Дмитрий Емец - Череп со стрелой (СИ)

— О! — сказал он. — А я тут... Аня! Сколько тебе штук пельменей?

— Первый раз вижу, чтобы пельмени считали штуками!

— А чем?

— Ну, не знаю. «Много» — «мало». На худой ко­нец, пачками. И я не Аня!

— Да-да, — сказал Андрей поспешно. — Катя!

— Кто?! Я что, похожа на Катю?

Андрей, вконец запутавшись, замолк и стоял, угрюмо, как окруженный собаками медведь, воро­чая головой.

— Рина она, — сказал Долбушин.

— О! Каждое слово в десятку! — одобрила Рина и пошла в комнату переодеваться.

С прежними ее вещами было что-то не так Она вывалила их из шкафа на кровать и, хмыкая, долго разглядывала. Как это можно было носить? Вот это что, например, за джинсы? Они же в обтяг, толком ногу не задрать, в седло полезешь — треснут, а на заднем кармане пластиковые вставки. Нырнешь с таким чудом на двушку —пластик потечет, и будет весело. И где потайной карман для ножа? Куда его вообще спрятать в обтягивающих джинсах, где каж­дый пятак в кармане кажется тележным колесом?

С блузками и свитерами было еще веселее. По­хоже, они предназначались лишь для того, чтобы от машины добежать до подъезда. Опять же состав у них такой, что моль от голода подохнет. Рина са­ма себе удивилась, что каждую вещь рассматривает с этой точки зрения. Чуть ли не всякую заклепку замечает и крохотную, со спичечную головку, пу­говку. А как иначе, когда даже несчастные часики с мягким браслетом, забытые на руке, отдираются на двушке скуском кожи!

Рина разглядывала свои прежние вещи и удивля­лась их великому множеству. Зачем ей все это надо было? Что она с этим делала? Ведь каждая тряпка требует хотя бы секунды в день, чтобы куда-то ее переложить или просто убрать с дороги. Она как крот рылась в горе вещей, небрежно отбрасывая их в сторону, и вспоминала Витяру.

Витяра был человек порыва. Раз решив что-то для себя, он начинал это немедленно воплощать. Поэтому никто не удивился, когда однажды из ок­на вылетела и воткнулась в сугроб кровать. Это оз­начало, что впредь Витяра собирается спать на по­лу. Еще через два дня в том же сугробе оказалась и прочая мебель. Витяра, уверенно шедший по пути минимализма, больше в ней не нуждался.

Вон! Все вон! — вскрикивал он, выбрасывая в окно все, что зачерпывал его взгляд и нашаривали руки. — Сколько в жизни ненужного барахла! Че­ловеку нужны просто-навсего зубная щетка, нож, ложка, миска, кастрюля, спальник, немного одежды и компьютер! И пластилин! При желании даже и этот список можно сократить! Например, готовить в железной миске, а кастрюлю вычеркнуть!

— Нож, ложку и миску тоже можно вычеркнуть, потому что есть Суповна! — ехидно заявил Влад йнич, шаставший под окном с тележкой и быстро грузивший на нее все вещи. Запасливому Ганичу пришло в голову, что их можно спрятать, а потом за умеренное вознаграждение вернуть тому же Витяре, когда тот наиграется в минимализм.

Рина переоделась, накинула шныровскую куртку на приоткрытую дверцу шкафа и вышла к Долбушину.

— Нерпь и шнеппер оставь! Они не пригодят­ся! — сказал глава форта не оборачиваясь.

— Откуда ты знаешь, что я их взяла? — удивилась Рина.

— Интуиция. Я сам был шныром. Ходил со шнеп—пером даже в душ. И не снимал нерпь.

— А теперь ходишь в душ с зонтом! — брякнула Рина. Истина «промолчишь — за умную сойдешь» как-то плохо просачивалась в ее мозг.

Спина Долбушина окаменела. Однако Рину боль­ше занимало лицо Андрея, прилагавшего огромные усилия, чтобы не расхохотаться.

— Поехали! — сказал Долбушин и шагами коман­дора направился к лифту.

У машины их уже ждала Лиана Григорьева, чтобы ехать с ними на встречу форта. Она сидела на капо­те и дышала себе на руки.

Ого, кого я вижу! Шныровские родственники!.. Кстати, я замерзла! — капризно сообщила она.

— Так зашла бы в дом! — сказал Долбушин.

— Тогда я не смогла бы пожаловаться, что Ш мерзла. Женщине выгодно, чтобы перед ней все были виноваты. Ради этого женщина готова пере­нести все возможные лишения.

Они сели в машину. Лиана сразу стала требовать включить «тепу», и Долбушин прочитал ей лекцию о принципах работы автомобильной системы обо­грева.

