Valery Angulys - Bad girls dont cry I
Я бы могла назвать её наивной дурой, если бы сама не была такой же.
— Да, представляю, — тупая улыбочка расплывается по губам.
Всё-таки самая классная фамилия в мире «фон Вейганд», и подошла бы мне идеально.
— О нём разное говорят… но он добрый, очень внимательный, справедливый. Конечно, его лучше не злить, — продолжает Дана.
Да, определенно, злить шефа-монтажника чревато последствиями.
— На прошлых выходных поехали с ним в «Адмирал», сидим в пабе, а ты знаешь, там не курят, но он, конечно, закурил, ему можно. Бедный охранник. Жалко его, с одной стороны, а с другой… он что, не видит, с кем связывается? Новенький, наверное. В общем, он попросил Вову не курить, а тот долго думать не станет.
Театральная пауза. Смущенная улыбка, а в глазах идиотская любоффф, которую вижу каждый день в отражении собственных глаз.
— Я испугалась очень, думала, он его сейчас убьет, но обошлось. Парень теперь в больнице, в тяжелом состоянии. Прикинь, папа мне про это утром рассказывает, говорит, совсем бандиты страх потеряли, а я молчу, думаю, хорошо, что он ничего не знает. Боюсь представить его реакцию.
Дана — эффектная брюнетка модельной внешности, вроде бы умная, если судить по диплому, но её отчаянно тянет на приключения. Обязательно «по понятиям». Понимаю, романтика. Он благородный «смотрящий», она скромная девочка из семьи милиционера. Готовый сюжет криминальной любовной истории.
«На себя посмотри, дорогуша».
Игнорирую гадкие смешки внутреннего голоса:
— А почему его Доктором называют?
— Ты же понимаешь, он вращается в определенных кругах, тут надо быть жестким. Или ты, или тебя. Он сам всего добился, у него нет богатого папы, как у Артура, поэтому надо сразу проявить хватку. В общем, когда он начинал, дали ему задание узнать информацию, а человек не кололся никак. Тогда Вова взял скальпель и…
Не уверена, что хочу это слышать. Успеваю сделать одну затяжку «Маргариты», когда раздается выстрел.
Пуля обжигает легкие болью, разрывает замершее сердце, несется к желудку. Холодно, как же мне чертовски холодно. Осторожно, гвозди забиваются. Следующая станция — конечная.
Разве бывает, что пуля всего одна, а равномерно больно везде? И что это на моих губах — кровь или слезы?
«Это коктейль, идиотка», — обрывает поэтический полет скептик внутри.
На самом деле никакого выстрела нет. Всё гораздо хуже.
Фон Вейганд заходит в зал, обнимая прекрасную незнакомку. Он не замечает меня, потому что слишком занят своей спутницей и попросту не смотрит по сторонам. Зато я успеваю оценить малейшие детали.
Она красива. Глупо это отрицать. Ноги на порядок длиннее моих, грудь соблазнительной формы, шикарные светлые волосы, которые нельзя назвать «блондинистыми патлами», как бы я ни желала. Фигура отпадная, лицо не подкачало. Одета по высшему разряду, а драгоценности… так сверкают только бриллианты.
«Элитная проститутка», — выдает мой разум.
С чего я взяла? Неужели не может порядочная женщина хорошо выглядеть и носить бриллианты? Дочь состоятельных родителей. Жена богатого человека. Любовница, наконец. Или самодостаточная бизнес-леди. О, нет, глядя на нее, о профессии догадываешься сразу и наверняка. Она эротическая мечта, сошедшая со страниц самых горячих мужских фантазий. Воплощение изящно скрытой порочности.
«Деньги хранят её дорогую любовь», — всплывают знакомые строчки.
Нет необходимости слушать рассказ Даны. Меня уже нарезают скальпелем на аккуратные дольки.
«Они спят», — приходит очередное откровение.
Можно выстроить тысячи гипотез относительно данной ситуации, правда от этого не пострадает.
Они спят, возможно, даже тр*хаются с очень большим чувством. Что-то связывает их. Нет смысла отрицать. Вижу, как он обнимал её за талию, как держит за руку сейчас, как легкая улыбка рождается на любимых губах ради другой.
Другой.
Закрываю глаза, с трудом удерживаю равновесие. Виски стягивает раскаленный обруч. Когти зверя по имени Ревность терзают плоть. К счастью, Дана слишком увлечена своими переживаниями, не замечая ничего вокруг. Я ей очень благодарна. Мне не хочется вопросов.
Это хуже, чем с Анной. Это по-настоящему серьезно. Почему? Не знаю. Чувствую.
Вы скажете, что нужно броситься на него с кулаками, расцарапать довольную физиономию ногтями, кричать, надавать пощечин, облить его вином, разбить посуду, сделать хоть что-то, только не молчать.
Но я молчала. Мне малодушно хотелось разрыдаться и заламывать руки с воплями: «Как ты мог?»
