли существует. Величайшие умы вели этот спор на протяжении столетий. Читатель может верить во все, что угодно, однако, как уже было сказано в этой главе, существует огромное количество психологической литературы, свидетельствующей о том, что сознательное мышление влияет на поведение и что наше поведение не является детерминированным. Другими словами, люди могут выбирать из ряда реальных альтернативных вариантов, используя свои мысли и намерения для совершения выбора. При ограниченном наборе условий мы действительно свободны выбирать. В последующих главах я постараюсь показать, что этот аспект нашей природы во многом определяет нашу цель как человеческих существ.
Глава 8
И снова о бессмысленности жизни: просвещенный взгляд на человеческую природу
Спектр проявлений человеческой морали, где невыразимая порочность соседствует с надрывающим сердце великодушием, являет собой великую странность. С биологической точки
