Дмитрий Старков - Ой, там, за занавесочками !
Батька Козаностр любил предаваться воспоминаниям. на привалах он обычно забирался в тайгу - подальше от лагеря - и вспоминал, что придет в голову. Как-то раз, углубившись, по обыкновению, в чащу, батька увидел письменный стол, стоящий меж двух капустных деревьев. Из-под стола торчали: пара ног, обутых в кирзовые сапоги, пара покрытых чешуей когтистых лап и кончик гладкого перепончатого крыла. Со стороны пары кирзовых сапог доносился могучий храп. Батька не любил тех, кто мешает вспоминать. Раздосадованный, он вытащил из-за пазухи маузер и пощекотал стволом одну из когтистых лап. Из-под стола донеслось нервное хихиканье, а храп прекратился. Вслед за этим на свет показалось худое, шибко ощетиневшее существо. Одето оно было в неописуемые лохмотья цвета маренго, на коих в самых неожиданных местах желтели пуговицы. На левой его руке имел место браслет, второй такой же сжимал шею существа № 2, выбравшегося следом. Было оное покрыто зеленоватой чешуей, имело две когтистых рук, два перепончатых крыла и ноги, очень похожие на руки. Батька Козаностр был тогда еще сравнительно молод и неопытен. Только это спасло двум странным созданиям жизнь; батька любил стрелять первым, но тут, в силу молодости и неопытности, просто удивился. Впрочем, его можно понять, так как это происходило еще до последнего Всеобщего Позеленения. До последнего Всеобщего Позеленения чудес в тайге было немного. А молодой батька еще не успел устать удивляться удивительному. А тем временем существо в кирзовых сапогах подошло поближе, осторожно, словно боясь обжечься, потрогало ленточку на батькиной папахе и с радостным воплем: "Наши!" обхватило батьку за шею и трижды облобызало. Слегка опешивший батька высвободился из объятий существа; оно между тем вытянулось во фрунт и отрапортовало, захлебываясь счастливыми слезами: - Старший следователь по особо важным делам Иван Пантелеевич Жмыкин в ваше распоряжение прибыл! Окончательно опешивший батька вымолвил одно только слово: - Вольно. Существо, так неожиданно оказавшееся "старшим следователем по особо важным делам Иваном Пантелеевичем Жмыкиным", немного расслабилось и продолжило доклад: - При себе имею арестованного назвался Шаршавым Вампирчиком без определенных занятий арестован за незнание порядка подозрительный вид и появление в общественном месте голым после долгих запирательств сознался что голым ходит от рождения надо думать с целью... Из всего этого батька понял не больше половины, а потому просто указал стволом маузера в направлении лагеря: раз уж вечер безвозвратно погиб, то лучше отвести этих двух на показ Близнецам, пусть разберутся. А шлепнуть никогда не поздно. После того, как Близнецы подвергли приведенных перекрестному допросу, выяснилось: Иван Пантелеевич Жмыкин - это имя, а передняя часть его названия вызывает у Близнецов только смутные ассоциации со словами "шеф контрразведки" и "босс", что, впрочем, обстановка нисколько не проясняло. Чувствовалось, что многое может объяснить так называемый "Шаршавый Вампирчик", но тот предпочитал скромно помалкивать. Поразмыслив над ситуацией, батька решил: коль раз этот "Иван Пантелеевич" - суть "шеф контрразведки" - то пускай им и остается (что бы эти слова ни означали) - при отряде и на полном довольствии. Что же касается "Шаршавого Вампирчика", которого новоиспеченный "шеф контрразведки" тут же сократил до "Шавки", то - быть ему начальником штаба, вместо покойной Анфисы - с правом ношения маузера, и, опять же на полном отрядном довольствии. Таким образом кончилось все к полному общему удовольствию и согласию. На следующий день Босевич уже шатался по лагерю и шкулял у бойцов калики, рассказывая взамен историю своей жизни. Заключалась история в том, что "после службы в армии" Босевич поступил в "агропромышленный институт, на отделение нормального питания крупного рогатого скота". Что означает такая фигова туча непонятных слов, никто, в том числе и сам Босевич, не знал, но каждый святым долгом почитал спросить: "зачем?" На это Босевич отвечал, что сразу после окончания института пошел работать в "милицию", где ему тут же присвоили "офицерское звание".- И вот, братцы мои, - рассказывал Босевич, - иду это я на работу, утро, форма на мне новая, с погонами, сапоги блестят - а навстречу такое вот - голое, шаршавое, и морда сплошной зеленый змий. Ну, думаю, не иначе - масон. Я его без разговоров цоп, и "наручники", конечно. А он, подлюка, из них выскользнул - велики оказались - и ходу. Я - за ним! Догнал и на шею браслетик нацепил. Попробуй, говорю, теперь - удавлю... при попытке к бегству. Веду его в "отделение", на ходу "допрос" сымаю... а пришли мы черт знает куда! Ну заболтался я с ним... Тут ваш батька нас и нашел. В общем, история была темная, непонятная, и спустя несколько времени бойцы утратили к ней всякое любопытство. Тем более, что каликов, конечное дело, не жалко, но они же, черт побери, убывают! Короче, через несколько времени Босевича стаи попросту гнать. - Иди, иди! - говорили, бывало, братаны Власовы. - Оно, конечно, каликов не жалко... но они ж, черт бы их побрал, к убыванию тенденцию имеют! И Босевич, понурив голову, отходил. Погоди-ка! А кто же первым назвал шефа контрразведки Босевичем (от слова "босс")? Странно, но этого батька Козаностр не помнил совершенно. Может быть, Фоня?.. Или...