— Да отлично я знаю, как все работает! Просто хотела получить авторитетное мужское объяснение со всей этой снисходительностью к моей дурости и закатыванием глаз. Кстати, я не хвасталась? Мне дадут миллиард! Взаймы на восемь секунд. Завтра с девяти ноль-ноль до восьми секунд десятого, — ска­зала Лиана.

— И что ты с ним успеешь делать?

— Попытаюсь войти в рейтинг как самая красивая женщина-миллиардер, в одночасье утратившая свое состояние! Меня будут жалеть, присылать розы и кон­феты в подарок Миллиардеры очень чувствительные люди... Ну, может, успею сделать фотосессию!

— Я рассмотрел бы вариант, чтобы просто украсть этот миллиард! Переведи его быстренько на Каймановы острова на нужды местной револю­ции, — зевнув, сказал Долбушин.

— Так вы разрешаете? — обрадовалась Лиана. — Вообще-то это ваш миллиард! Я у вас планировала занять!

Долбушин закашлялся.

Я тоже хочу денег! Я на них пегасню пере­строю! Переложу крышу, сделаю отопление, туалет нормальный... — сказала Рина.

Они уже ехали. Долбушин притормозил, пропу­ская поворачивающий грузовик, и серьезно посмо­трел на нее.

— Я бы дал. А что? Наняли бы лучших специали­стов, развели бы втрое больше пегов. Ограда меша­ет? Пегов можно разводить и вне ограды. Прекрас­ные условия, сильные тренеры! Если мало шныров, взяли бы специалистов по пчелам, чтобы они уве­личили продуктивность улья. Больше пчел — боль­ше новых шныров. Ныряли бы в три смены — ника­ких нападений с нашей стороны, разумеется. Ребята Тилля следили бы за порядком в небе. Закладки бы делили по честной схеме. Пятьдесят процентов — нашим трем фортам, пятьдесят — ШНыру. Помо­гайте хоть всем сироткам подряд — проблем нет.

Рина смотрела на Долбушина и не понимала, издевается он или нет. Что-то в его голосе было промежуточное. Он будто и не смеялся, но одно­временно и сам себе не верил.

— Нет, — сказала Рина.

— Что «нет»? Кавалерия не согласится?

— Не от нее зависит. Просто это невозможно. Двушкаперестанет пускать... Или... ну или мы со­льемся с вами. — Рина, обычно не испытывавшая недостатка в словах, теперь нашаривала их.

— Ты это точно знаешь?

— Нет. Но я чувствую, что так будет, — сказала Рина.

Долбушин хмыкнул и включил поворотник.

Знаю. Можешь не объяснять. В том-то и про­блема. Так что придется вам без новой крыши и отопления.

— Все равно не понимаю! Неужели отсутствие нормального туалета делает людей лучше? — сер­дито сказала Рина.

Долбушин пожал плечами:

— Когда я учился в ШНыре, я задавался теми же вопросами. Но однажды понял, что горка вниз по­тому и горка, что если уж покатился, то не оста­новишься. Вначале докажешь себе, что нужна нормальная ванная. Потом — что жить впятером в одной комнате плохо, потому что все орут и не высыпаешься. Потом перестанешь вставать в че­тыре утра, потому что можно встать и в шесть. Пе­ги за два часа от голода не сдохнут. Но, позволив себе встать в шесть, очень скоро не встанешь и в восемь... Потом, возвращаясь из нырка, увидишь в зеркале свое лицо и поймешь, что большего урода тебе видеть не приходилось. Какой смысл гробить себя, чтобы какая-то слепая старуха за полчаса до смерти увидела засиженный мухами потолок? Где логика? И все: едва ты так подумал — ШНыр для тебя потерян. А кто потерял ШНыр, не найдет уже больше ничего!!!

Долбушин вел машину не так, как утром, а мед­ленно и осторожно, но почему-то в этой осторож­ности чувствовалось раздражение.

— Ты странно рассуждаешь для ведьмаря! — ощу­щая волнение, сказала Рина.

— А ты для шнырки подозрительно любишь те­плые туалеты! Все, приехали!

Глава форта припарковался перед новым офис­ным центром. Охранник у входа кинулся было объ­яснять, что здесь машину бросать нельзя, но узнал Долбулшна и Лиану и, притихнув, побежал вперед, распахивая им двери.

— Постарайся больше молчать! — шепнула Рине Лиана.

— Они же все равно знают, кто я!

— Вот потому и молчи. Промолчишь — за умную сойдешь. Я, например, зашкаливающе умна, но что­бы перестать болтать, ума все равно не хватает! — шепнула Лиана.

Они поднялись на лифте, провели магнитной карточкой, свернули в служебный коридор и ока­зались перед красивой дверью. К двери была при—скотчена бумажка:

«Меня сейчас нет на месте. Если знаете мой телефон, позвоните.

Если знаете, когда я приду не звоните, потому что зачем меня дергать, я все равно раньше вре­мени не приду.

Если вы не знаете, кто я и зачем вам нужно мне звонить, можете спокойно проходить мимо».