Боль и разочарование затопили все мое существо. Если в меню нет лебединой верности, подайте порцию элементарного человеческого уважения.
— Мне что-то нехорошо, давай рассчитаемся и уедем отсюда. Слушай, я могу заночевать у тебя? — прощупываю пути отступления.
— Без вопросов. Папа как раз уехал. Что случилось, Лора? Ты выглядишь испуганной.
— Всё нормально, потом объясню. Давай поскорее уйдем.
— Ты такая странная сегодня, — Дана настороженно хмурится.
Стараюсь слиться со стулом, не желаю быть замеченной. Мне хочется исчезнуть, раствориться. Только бы не видеть фон Вейганда. Хватит, пора притормозить. Вот он. Момент, когда нужно выйти из игры.
Вызываем такси, платим по счету, валим. Идеальный план. Конечно, домой вернуться не могу, но и с ним не останусь. Проведу ночь у Даны, а завтра рабочий день.
Вот дерьмо.
Ну, это мне только на руку. Отпрошусь у начальника, поеду и заберу свои вещи, деньги тоже пригодятся, а этого ублюдка как раз не будет, так что всё продумано наперед.
Где я буду дальше жить? Посмотрим по обстоятельствам, придумаю.
Вы скажете, это неправильно, нужно выяснить отношения, нужно разобраться.
Но я не собираюсь. Я знаю, что разрыдаюсь и опозорюсь вконец. Я не выдержу. Я не могу и не желаю выяснять. Предпочитаю уйти. Выбросить проблему, плевать, что придется выбросить её вместе с куском сердца. Подумаю трезво потом. Когда захочу думать. Если захочу.
Их столик достаточно далеко, чтобы мы незаметно прокурсировали между колоннами. Несусь к выходу на всех парусах и чуть не падаю, когда огромная ручища перекрывает путь.
— Девушка, куда торопитесь? Присядьте, у меня день рождения, отметим вместе, — растягивая слова, сообщает пьяный мудозвон.
— Спасибо, нет, — пытаюсь убрать его ручищу от своих ног.
— Что вы такая холодная? Отогрейся. Садись. Я ж гостьпе… гостепрем… гостепремен…
Пока он вспоминал нужное слово, мне удалось освободиться от, несомненно, выгодного подарка судьбы. Поздно. Слишком много шуму. Идеальный план затрещал по швам.
— Я тебя всё равно потом найду, девушка! Отогрею! — обещает мудозвон вдогонку.
Всего один взгляд. Всего одно мгновение. Взмах ресниц.
Фон Вейганд смотрит прямо на меня.
Господи. Помоги не разреветься.
— Лора, ты в порядке? Я знаю этого пьяного козла, скажу Вове, он с ним разберется, — обещает Дана, когда мы оказываемся на улице.
— Не надо ни с кем разбираться, — вдыхаю поглубже, пытаюсь успокоить нервы. — Всё нормально.
Такси уже подъехало. Хлопает дверь, и этот звук пробегает по телу разрядом электрического тока.
Прикосновение его пальцев я смогу узнать из тысячи, из миллионов других, но этими самыми пальцами он касался той, другой.
Фон Вейганд разворачивает меня лицом к себе, притягивает близко. Опасно близко. Его запах смешан с новым, чужим.
Проклятье, аромат женских духов.
Тошнота подкатывает к горлу, но плакать больше не хочу.
Ненавижу. Ублюдок чертов. Чертов сукин сын.
Ярость застилает разум. Дикая бесконтрольная ярость, которую бесполезно сдерживать. Пружина внутри разжимается. Теряя страх, ты обретаешь силу.
Вырываюсь из стальных объятий и бью его по лицу. Наотмашь. Изо всех сил. Так, что моя собственная ладонь немеет от боли. Завороженно смотрю, как его щека становится багровой, как наполняются кровью несколько тонких царапин, оставленных моими ногтями.
Выражение лица шефа-монтажника с лихвой окупает испытанные страдания. Искреннее, ничем не замутненное удивление. Он слишком поражен, чтобы разозлиться, и это даёт фору.
Я успеваю скрыться в такси прежде, чем фон Вейганд осознает произошедшее. Не обращаю внимания на расспросы Даны. Меня колотит, словно в лихорадке, зуб на зуб не попадает в буквальном смысле. Прижимаю ладонь к губам, жмурюсь, пытаюсь проглотить нервный смешок, рвущийся наружу. Сама не верю, что сделала это. Дала пощечину впервые за всю жизнь. И кому? Он не простит, не забудет.
Впрочем, я не стану просить о милости. Посмотрим, кто кого и как.
***
Мягкое приветствие заставляет резко обернуться и вжаться в стену.
— Wie geht’s? (Как дела?) — фон Вейганд улыбается.
Если бы не пластырь на его щеке, я бы решила, что мне всё приснилось.
— Tea or coffee? (Чай или кофе?) — продолжает он сыпать любезностями.
Ставлю чашку на стол и вздрагиваю от цокающего звука.
