Царевна-ведьма - Владимир Васильевич Радимиров
Как услыхала Милада весть сию неладную, так моментально с лица она спала. «Да неужто это Милолику Недруяз заграбастал?! — ударила её мысль шальная. — Ай-яй-яй! Вот же беда так беда!»
Собралась она впопыхах и дай бог ноги по дороге — чуть ли не вприпрыжку к избушке своей заспешила. Приходит — и точно! — дверца в калитку напрочь разворочена, в избушку которые двери, стоят нараспашку, а Милолики ни в хате, ни в огороде не видать. Охнула тогда бабка, сомлела, как мел лицом побелела, и если бы не отвар её целящий, то, наверное, богу душу она отдала бы.
Попила она опять отвару, поуспокоилась кое-как, в руки свой норов расшатавшийся взяла и принялась размышлять.
По прошествии минуток пяти вот чего бабуля решила: завтра же поутру рано идти на поклон к царю Болеяр! Да не с пустыми руками к нему подаваться, а с теми причандалами, коими Милолика себя старила.
Стала Милада искать их лихорадочно, вроде и парик нашла, и платье старое, а тут ей в голову отчего-то втемяшилось ещё и в котомке своей приживалицы покопаться. Высыпала она вещички Милоликины немудрящие из сумки её завалящей, и аж вскрикнула она оттого, что средь них увидала.
Там же башмачок махонький лежал, точь-в-точь такой самый, каковой с ножки её воспитанницы когда-то упал!
Метнулась Милада уже к своим запасам и… второй, а вернее первый башмачок там отыскала. Поставила она их рядышком и никакого отличия одного от другого не обнаружила.
Одна это была пара, как пить дать одна!
«Выходит что… — никак не могла бабка опамятоваться, — Да неужто Милолика нонешняя и есть та царская дочка, кою много лет назад волшебная птица унесла?! А-ах! — схватила она себя за старые космы, — Вот новость так новость! Эко всё обернулось-то несносно! Сказнят же царевну нашедшуюся, как есть сказнят негодяи! От этого Недруяза мерзопакостного всего можно ведь ожидать…»
Ну да делать-то было нечего. Как ни крутись, да на стенку как ни кидайся, а надлежало всё же утра дождаться. О том, чтобы ночью царя с постели поднять, нечего было ей и мечтать, ибо стража царская к царю лишь доверенных лиц допускала.
Попила Милада успокоительной валерьянки и, не сомкнув глаз, стала рассвета ждать.
…А в это время самое Милолика нашенская находилась в мрачном и сыром подвале. Как её схватили, она помнила плохо, потому что едва на неё банда какая-то из засады набросилась, как она сопротивление им оказала ожесточённое. Да только вишь ты, изловчился некий верзила и стукнул её кулачиной по темени, после чего сознание Милоликино тело её оставило и врагам в полон его предоставила.
Теперь же ведьмочка невезучая у столба стояла, верёвками туго вся скрученная, а пред нею торчал, ухмыляючись, сам воевода лихой Недруяз.
— Ну что, шустрая зайка, — возвестил негодяй злорадно, — вот ты и попалася в мой капканец! Скажу я тебе так: будешь со мою мила да покладиста — может, и поживёшь ещё малость. Ну а нет — то и от меня не будет привета. Пожалеешь тогда, что и на свет родилась, ведьма ты проклятая!
Милолика ему ничего на это не ответила, но от возмущения справедливого вся её грудь пышная аж ходуном у неё заходила.
— Утю-тю-тю, ты моя красотулечка! — осклабил воевода грубую свою харю и ручищу вперёд протянул, чтобы за щёчку деву погладить.
А та изловчилася словно кошка, да цап его зубёшками за ладошку!
Сильно куснула гада — аж даже до крови самой. Тот, видать, не ожидал от неё такого приёма, руку прочь он отдёрнул, взревел, словно медведь раненый, да по лицу пленнице наотмашь как даст!
Даже сознание на миг Милолику покинуло, до чего ударище получила она сильный. Казалось, что сноп искр верзила из очей её высек. Левый глаз у неё заплыл мгновенно. Однако правый глазик остался целым. И он весьма яро загорелся, буравя буквально наглого сего гада.
Недруяз же, времени даром не теряя, плётку кручёную в руки хвать — и уж примерился полоснуть ею девице по телу её белому. Да только что это! Вот так-так! Покачнулся он вдруг, равновесие потерял и с размаху на зад там шмякнулся.
— Ы-ы-ы, ведьма ты вредная! — захрипел Недруяз бешено. — Ты, значит вона как — колдовать!..
Вскочил он живо на ноги и вновь плёткою зло размахнулся.
Но вместо того, чтобы пленницу ею полоснуть, вдруг ни с того вроде ни с сего самого себя по ляжке прижарил он крепко.
— У-уй! — повыронив плеть, подскочил Недруяз на месте. — Чёртова ты ведьмачка! Зараза! Ну, я тебя!.. Держись теперь у меня, тварь! Завтра же во рву будешь ты утоплена, словно кошка драная, ага!
И к дверям он проворно шастнул, не желая видимо один на один с ведьмою оставаться.
— Сам ты утопнешь там, мерзавец! — вослед ему Милолика заорала. — Что другому желаешь — то себе добудешь сполна!
После позорного бегства злобного недруга долго в подвал и носа никто не казал. Милолика устала у столба привязанной стоять, болели её руки, вервями крепко стянутые, и ныл сильно подбитый Недруязом глаз. Пить ей хотелося страшно, но на все просьбы её о водице и даже громкие на сей счёт требования никто не откликался даже.
Казалось, что эта часть башни была полностью необитаема.
Наконец, за дверью послышались чьи-то неторопливые шаги.
Наверное, была уже полночь, а может быть и за полночь далеко, поскольку чувства времени схваченная Милолика напрочь почему-то лишилася. Минуты тянулись для неё томительно, словно то были не минуты вовсе, а долгие тягучие часы…
Низкая дверца в подвал тут медленно растворилась, и на пороге появился… сам главный жрец Чаромир!
В деснице он нёс зажжённый светильник, который держал опрокинутым вниз. Освещённый пламенем исподнизу, жрец выглядел особенно зловеще и страшно. Его чёрная крашеная борода была взлохмачена, нос был загнут, словно у хищного ястреба, а запавшие глубоко глаза излучали из себя жуткую ярь.
Вздрогнула Милолика, жреца близ себя увидав, и почуяла она силу некую мощную, от
