Анастасия Павлик - Зерно А
- Слышал, что у вас возникли некоторые проблемы с бизнесом.
- А не пойти бы вам к такой-то матери, Александр?
- Составите мне компанию?
- Это долгий путь, знаете ли. Вряд ли вы настолько интересны мне. – Я до боли стиснула зубы.
- Ах, Рита!
Кудрявцев, ухмыляясь уголком рта, покачал головой. Возможно, внутри он клокотал от злобы, но, если и так, внешне он неплохо скрывал это. Мы были не одни, и его удерживал поводок законопослушности. Вполне вероятно, без свидетелей он запоет несколько иначе.
- Может, хватит? Наши гороскопы несовместимы, Александр. Единственный выход – прекратить общаться.
- Согласен, с общением у нас туговато. Более того, я заметил вот какую закономерность: пообщавшись с вами, начинаешь ненавидеть окружающее. У вас, как я понял, существуют всего два режима восприятия действительности: «плохо» и «очень плохо».
- Вы мне льстите. Я и близко не подобралась к вам в этом.
Я развернулась и собралась уходить.
- Маргарита, помните, я кое-что просил у вас тогда, в кафе? Это касалось вашего брата. – Я окаменела. Он понял, что я слушаю, и, удовлетворенный моим вниманием, продолжил: - К сожалению, тогда мне не удалось убедить вас поступить правильно. Однако сейчас, надеюсь, мне это удастся. Благодаря вот этому вы станете сговорчивее.
Я обернулась. Он протягивал мне белый конверт.
- Просмотрите это на досуге. И хорошенько подумайте, чем это может вам обернуться. Особенно беря во внимание повышенный интерес общественности к вашей персоне в данный момент. Жду вашего ответа к вечеру.
У тротуара затормозила синяя «альфа-ромео». Я уже видела это авто. Открыв заднюю дверцу, Кудрявцев поднял голову и встретился со мной взглядом. Глаза высохшей мухи. Создавалось впечатление, что он наелся яда и ждал, пока погаснет свет, и он сможет сделать контрольный укус мне в голову. Он отлично вошел в образ, вынес урок с нашей последней встречи, когда злобно выплевывал угрозы. Теперь же он сама любезность и озвучивает не угрозы, а «дружественные посылы» совершенно рациональным тоном.
Я проводила «альфа-ромео» взглядом, пока оно не свернуло на светофоре. Я не сомневалась, что вновь увижу его. И что наша третья встреча будет на порядок гаже двух предыдущих вместе взятых.
Конверт не был запечатан. Я открыла его. Внутри оказалось четыре фотографии, и на всех – я с Гранином у пиццерии «Вояж». Я перевернула конверт. На обратной стороне красивым почерком было написано следующее: «Тук-тук! Кто там? Это я, почтальон Печкин, принес заметку о Рите Палисси, коматознике».
- Кто этот хрен? – спросил Кирилл.
- Друг семьи, разве не видно? Идем отсюда, - пробормотала я, засовывая конверт в карман куртки. Руки тряслись.
Я впервые всерьез задумалась об угрозе в лице Кудрявцева.
Была ли я готова просить Владислава отойти от дел? Отойти от дел из-за того, что некий коматозник наконец-то вытащил сильную карту и теперь грозится сыграть ею. Я понимала, что статус коматозника может здорово усложнить и так не лучшее время в моей жизни, однако в то же время я не была уверена, что готова вовлечь в дело Влада.
Кудрявцев будет ждать моего ответа. До вечера. А если не дождется, тогда что? «Дружественные посылы» приобретут немного иную форму? Пропади ты пропадом, Кудрявцев.
Воздух сверкал осыпающимися с деревьями крупицами льда. Мне всегда казалось, что Порог перенасыщен жизнью и скоро начнет лопаться от нее. Но здесь, во дворах Кварталов, было неожиданно тихо. Если постараться, можно представить, что это самое обыкновенное декабрьское утро. Для полноты воображаемой картины не хватало самой малости: детских криков, скрипа ботинок на снегу случайных прохожих, шума проезжающих машин. Звуков жизни. Как вы уже догадались, в Кварталах не селились семьи, случайные прохожие никогда не были такими уж случайными, а на дорогах в дневное время суток мелькали одни такси.
Эту тишину хотелось стряхнуть, словно грязь.
Квартира Эдуарда располагалась на верхнем, пятом этаже дома. Вернее, сразу три квартиры, совмещенные в одну. Кожаная мебель, стеклянные поверхности, круглые а-ля «перекати-поле» светильники, - чувствовалась рука дизайнера. Но даже при таком буйстве идей дизайнер не смог добиться самого главного – уюта. Достаточно пары взглядов на мебель, поверхности, текстуры, и вы теряете интерес.