Вспомнить, что было дальше, батька не успел. На фоне темнеющего понемногу неба, по-над таинственными следами, появилось некое темное пятно. Бежало оно неторопко, похрюкивая, посапывая, и через несколько времени скрылось за поворотом - Оно! - возбужденно шепнул Шаршавый Вампирчик и скомандовал: - Заваливай! Бойцы взялись а работу и устроили поперек следов завал из заготовленных заранее бревен. Тут же из-за поворота послышались крики: - Тупик! - и сразу вслед за этим из зарослей выломился Босевич (от слова "босс"). Шаршавый же Вампирчик, не теряя времени, водрузил на вершину завала фонарь, завернутый в кусок красных полиэтиленовых галифе батьки Козаностра. "Хорошие штаны были", - подумал батька. А из-за поворота тем временем выбежал неведомый зверь. Увидев второй фонарь, он дико всхрапнул, помчался было назад, но тут взвилась вверх красная ракета, и в игру вступили ловчие под командованием Фони. Рванувшись назад, зверь прочно и основательно запутался в крупноячеистой сети, которой в отряде пользовались для ловли диких ведмедей. Зверя накрыли второй сетью, углы ее растянули промеж деревьев - для верности. Пойманное существо еще немного побарахталось, сопя, как десяток раздраженных ведмедей; потом, видимо смирившись со своей незавидной долей, затихло. Подбежавший Босевич осветил его фонарем. На округлом зверском боку имела место полустертая надпись:
А Ц Ъ Т О Н Ъ
Дождавшись наступления света, к зверю привели Близнецов. Поглядев на него, Близнецы сказали только: - Железнодорожная цистерна. И больше от них ничего не удалось добиться. Чувствовалось, что многое может разъяснить Шаршавый Вампирчик, однако тот предпочитал скромно помалкивать. Когда же стали исследовать зверя на предмет извлечения из него ацетона, выяснилось: весь ацетон вытек через дыру, пробитую в звере Фониной пулей. Фоню обозвали поганым барбидуком и гнусным бабуанцем, после чего отряд двинулся дальше.
Отряд вот уже пятый день пробивался к лабазу, где, по слухам, сохранились еще две канистры с ацетоном. Конечно, капусту можно потреблять и так, но в этом смысле батька Козаностр был консерватором. - Ты, Шава, того... - не раз говаривал батька начальнику штаба, в то время как Босевич (от слова "босс") подозрительно косился на провинившегося. И левацкий элемент умолкал. Свет клонился к середине. Листья капустных деревьев свернулись от жары, бойцы сняли папахи, обмотали головы тряпкам и потихоньку дремали в седлах. Шаршавый Вампирчик, тяжело взмахивая крыльями, летел замыкающим. И только несгибаемый батька прямо сидел в седле, крепко обхватив ногами бока ведмедя. Дожевывая четвертинку и глядя в никуда, батька Козаностр предавался воспоминаниям
Нет, кто же все-таки назвал шефа контрразведки Босевичем (от слова "босс")? Или Фоня?.. А, да это же сам батька и придумал - уж больно чудное слово, "босс"... да бог с ним, с прозвищем, а только Босевич поначалу каким-то странным был. Все про какой-то "арест" лопотал, про "общество" какое-то. никто его понять не мог, а Близнецы послушали-послушали и тоже как-то чудно залопотали. Выходило, по-ихнему, есть в тайге какой-то "город", а уж в этом самом "городе" - все остальное: и "общество", и "арест", и еще слова всякие; как у Близнецов языки в узел не завяжутся? В общем, не вверилось батьке, что могут в тайге такие слова существовать свободно. Но откуда-то Близнецы их знают?! Батька Козаностр решил убедиться во всем сам - ведь тогда он был еще сравнительно молод и неопытен. Но, услышав про батькину выдумку, Босевич опять заговорил непонятно. Призвали на помощь Близнецов, с их помощью выяснилось: батьке, а вместе с ним и Босевичу, в городе грозит опасность. Связывалось это опять же с загадочными словами "арест" и "общество", а также почему-то с красными полиэтиленовыми галифе батьки. батька плюнул и велел Босевичу (а заодно и Близнецам) по пустякам впредь умов не мутить, иначе наказаны будут. Вылезал там еще Шавка, было дело, но говорил еще непонятнее, чем близнецы. За что и был на неделю лишен капустного пайка. А Фоня... Вспомнить, что было дальше, батька не успел. Спереди, оттуда, где ехали дозорные, послышался крик: - ЛАБАЗ!!! По отряду прокатилась волна оживления. Батька пришпорил ведмедя и поскакал на крик. Среди деревьев в небольшой ложбинке действительно стоял лабаз. Более того, на его дверях красовался здоровенный висячий замок вкупе с табличкой:
