Дмитрий Емец - Череп со стрелой (СИ)

Наконец Гай заговорил снова, но уже не стеклян­ным голосом, а самым обычным, сухим и деловитым:

— Замысел черепабыл прост. Всего лишь транс­портный уникум. Доставлять с двушкилюбое коли­чество закладок, не сливаясь с ними. Болотопопро­сту не будет знать, что находится внутри черепа,поскольку он для них непроницаем. Они могут воз­действовать только на сознание его носителя, по­скольку черепвсе-таки уникум полного растворения.

— Но болотобудет догадываться! — сказал Дол­бушин.

— Разумеется, Альберт! Но знать и догадывать­ся — разные вещи. Когда вы видите инкассаторскую машину, вы догадываетесь, что внутри не сливовое варенье. Но сколько там денег? Сто тысяч? Сто мил­лионов? А может, она пуста и тихо-мирно едет на заправку? Этого вы не знаете, а потому не будете нападать на нее, что вы, возможно бы, сделали, ес­ли бы вам было известно, что она везет, допустим, самый крупный алмаз.

— Она его не везет! — улыбаясь, сказал Долбу­шин. — Самый крупный алмаз находится у...

— Да знаю я его! — отмахнулся Гай. — Вы ему хоть хлеба иногда покупайте, своему хранителю! В прошлый раз он воровал еду прямо с тарелок и рассовывал ее по карманам.

— Все предусмотрено. У него в карманах пакеты. А для напитков он носит термос, — сказал Долбушин. — А хлеб ему покупать бесполезно! Если хлеб окажется в целой упаковке, он будет стараться его перепродать! Деньги тоже давать бесполезно: он положит их в банк под проценты...

— У вас в форте одни психи, — брезгливо сказал Тилль.

— А у вас одно мясо! — сказал Добушин. — И во­обще, психи — это не у меня. Психи и шизики — это...

— Можете не продолжать, Альберт! — старуше­чьим голоском пискнул Белдо. — И не думайте, что я добрый. У меня есть карандашик для записи обид.

Гай наклонился вперед. Стул скрипнул. Главы фортов притихли.

— Пусть все лишние уйдут! — приказал Гай.

— Млада, Влада! Кшш-кшш! — засуетился Белдо.

Млада с Владой, толкая друг друга, бросились к

дверям кухни.

— Думаете, они не подслушают? Хорошая ведьма слышит звук работающего телевизора в квартире на девятом этаже, — сказал Долбушин.

Губки Белдо выразили так много снисходитель­ности, что на губках она не уместилась и переполз­ла на аккуратные розовые ушки бывшего балетного деятеля.

И этот человек будет учить меня продавать се­мечки? Если я говорю, что нас никто не услышит, так оно и будет! — Он сыпанул на стол соли и паль­цем начертил на ней знак, похожий на мертвого жука. Соль вокруг него пожелтела и спеклась.

— Мысль Митяя была проста, — продолжил Гай. — Тот, с кем слился череп, может втягивать раз­ные закладки простым прикосновением к камню. В любом количестве проносить их через болотои доставлять в ШНыр. Или в любое другое место.

Последние слова Гай особенно выделил голосом.

— А забрать черепнельзя? — спросил Тилль, тол­стым пальцем ковыряясь в зубочистках

— Нет. Уникум растворен в том шныре, которому он достался.

— А если шныр умрет?

— Бессмертия черепне гарантирует, — сказал Пай, внимательно глядя на него. — Разумеется, если шныр умрет, черепв нем не останется.

Тилль опустил глаза и загрустил.

— Но я не советую вам его убивать! И пытаться забрать черепсебе тоже не советую.

— Нет-нет! — торопливо сказал Тилль. — Я и не...

— Вашу любовь к уникумам мы оставим за скоб­ками. Исправление вашей нравственности тоже не входит в мои задачи! — прервал его Пай. — Я про­сто по-дружески вас предупреждаю. Даже если вы застрелите хозяина черепа, вам, Тилль, его не удер­жать. Черептребует совершенно особенных ка­честв. Если в человеке их нет, то, слившись с этим уникумом, он подпишет себе смертный приговор. Именно поэтому на пути черепавсегда столько трупов. Надо признать, у Митяя было своеобразное чувство юмора. Интересно, он специально придал уникуму такую форму?

Тилль медленно поднял глаза.

— И кто возьмет череп? — спросил он.

— Я, — просто сказал Гай. — Если окажусь рядом в момент смерти теперешнего владельца. Впрочем, я могу уступить черепи вам, Ингвар, и вам, Альберт, и даже вам, Дионисий! Но результат предопределен. Земля получит еще одно тело, а ваши форты — но­вых глав.