Я вошла в то, что, судя по бару и диванам, было гостиной. Кирилл тенью проследовал за мной, неся мою сумку. Есть такие люди, после общения с которыми хочется с воем лезть на стену. Кудрявцев был из их разряда. Гордый обладатель пяти звездочек негодяйства. Скинув куртку, обувь, я растянулась на белом кожаном диване, легла на бок и накрыла голову подушкой – расстроенная, злая и напуганная одновременно. Кирилл сделал правильные выводы и не беспокоил меня. Время засахарилось, а я завязла в нем, будто муха.
Когда верхнее освящение моего мозга вновь лампочка за лампочкой стало включаться, наполняя его коридоры тихим жужжанием, солнечный свет в комнате уже сменился электрическим. Щека была сплющена подушкой. Я отняла подушку от лица и, кряхча, перевернулась на спину. Где я? Почему не на работе?
Потом я вспомнила все, и это был как хороший пинок под зад. Я в Кварталах, в квартире Эдуарда, скрываюсь (или «держусь подальше», если верить Морозову) от оставшихся на Левом берегу проблем; я соврала брату и родителям, второй раз отшила Кудрявцева, «Темная сторона» на грани. И что я делаю? Пускаю слюни в подушку!
- Размазня, - проворчала я.
Я поднесла руку с часами к глазам. Времени было ни многим, ни мало пол пятого вечера. Еще шесть часов сна! В последний раз я так много спала, когда прошлой зимой слегла с бронхитом.
Сонно моргая, я смотрела на источник шума. Эдуард как раз опускался в кресло (он никогда не садится, а именно опускается), в то время как с его губ стайками снимались и принимались кружить по комнате бранные слова.
- Сладкая музыка в мои уши. Я почему-то была уверена, что ты не знаешь таких слов, - фыркнула я, садясь на диване и спуская ноги на пол. Правая нога затекла и я поморщилась. Волосы упали на лицо тяжелой завесой. – Еще одна новая эдуардова сторона.
- Прости, если разбудил, - без особого, впрочем, сожаления произнес он.
- Ничего, что я?.. – Я кивнула на диван.
- Ерунда. Чувствуй себя как дома.
Я окинула Эдуарда взглядом: брюки из-под костюма, белая рубашка с закатанными по локоть рукавами, на левом запястье – часы на кожаном ремешке, на правом – браслет из платины, на мизинце – широкое кольцо. Я давно отметила, что по части аксессуаров Эдуарду не было равных. Сказать по правде, прежде я не встречала мужчины, который был бы настолько уверен в своем вкусе, чтобы носить драгоценности таким образом, дабы они не притягивали все внимание на себя. Наоборот, с Эдуардом драгоценности образовывали крепкий союз, говорящий о его респектабельности и социальном статусе.
Что-то я стала часто хвалить его. И неважно, что хвалебные слова (или объективные оценки) не озвучиваются. Вы не подумали о том, что мне может быть неловко перед самой собой?
Пройдя к бару, Эдуард взял бутылку какой-то янтарной жидкости. После секундного колебания он поставил ее обратно и наполнил стакан минеральной водой и льдом. Выглядел он скверно. Приложив стакан ко лбу, он подошел к окну и замер, спиной ко мне: левая рука в кармане, правая сжимает стакан.
- Проблемы на работе? – спросила я.
- Ерунда.
- Давай ты прекратишь повторять это слово, о’кей? – Подумав, что могла обидеть его, я добавила: - Прости. Кстати, это второе прости за пару минут. Идем на рекорд.
Он посмотрел на меня. У меня сразу же зачесались кончики пальцев, словно по ним пробежал ток. Мы одновременно улыбнулись. «У нас есть общий секрет» - вот как называлось то, что протянулось между нами вместе с этой улыбкой.
Вообще-то я не знала, как вести себя с Эдуардом. Примерно такие параллели: я была блохастой обезьяной, а он – новеньким блестящий сканнером, в котором мне, блохастой обезьяне, надо разобраться, а инструкции нет.
- Проблемы, да, - признался он. – А именно – с доставкой продуктов. Из-за снегопада перекрыли дороги, оба поставщика задерживаются и, скорее всего, не успеют к открытию ресторана. Предновогоднее время – самое напряженное в году. Черт, мне нужен душ и хотя бы пару часов сна.
Нет-нет, я уже вдоволь насмотрелась на Эдуарда в не стандартной обстановке. Последним штрихом в потеплении моего отношения к нему стал бы вид его спящего. На выход, Палисси. Я тут же прикинула: где меня ждут, а где – не очень. Вторых мест было гораздо больше.
В комнату вошел Кирилл. Он сербал из жестяной банки «Ам-Незию». Парень выглядел внушительно, будто основательно положенный фундамент и выстроенный на нем крепкий дом.
- Кирилл отвезет тебя, куда скажешь, - сказал Эдуард.
- Намек ясен. Уже освобождаю помещение.
Эдуард поморщился, как если бы у него что-то болело.
