Баба Яга спасает мир - Анна Каракова
– Мой дом – лес, – сообщил Леший и попятился.
– Да что с тебя взять, бревно неотёсанное! – беззлобно сказала Кикимора. – На хозяйстве остаёшься. Твердыню сторожить. Понял?
– Твой дом – лес, – напомнил ей Леший.
– Ой, да ладно! – махнула та рукой. – Под лежачий камень вода не течёт. Нужны мы, знать, Яге. А как оно дальше обернётся – там видно будет!
Глава 15
Кощунство Кощеево
Скука смертная... Она была многоногая, равнодушная, ничем не примечательная. Пронырливыми осьминожьими щупальцами вползала в железное сердце Кощея. Сжимала его внутренности, превращая холод в лёд, а лёд – в осколки. В тоску и безнадёжность. Никто лучше Кощея не понимал, что это значит. Самое страшное, что может случиться, – скука смертная.
За сотни лет заключения в подвале он изучил каждую трещинку сводчатого потолка. Каждого паука знал в лицо. Каждый камень из тех, что мостили пол, был ему знаком – на взгляд и на ощупь.
Кощей искал любую возможность, чтобы развлечься. Даже стал читать книжки, которые приносил ему Додоныч, втайне надеясь его перевоспитать. Ха!
Самое интересное: когда будущее выглядело безнадёжно серо, было легче. Но как только забрезжила надежда выйти на белый свет... Мука и скука стали нестерпимы.
Кощей понимал и чувствовал, что стареет. С головы, как листья в ноябре, облетали последние волосы. Зубов, окромя железных, не осталось. Его время заканчивалось, ссыпалось в бездну вечности песчинками песочных часов...
Особенно он понимал это, когда в голову лезли странные мысли. А что, если б жил по чести, по совести? Была бы семья, дети, внуки... И пра-пра-правнуки. Возился бы сейчас с малышнёй и думать не думал злых мыслей: кабы захватить весь мир – и сказочный, и человечий.
Вот вчера ночью. Скормил очередного домового чёрной жиже и понял: убивает, грешит как будто себе назло. Чтобы пути обратно не было.
Как будто то, что он назван Кощеем, обязывает его уничтожать живое ради развлечения, собственного существования, власти – неважно.
По ночам, вспоминая и содрогаясь от собственных злодеяний, Кощей думал: ну не случайно же всё это? Зачем-то он нужен? А раз есть он такой на свете, значит, так тому и быть.
Когда одолевали его подобные мысли, он знал, чем от них защититься. Есть мелкие сущности – их огромное количество, их большинство. Они никчёмные, слабые, никому не нужные, глупые. А есть он – гора, единица, сила – Кощей. Он равнозначен этому миру. И должен таковым оставаться. Чего бы это ни стоило.
Мда...
– Что-то тошно мне... Поиграем? – произнёс Кощей в пустоту и откупорил пробку стеклянной колбы.
Чёрная жижа вспенилась и полезла в узкое горлышко прозрачного сосуда, пока вся не вытекла, не распласталась по полу.
– На! Держи!
Кощей кинул ей меч. Тот остался лежать где упал. А само мрачное месиво стало подниматься с пола, мяться, как пластилин, пока не образовалась объёмная чёрная фигура, ростом и телосложением похожая на самого Кощея.
Медленно, подрагивая, словно не веря самой себе, мрачная тень подняла с пола меч. Кощей снял со стены другой. Такой же.
– Сразимся? – спросил он, зная, что не услышит ответа.
Чёрная тень молча кивнула. И стала обходить его с фланга, готовясь к атаке.
Кощей не выдержал, дёрнулся первым. И хотя всё у него получилось – отсёк полголовы у соперника – это было неважно. Рана срослась, как не было, а чёрная тень продолжала ходить кругами и примериваться – где бы атаковать?
Кощей сражался со своим бессмертием. Хорошо, что это было в шутку, не всерьёз. Он сделал несколько выпадов. Бессмертие применило хитрый приём. Кощей отпрыгнул, защищаясь. И упал. Чёрная тень бессмертия воткнула меч в пол в миллиметре от его черепа.
Домовой Афанаська в клетке зашёлся довольным смехом.
Только этого не хватало!
– На место! – злобно крикнул Кощей тени.
Та сгорбилась, поникла. Потеряла человеческий облик. Понуро потекла в колбу.
Он внимательно проследил, чтобы чёрная жижа целиком заползла в стеклянный сосуд, а после закупорил его пробкой.
– Чего, костлявый? – веселился Афанаська, бегая по клетке. – Проиграл? Даже своему бессмертию!
Кощей грозно вздохнул и направился к домовому, с тяжёлым скрипом переставляя закованные в латы ноги.
– Веселишься? Не страшно?
Он не глядя ткнул костлявым пальцем себе за спину, указывая на колбу с кипящей чернотой:
– Сожрёт ведь.
Афанаська щурился на Кощея, нагло улыбался ему в лицо:
– Я уж пожил... Хорошо-о-о... А тебе, Костлявый, и вспомнить нечего.
– Врёшь! – вскинулся Кощей. – Я помню каждого, кто меня обидел!
– То-то и оно! Злоба да ненависть, – откликнулся Афанаська. – Это потому, что никого не любил. Был бы добрее, глядишь... всё было бы иначе.
Кощей приблизил лицо к клетке, к Афанаське.
– Что ты обо мне знаешь? Ничтожество! – воскликнул он. – Я был наследный принц, царь и Король-Королевич! Меня любили люди, ибо я любил людей!
– Да ладно! – удивился домовой.
Не поверил.
И тогда Кощей стал рассказывать. Правду. Как есть.
...Был у него замок – с башнями, со рвом, с подвесным мостом. Были соседи-весельчаки, с которыми он ездил на охоту на дикого вепря. Из дальних походов возвращались довольной гурьбой – дружинники, слуги, знать, кони. И принимались пировать. Столы ломились от яств: лебедей печёных с гнутыми шеями, заморской хурмы и здешних мочёных яблок, стерляди заливной да пирогов с вязигой.
И оркестр у него был: бил в барабаны, дул во все дудки. Гости веселились, пускались в пляс. И молодой Кощей не отставал – танцевал с самыми красивыми дамами королевства.
Когда наскучивали пиры, ходили на войну. По любому поводу налетали на неугодных соседей: богатых грабили, бедных брали в плен. А что? Кто сильней, того и правда.
Много было сражений, много пало людей. И только Кощей возвращался с поля брани всегда без единой царапины.
Люди заподозрили неладное, взревновали к его бессмертию и отвергли наследного принца, будущего царя...
– Меня! – взвыл Кощей, как будто это было вчера. – Своего Короля-Королевича!
Тогда он ушёл от людей.
И попал к таким же, как он. В сказочное королевство.
Поначалу всё было лучше некуда. Кощей сидел на троне в короне и правил в своё удовольствие. В болоте наслаждался сыростью Водяной. На опушке, подставляя солнцу то один сучок, то другой,