Трое мужчин пристально смотрели на Гая. В ти­шине было слышно, как на кухне хозяин сметает осколки тарелок и ссыпает их в ведро. Первым по­верил глава финансового форта. Последним — быв­ший старший топорник.

— Я не буду пытаться завладеть черепом, — ска­зал Долбушин. — Но зачем он вам, Гай? Вам же не нырнуть на двушку.Какие закладки вы собираетесь накапливать и куда проносить?

— Никакие и никуда! — сказал Гай. — У черепаесть еще одно свойство. Это самый сильный уни­кум. Он способен собрать вместе все семь унику­мов, пребывающих в нашем мире!

Тилль тревожно уставился на кабанью голову. Теперь его начали терзать опасения совсем иного рода.

— Не жалейте, Ингвар! Если взять все уникумы и сплавить их вместе, то за этот слиток эльбы да­дут все знания мертвого мира! А это и бессмертие, и телекинез, и перезапись информации из мозга в новые тела, и все что угодно! Коллекционирование отдельных уникумов утратит всякий смысл! Это не просто власть над миром — это вообще все! — хва­тая его за руку, зашептал Белдо.

Тилль возбужденно засопел, разглядывая каба­нью головус которой ему, возможно, предстоялорасстаться. Стоит ли верить Гаю и Белдо? Кажется, да, стоит.

Тилль был глуп, но глупостью особой — приспо­сабливающейся, зоркой, очень чуткой к перемене обстоятельств. И потому его глупость служила ему надежнее, чем многим иным их ум. Сколько было у форта берсерков умных руководителей — и где они все? А Тилль есть, был и будет.

— Значит, ищем череп? — прохрипел он.

— Разумеется, — сказал Гай. — Альберт! Мне не нравится выражение вашего лица! Финансовый форт будет помогать нам в поисках?

— Само собой, — кивнул Долбушин. — Но меня грызет одна мыслишка. Я же коммерсант. Когда за какую-то вещь платят дорого, у меня всегда возни­кает вопрос: а почему? Не отмахнут ли мне голову тем мечом, который у меня же и приобретут?

А я думал, вы волнуетесь о дочери. Вдруг уни­кум у нее? Ведь, если я не ошибаюсь, и она там бы­ла? — участливо уточнил Гай.

Глава девятая

ПОДСНЕЖНИК

— Ах, какой отсюда вид! Здесь рождается вдохновение!

— Вдохновение — чудо были—ин! — рождает не природа, а чув­ство удивления. Засунь творческого человека на Северный полюс, у него и там попрет.—Так что кончай ню­хать дерево, слезай с него и пошли обедать!

Ул и Яра

В пегасне их было четверо: Ул, Афанасий, Кузепыч и Меркурий. Сугубо мужская компания. Правда, где-то в дальнем углу бродила бессонная Штопочка. Незаметно доставала из мешка с опилками бутыл­ку, отхлебывала, морщась, глотала, а затем дышала на циферблат часов и протирала их рукавом. Часы были дедовы, командирские, полученные за войну в Корее, где американцы потеряли вертолет, а дедуш­ка Штопочки — две гранаты и пулеметную обойму.

— Боевые ведьмы Белдо обнаглели! Хорошо бы объединиться с вендами и устроить им день стома­толога! — сказал Ул.

— Ведьмы сильнее вендов, — заявил Афанасий.

Меркурий, чинивший старое седло, отложил шило.

— Все сильнее. Вендов. Но венды бьют всех. Не только шаманщиков, — сказал Меркурий.

Кузепыч чистил лежащий у него на коленях об­рез. Услышав слова Меркурия, он положил затвор обреза на промасленную тряпку и посмотрел на свою клешню, подписанную татуировкой «КУЛАК».

— Ясный пень! Кулак летит быстрее заклинания. А нападают они всегда первые!

— С вендами лучше не иметь дела. Они не за шныров. Они сами по себе! — упрямо сказал Афа­насий.

Как-то его поймали два венда, и в ШНыр он вер­нулся с короткой спортивной стрижкой. Правда, аккуратной ее назвать было трудно. Сложно до­стичь совершенства, когда стрижешь в лесу садовы­ми ножницами. Последними от вендов пострадали Вовчик и Рузя, когда на прошлой неделе отправи­лись в Копытово за продуктами. Вовчик вернулся, держась за живот. Его заставили съесть две банки зеленого горошка и куриный паштет. Рузя, умявший три банки горошка и палку колбасы, напротив, вы­глядел очень довольным.

— К шнырам венды относятся еще прилично, — сказал Ул.

Он, когда видел вендов, всегда спокойно шел им навстречу, и у него никогда — ну просто ни разу в жизни! — не возникало с ними проблем.