Эйнемида I. Семена раздора. - Антон Чигинёв
– Надеюсь, это научит жителей Нинурты верности. Пока же этого не случилось, вы, правители города, ручаетесь за порядок головами. Если такое повторится, именно вы будете сочтены виновными и наказаны как преступники. Делайте что хотите, но прекратите смуту, иначе вам придётся пожалеть.
– Мы сделаем всё, чтобы угодить повелителю, – осмелился подать голос Ардану-Шал. –Будем молить богов, дабы наших скромных сил хватило, чтобы образумить сограждан.
– Должно хватить, иначе зачем нужен городской совет, который не может управиться с городом? – пожал плечами царь. – Последнее: каждый из вас отдаст на воспитание одного из детей или внуков, пусть они научатся служить царю лучше, чем их отцы. Саррун передаст вам список тех, кому оказана честь. До конца следующего дня, дети должны быть во дворце.
В зале повисла гробовая тишина. При дворе царей Мидонии постоянно воспитывались дети подвластных правителей, и все знали, что это значит, но брать заложников в своей собственной столице, у родовитых мидонян – такого не мог припомнить никто из присутсвующих. Опешили даже сторонники царя, за исключением Сарруна, с кривой усмешкой любующегося всеобщим замешательством.
– Возможно ли это, повелитель? – голос градоначальника задрожал. – Ты желаешь поступить с детьми мидонян будто с чужеземцами...
– Молчи! – грозно сверкнул глазами царь. – Я оказываю вам честь, ваши дети будут воспитываться вместе с детьми царей и наместников!
– Но это дети свободных мидонян! Не бывало такого...
– Все жители царства, мидоняне и не мидоняне – мои подданные. Я караю или вознаграждаю их, как пожелаю, – Нахарабалазар резко обернулся к прочим советникам. – Кажется, ваш начальник переутомился, он толком не понимает, с кем и о чём говорит. Полагаю, надо дать ему отдых и избрать на его место кого-то покрепче. Подумайте над этим. Если больше нечего обсуждать, совет окончен.
Не удостоив склонившихся до земли советников взглядом, царь устремился к выходу, Саррун и ещё несколько придворных ушли с ним, Эшбааль и казначей о чём-то горячо переговаривались с царицей-матерью, а Каллифонт, дав знак Энеклу с Диоклетом, покинул зал.
Миновав украшенные пёстрыми фресками коридоры, эйнемы вышли на просторный балкон, ограждённый каменной балюстрадой. Отсюда открывался восхитительный вид на полноводный Закар и двенадцативратную Нинурту, раскинувшуюся на противоположном берегу. Солнце уже начинающее клониться к горизонту, мягким золотистым светом озаряло тёмно-синюю гладь реки, усеянную тростниковыми лодками рыбаков, широкий мост, соединявший Дворцовую часть с остальной Нинуртой, и сам огромный город, где над глинобитными и черепичными крышами домов высились шесть циклопических зиккуратов. Город окружала массивная стена из глиняных кирпичей, столь широкая, что по вершине могли разъехаться две запряжённые волами повозки. Там, где Нинурту пересекали великий Закар и его младший брат Закарашар, стены вздымались над речной гладью гигантскими арками. За стеной тянулись бесконечные зелёные поля, расчерченные голубой решёткой оросительных каналов. Дневная жара уже спала, и от реки приятно тянуло прохладой.
Облокотившись на балюстраду, Каллифонт задумчиво посмотрел вниз. Полководец выглядел очень усталым.
– Как всё прошло на площади? – спросил он.
– На пол-Цсереха, стратег, – Энекл сплюнул вниз, прямо на цветущие под балконом розы. – Варвары будто взбесились сегодня.
– М-да, взбесились... Потери?
– Из наших ранеными восемь человек, двое тяжело. Погибших четверо.
– Кто?
– Мелент, Лой, Фирос и из диоклетова лохоса Хсанфий.
– Серп Эретероса! Этот ублюдок мне ещё ответит, – военачальник зло ударил кулаком о перила. – Ну как вам царский суд?
– Спасибо что заступился, командир, – золотые лучи солнца освещали светлые волосы и красивое, гладко выбритое лицо Диоклета, делая его похожим на одного из фотофоров – юных и прекрасных спутников Пресветлого Латариса.
– Это не обсуждается. Саррун не получит моих людей, тем более что вы поступили правильно.
–Иначе было действительно нельзя. Ты не представляешь, что там творилось.
– Я, как раз, прекрасно представляю, что там было. Это ведь додуматься надо: прилюдно скормить человека нутроеду. Этот Саррун поистине безумец, я начинаю верить всему, что про него болтают. До вашего появления на совете был Нефалим, он рассказал, как всё было и, надо отдать ему должное, особо ничего не утаил и не приукрасил.
– Эйленос Справедливый – Энекл вздохнул. ‒ Послушайте, а не лучше ли нам бросить всё это дерьмо и отправиться домой, в Эфер? Денег мы нажили немало, у тебя, Каллифонт, войско. Вернёмся – станем важными людьми и не будем этих варваров даже вспоминать.
Энеклу даже захотелось зажмуриться. Он представил себе: корабль проходит меж Сторожевых скал в Критенскую бухту, и с палубы открывается вид на белокаменный город, голубые крыши портового квартала и величественный храм Эйленоса Эферского – чудо Эйнемиды, стены из редчайшего голубого мрамора, а крыша из позолоченой черепицы. Первым делом пройтись по улице Амфисто до агоры, а оттуда сразу на рынок, в таверну Хесрия-горбуна – цела ли она ещё? – заказать там рыбу по-эферски, запечёную с лимонами в соляном панцире, а к ней кувшин-другой вина с горы Илла, вкуснее которого нет на свете. Добытых в Мидонии денег с лихвой достанет выкупить отцовский дом, приобрести мастерскую и развернуть такое дело, какого Эфер ещё не видывал. Можно за пару лет стать богачом, а там жениться, родить детей и вести спокойную жизнь, развлекая соседей рассказами о великих битвах и заморских чудесах…
– А потом толпа вновь изгонит меня, кладя листья в корзину, или назовёт тиранном и сбросит со скалы, – прервал мечтания Энекла Каллифонт. – Нет, я более не намерен вручать свою судьбу черни. Здесь мы добились высочайшего положения. Здесь мы сами хозяева своей судьбы, дома же отдадим себя прихоти других.
– Так ли это, Каллифонт? – сказал Энекл. – Да, дома мы зависим от сограждан, они иногда несправедливы, но цари-то несправедливы ещё чаще, а мы сейчас находимся в воле одного из них. Сограждан можно убедить или задобрить, а если царь вдруг надумает лишить нас жизни, что будем делать тогда?
– Мы ещё посмотрим, кто что надумает, – Каллифонт раздражённо махнул рукой. – Нет, старый товарищ, Эфер однажды отверг меня, забыв всё, что я для него сделал. Я не вернусь, это дело решённое, но ты волен отправиться домой, когда пожелаешь.
– Кем я буду, если брошу тебя после всего, что ты для меня сделал?
– Что бы я ни сделал, ты уже много раз отдал свой долг.
