Дмитрий Емец - Череп со стрелой (СИ)

Влада и Млада пустили девушек в квартиру с не­которым злорадством, убежденные, что старичок их насмерть сглазит. В прошлый раз Рая, гладя его попугайчика, превратила птицу в шоколадку, а вече­ром Дионисий Тигранович, страдая от старческого голода и угрызений совести, слопал бедную птичку и поклялся отомстить.

Однако Белдо, отчасти назло Мл аде и Владе, по­пугайчика простил и принял Раю и ее подругу очень хорошо. Он шутил, умилялся, кормил их с ложечки паштетом, рисовал на салфетках их портреты, но при этом запрещал Рае снимать перчатки. Он знал, что когда у человека всего один дар, то этот дар гло­бальный и противостоять ему не может даже глава форта, пользующийся поддержкой эльбов.

Раечка! Ты наше секретное оружие! — разве­селившись, сказал Дионисий Тигранович. — В ком­нату войдут двое, а выйдет один! И никаких следов!

— Я мужчин не ем! Даже не уговаривайте! — ко­кетливым басом прогудела Рая и с треском разгрыз­ла чайную ложку, которая от прикосновений к ее губам превратилась в шоколад.

В разгар разговора в комнату боком протолкнул­ся нечуткий Птах, подосланный Младой и Владой, и деревянным голосом поинтересовался:

— Трупы когда вывозить будем?

Дионисий Тигранович как хорек оскалился на него через стол, а через секунду и сам Птах, увидев живую и здоровую Раю, в изумлении разинул рот. Возникла тягостная пауза. Первым опомнился Белдо.

— Он хотел сказать «трубы»! — пояснил Диони­сий Тигранович, и все с облегчением заулыбались.

Рая и ее подруга ушли незадолго до появления во дворе Ула. Белдо к тому времени опять начал чу­дить. Он оживил свою песцовую шубу и натравил ее на Птаха, который, будучи человеком ко всему привычным, заперся в ванной и дразнил взбешен­ную шубу, подсовывая под дверь носочки из стир­ки и магазинные чеки, которые шуба разрывала в клочья.

Белдо это вскоре надоело. Щелчком пальцев он прикончил шубу и послал Младу в магазин. Вско­ре Ул, не отрывавший глаз от бинокля, увидел, как Млада возвращается с прозрачной сумкой, в кото­рой лежат две банки кабачковой икры.

— Вот оно! — прошептал он и схватил Яру за руку.

Млада дошла до подъезда, остановилась, задума­лась, напряженно о чем-то вспоминая, поднесла ко лбу палец и опять деловито повернула к магазину.

— И все? И это подснежник? — разочаровался Ул, ожидавший чего-то более зрелищного.

Через пять минут Млада появилась вновь.

— И как? — спросила Яра. — Изменилось что—нибудь?

— Да нет, — отозвался Ул. — Только кабачковой икры вроде больше стало. Четыре банки.

— Зачем так много?

— Не знаю. Может, они маски из нее делают?

Млада дошла до крыльца, потопталась и опять деловито свернула к магазину. Некоторое время спустя она вернулась уже с восемью банками икры, стучавшими по ее коленям.

— Теперь уже не маски. Теперь уже ванну можно делать, — сказал Ул.

Когда банок стало шестнадцать, из окна Мл аду увидела Влада. Выбежала в накинутом пальто и до­машних тапочках и кинулась ее ловить. Ул видел в бинокль, как Млада и Влада о чем-то спорят и Влада крутит у виска пальцем. Потом Влада вырвала из рук у Млады сумку и потащила банки к крыльцу. Дойдя до крыльца, она наклонилась и подозрительно по­трогала ступеньку рукой.

— Эх! Догадалась! Сейчас найдет! — в волнении прошептал Ул, подкручивая колесико бинокля.

Но Влада искать ничего не стала. Вместо этого она аккуратно поставила банки рядом с крыльцом и засеменила за Младой. Вернулись они уже вдвоем, таща новые банки.

Тридцать две, —сказал Ул, не считая. — Значит, на очереди шестьдесят четыре. Потом сто двадцать восемь и так далее. А какой тут магазин?

— В смысле?

— Ну, обычный или супермаркет?

— Кажется, обычный. Но и супермаркет тут не­далеко.

— А-а... Ну, тогда долго еще ходить! В супермар­кетах запасы большие.

— Закладка все удваивает?

— Похоже на то. Подснежниксклеротического удвоения. Жаль, Белдо не послал своих тетушек за чем-нибудь громоздким. Есть такая замечательная вещь — двадцатикилограммовые блины от штанги.

Ул был не прочь позабавиться еще, но Яра за­мерзла стоять на крыше. Она утащила Ула бродить по городу, и он накормил ее куриными окорочками. Она съела пять штук, после чего заявила, что они для нее слишком острые и что она сейчас будет ды­шать огнем.

— А ела зачем?

— Это он ел! — сказала Яра и, ябедничая, пока­зала на живот.

