Анастасия Павлик - Зерно А
- Все, как и просил: позвонила чуть что, - я невесело улыбнулась.
Гранин был вне себя: злой, обеспокоенный и толком не успевший проснуться.
- Дерьмо, - информативно кивнул он. Не голос, а скрежет жерновов.
- Именно так. Как думаешь, кто заказал представление? – спросила я, пристегивая ремень безопасности и глядя в лобовое стекло, на дорогу. Видимость была скверной, машину то и дело заносило, но Федор вел аккуратно, выдавив около восьмидесяти километров в час.
- Как кто? Сучка Громов, конечно.
- Мы не можем это доказать.
- Можно ворваться к нему домой, привязать к батарее и силой вытянуть признание.
Я успокаивающе коснулась его предплечья:
- Тебе полезно вставать в семь утра. Утром ты настоящий генератор блестящих идей.
Спустя тридцать семь минут, что еще было неплохим результатом, беря во внимание царящий в Пороге снежный ад, я выходила из машины у задней калитки «Темной стороны». Метель усилилась, словно намеревалась стереть границу между небом и землей.
Я опасалась, как бы мы не опоздали. Но в офисе никого не было. Темно, тихо, пусто. Мы смотрели на погруженную в тени прихожую, налипший на наши ботинки и штанины снег начал таять. Свет было решено не включать. Гранин вручил мне зажигалку с фонариком, себе оставил мобильный с подсветкой.
Мы рассредоточились: он остался в приемной и занялся компьютером, а я направилась к себе в кабинет. Первым делом я подскочила к столу и принялась шелестеть содержимым ящиков. Сердцебиение застряло в горле. Сгрузив все во взятый из шкафа пакет, отсоединив ноутбук и сунув его вслед за папками, я бегом спустилась обратно в приемную. Федор уже закончил возиться с компьютером и стоял возле одного из окон, обращенных к стоянке и воротам.
- Федя, что…
Он обернулся и поманил меня рукой.
- Мне кажется или там на самом деле кто-то есть? – спросил он одними губами.
Сквозь ветви сосен, в направлении стоянки, если смотреть не в упор, а с периферии, можно было различить неясный свет. Скорее всего, Гранин со своим человеческим зрением (к сожалению или к счастью, среди нас двоих был только один коматозник) не видел этот свет, однако, будучи медиумом, что-то почувствовал. Зато я не только чувствовала, но и видела. Я схватила Гранина за руку, когда среди деревьев, будто сотканные из тьмы и снега, замелькали силуэты.
- Пора делать ноги, - выдохнула я.
Понятное дело, через центральный вход путь был заказан. Но была альтернатива. Гранин забрал пакет из моих рук. Мы бегом кинулись через приемную, в мой кабинет. Отдернув тюль, я открыла окно. Снег толстым слоем покрывал подоконник, поэтому немалая горка тут же ввалилась внутрь. Черт, мой ковер! Но не было времени вычищать его. Обеими руками я вцепилась в раму, поставила ногу на подоконник, подтянулась и нерешительно застыла.
- Что, Палисси, подтолкнуть?
Я не слишком вежливо огрызнулась через плечо и спрыгнула с почти двухметровой высоты. Отряхиваясь от снега, я встала, Гранина передал мне пакет, затем спрыгнул вслед за мной. Его прыжок вышел более… спортивным, что ли. По крайней мере, он не упал на коленки, как я. Впрочем, держу пари, в его штанины набилось изрядно снега.
С улицы голоса стали четко различимы. По дороге к калитке мне показалось, что, кроме воя ветра и мужских голосов, я слышала россыпь скрипучих смешков. Словно в подтверждение этому, где-то неподалеку мужской голос внезапно возопил:
- Мать твою! Эта штука вцепилась мне в штанину! Уберите ее, уберите ее!
- Что я тебе говорил? За полцены! – Гранин выдвинул вперед нижнюю челюсть и аж задохнулся от гордости. Я похлопала его по щеке, возвращая с Облака Гордости на землю.
Мы выехали из дворов на проспект. Пакет с документами и ноутбуком лежал на заднем сиденье. Проехав метров двести и завернув на врезанную в тротуар стоянку, Гранин убрав руки с руля, включил верхнее освещение и повернулся ко мне. Мы оба никак не могли нормализовать дыхание после утренней пробежки.
- Ну что, домой к Громову выбивать признание? – спросил он.
- Дался тебе этот Громов! Из-за тебя я увязну во всей этой истории по самые уши.
Если еще не увязла. Ладно, проехали.
- Так какие планы?
- Морозов посоветовал держать подальше. Он продолжит работать над делом, а мне какое-то время надо быть тише воды, ниже травы. Домой я вернуться не могу – меня там могут поджидать.
- Так что? – допытывался он.
- Что, что… Кварталы, - я скрипнула зубами. Выбирать было не из чего. – У меня там… гм, друг брата. Побуду некоторое время у него.
Гранин бухтел целую вечность, когда я не выдержала и не попросила его заткнуться. Он кивнул на пакет:
- А как быть с документацией?
- Спрячь где-нибудь. Я на тебя рассчитываю.
- Да-да, - он отмахнулся. Однако было видно, что моя последняя фраза пришлась ему по душе.
Федор отвез меня на Правый берег. В Кварталы. Я попросила высадить меня у кинотеатра, вытащила сумки и побрела сквозь снег. Оглянулась я лишь единожды. Он стоял у машины, в штанах с выдутыми коленками, взлохмаченный и ни с того ни с сего показавшийся мне уязвимым. Уязвимость не входила в «джентльменский набор» Федора Гранина.
Я не знала, где живет Эдуард (не хватало еще), зато помнила дорогу в его ресторан и скоро была на месте. Внешне здание было самым обыкновенным, взгляд соскальзывал с него, как с гуся вода. Вывеска «Ананасы в шампанском» не светилась. Железная дверь сливалась со стеной, правда, на ступенях снег был расчищен. Ресторан закрылся на дневное время суток.
Я нажала на вызов и принялась ждать. Полминуты спустя из маленького динамика послышался рокот, словно со мной говорила сама гора:
- «Ананасы в шампанском».
- Меня зовут Рита Палисси. Я к Эдуарду.
- Эдуарда сейчас нет.
- Видите ли, я…
Говорящая гора прервала связь.
- Хам, - проворчала я.
Сняв с плеча сумку и поставив ее в ноги, я давила кнопку вызова до тех пор, пока палец не побелел. Вновь затрещал динамик. Опережая моего не слишком говорливого собеседника, я требовательно вопросила:
- И долго я еще буду тут загорать? Слушай сюда, принц: или ты впускаешь меня, или Эдуард в самом ближайшем будущем увольняет тебя. Такой вот расклад.
Стоп, с каких это пор я прикрываюсь Эдуардом? Это озадачило меня. Дверь тем временем щелкнула отпираемым замком. Нос защекотало. Я подняла глаза. Передо мной стоял высокий плечистый коматозник в обтягивающей спортивной футболке и классических синих джинсах. Не часто увидишь китайца ростом под метр девяносто. В нем, впрочем, хватало намешанной крови. Всем своим видом он демонстрировал, что не обязан стоять здесь, и тем самым делает мне колоссальное одолжение. На мгновенно облепивший его снег ему было категорично плевать.
- Разумный шаг, - я подхватила сумку.
Каким-то непостижимым для меня образом мое запястье оказалось в его руке. Хватка была крепкой. Мое тонкое запястье утонуло в его огромной лапище. Зная возможности живых вышибал, а уж коматозных тем более, я не стала вырываться.
- Заметь, сейчас ты вредишь не мне, а себе, - старательно произнося каждое слово, сказала я. – Готов поставить на это свою работу? Тогда вперед, валяй.
Коматозник, в конце концов, разжал пальцы, отступил в сторону и пропустил меня внутрь.
- Ты оправдала мои ожидания, - пророкотал он мне в спину.
Я обернулась и в упор посмотрела на него.
- Хочешь сказать, что только что ломал передо мной комедию?
- Мне просто стало интересно, - он поднял и опустил массивные плечи, - чем такие девушки, как ты, ставят на место таких парней, как я.
- Всегда пожалуйста, - проворчала я, поудобнее устраивая сумки на плече. – В любое время.
Наполовину китаец довольно улыбнулся.
Вестибюль был просторным, оборудован мягкой мебелью и зеркалами, гардероб закрыт. Все лампы были погашены, только в отдалении сиял приглушенный голубоватый свет. Войдя в зал с высокими потолками, я остановилась и глубоко вдохнула. Здесь пахло ночью, кожей, дорогими вином и сигарами.
«Ананасы в шампанском» имел великолепную прессу. Эксперты всячески расхваливали заведение. Сюда приходят все, кто знает толк в отдыхе и хорошей кухне. Ни я, ни Влад не знаем толк не в том, ни в другом, однако ресторатором был Эдуард, а Владислава хлебом не корми, дай съездить к другу. Да, мне тоже нравилось здесь. Нравился мраморный пол, мягкие подлокотники на полукреслах, интимная атмосфера, когда вокруг полутьма, а хрустальная посуда и сверкающие столовые приборы отражают свет ламп из синего стекла. Не секрет, что значимый вклад в популярность ресторана внесло личное обаяние Эдуарда. Прохаживаясь меж столиков и любезно приветствуя посетителей, Эдуард излучал спокойствие и успешность. В такие моменты сложно не попасть под его обаяние.
В зале крутилось человек пятнадцать – персонал ресторана. Они походили на муравьев, четко знающих, куда бежать и что делать. Я села за ближайший столик, сумки оставила в ногах. Ни Артура, ни Эдуарда не видно. На меня не обращали внимания, чему я только порадовалась.