— Хорошая отговорка! Вчера он в меня стакана­ми кидался, сегодня острое ест. Ты его хоть матема­тике учи! — предложил Ул.

— Ни за что! Я ему стихи буду читать.

— А я ему саперку подарю.

Яра засмеялась:

— Ему? А если девочка будет?

Ул подготовился и к такому варианту:

— Тогда саперку с бантиком на ручке.

— Это если она будет шныркой! — буркнула Яра.

Ул был настроен оптимистичнее. Он сказал, что, даже если не будет, саперка всегда пригодится.

— В песочнице траншеи копать! И вообще, хо­рошо, что мы еще из-за фамилии не спорим, а то всякое бывает. — Яра знала, о чем говорила. Было у нее двое знакомых. У него фамилия Палкин, у нее — Палочкина. Они очень нравились друг другу, но фа­милии отчего-то приводили их в бешенство.

— Да чтоб я была какой-то Палкиной!

— А я чтоб был каким-то Палочкиным! Никогда!

— Ломов!

— Дубинкина!

— Деревяшкин!

Все это обычно происходило при Яре. Она взды­хала и говорила:

— О величина любви! О притягивающая сила бо­дания, сближающая столь чугунные лбы!

Перед тем как возвращаться в ШНыр, будущие родители заехали к сестре Яры. Яра видела сестру редко и порой вообще забывала, что у нее есть се­стра. Зато сесгра помнила о Яре постоянно, и вся­кий раз, оказываясь дома, Яра обнаруживала, что сестра выбросила что-нибудь из ее вещей.

«Ну тебе же это не нужно!» — говорила она. «А ты меня спросила?» — возмущалась Яра. «Если бы я тебя спросила, ты бы стала жмотиться. А зачем жмо—титься, когда тебе это не нужно?»

В этот раз Яра обнаружила, что сестра избави­лась от ее письменного стола. Он был такой огром­ный, что Яра была убеждена, что сестре его никогда не одолеть.

Ну и где мой стол? — спросила Яра, созерцая пустое место, начавшее уже заполняться всяким бродячим хламом.

— Лучше спроси, где мой муж! — кисло отозва­лась сестра.

— И где?

— Он меня бросил, когда я в три часа ночи за­ставила его выкинуть твой стол!

— А зачем в три часа ночи?

— Такие вещи только в три часа ночи и делают­ся! Потом уже настроения нет! — отрезала сестра и ушла, оставив Ула и Яру сидеть с племянником.

Ул, тренируясь быть отцом, задвинул малышу такую сказку, что сам толком не понял, чем она за­кончилась. Кажется, Кощей Бессмертный убил Ива­на с Василисой, после чего разбил яйцо, взял иглу и ушел в Москву работать в будке «Кожремонта» на «Алексеевской».

Сестра отпрашивалась на десять минут, но вер­нулась через пять часов. Ул с Ярой сдали ей племян­ника относительно здоровым (карапуз прищемил себе дверью палец, когда Ул учил его играть в спец­наз) и отправились в Капотню, где у шныров был железный вагончик с наглухо заваренными окнами. На вагончике было написано «РЕМОНТ ЧАСОВ», од­нако часы там не чинили. Если бы кто-то взломал металлическую дверь, то нашел бы отсыревшую сумку из-под противогаза с зарядной закладкой внутри. Поискав чупъ тщательнее, он обнаружил бы тяжелый арбалет, все металлические части которо­го съела ржавчина. Еще в вагончике была отличная железная печка, докрасна разогревавшаяся с двух больших досок. Ул давно собирался перенести ее в ШНыр, но руки пока не доходили.

Когда Ул и Яра, отогревшись, вышли из вагон­чика, был уже вечер. Пока Ул закрывал замок, Яра смотрела на город. Солнце скрылось. Москва лежа­ла в тумане. Вид у города был безрадостный. Яре казалось, что границы стираются и их мир посте­пенно становится болотом.Неужели ведьмари не понимают, что, взращивая в себе или в своих ин­кубаторах элей, они все больше заболачивают наш мир? Да нет, понимают, конечно, но считают, что до окончательного разрушения мира они не доживут, а что будет потом, когда граница рухнет, их мало волнует.

Яра приуныла, но тут за соседним домом что-то плеснуло радостным светом, отразившимся во всех обращенных в ту сторону окнах. Точно лопнул в не­бе бесшумный салют. Туман не рассеялся, но как-то ослабел, поблек Шум города стерся, дымы из труб повеселели.

Несколько мгновений Яра недоумевала, не по­нимая, что это. А потом поняла. Кавалерия в Зеле­ном Лабиринте «отпускает» принесенные на этой неделе закладки, и одна из закладок пришла сюда, в Москву, и досталась тому, кому должна была до­статься. И теперь в этом месте всегда будет проис­ходить что-то хорошее, сопровождающее всякий шаг обновленного человека, который получил свою собственную, только для него созданную закладку. Неуклонно, день за днем. И сюда болотоне сунется. А значит, нужно просто нырять на двушку,носить закладки, и дальше будь что будет. Еще повоюем!