Эйнемида I. Семена раздора. - Антон Чигинёв
Глава V
Круга они достигли только к вечеру. Израненные ветками и мелкими камнями ноги саднили, холод проникал под убогую одежду, безжалостно кусая беззащитное тело, но это, удивительным образом, не доставляло ни малейшего неудобства. От воодушевления Кинане хотелось петь или кричать. Когда Эйхена сдёрнула с её глаз платок, девушка с трудом сдержала смех.
Высокий Круг представлял собой три концентрических круга массивных каменных столбов, установленных на пологом холме неведомым племенем в незапамятные времена. Неподалёку высились снежноверхие Селакские горы, а вокруг шумели сосны и лиственницы Лехейской пущи. Серые Сёстры издавна проводили свои обряды в этом месте. Загадочные камни были для них бесполезны, но неведомые строители Круга явно разбирались в тайных науках – в этом месте всей кожей ощущалась древняя и дикая сила.
Их уже ждали. Сестры в серых балахонах собрались у алтаря с расколотым пополам серым камнем, тут и там горели смолистые факелы, ярко освещая площадку. Наособицу держалась высокая женщина лет сорока, с гордой осанкой и повелительными манерами. Густые светлые волосы, совершенно не тронутые сединой, венчали гордо поднятую голову словно корона, большие серые глаза с едва наметившимися морщинками в уголках лучились мудростью и опытом. От остальных её отличали массивный шейный амулет в виде расколотого камня на шнурке из змеиной кожи и деревянный посох, увенчаный черепом медвежонка. Филомена – иерофантида Высокого Круга. Её ковен в Селакских горах почитали больше прочих, с ней приходилось считаться даже самой иерофантиде Ордеи. Поймав взгляд Кинаны, Филомена резко отвернулась.
Подле Филомены стояли дриады, возлюбленные спутницы Даяры. Сразу трое – великая честь для посвящаемой. На полголовы выше самой высокой из сестёр, кожа, на вид и на ощупь похожая на нежную гладкую кору молодого дерева, вместо волос ‒ причудливые причёски из стеблей и листьев. Кинана вздрогнула, узнав Аэльмеоннэ – старейшую из дриад Селакских гор, хозяйку Пущи, негласную владычицу всех лесов, покрывавших предгорья. Все горные ковены так или иначе чтили Аэльмеоннэ. Не имея никаких титулов и званий, она считалась кем-то вроде верховной жрицы.
У алтаря Эйхена с Кинаной почтительно склонились. Аэльмеоннэ и Филомена о чём-то тихо спорили. Кинана уловила лишь окончание фразы:
– …нет, Филомена. Я не могу приказать тебе, но поверь, будет лучше, если это буду я. Выбор и решение. Понимаешь?
Филомена нехотя кивнула.
– Тогда решено. Ты займёшь место среди прочих, – дриада повернулась к пришедшим. – Здравствуй, Эйхена. Кого ты привела в круг сегодня?
Аэльмеоннэ была величественна, рядом с ней выглядела чуть ли не девочкой сама Филомена. Светло-коричневая кожа, корона багряных с жёлтыми искрами листьев, глубокие тёмно-зелёные нечеловечески мудрые глаза словно светятся изнутри, голос журчит то ласковым ручейком, то грозным рокотом вышедшей из берегов горной реки. Немногие из живых существ сравнились бы красотой с предводительницей лесных нимф.
– Кинана, дочь нашей сестры Калаиды желает идти по пути Даяры, неукротимой, непокоряющейся, – ответила Эйхена. – Я знаю её и ручаюсь за неё.
– Калаида, дочь Киниски, была нам хорошей сестрой. Кинана, дочь Калаиды, верно ли, что ты желаешь идти вместе с нами?
– Это верно…
– Что ж, тогда, все по местам и начинаем.
Сёстры начали расходиться. Кинана коротко взглянула на Филомену и слегка усмехнулась. Она знала суть их с Аэльмеоннэ спора и была довольна его исходом.
– Не ожидала меня здесь увидеть? – сказала дриада. – Не могла же я не почтить память Калаиды, хотя бы участвуя в Посвящении её дочери.
– Это большая честь.
– Что такое честь и почёт, Кинана? Люди так часто цепляются за эти понятия. Важно действие и его результат, а не тот, кто его совершает. Если человек окажется на плахе, что он предпочтёт: ржавый топор в руках искусного палача или позолоченый меч слабого и неумелого царя? Кто лучше приготовит обед: великий полководец или его повар? Неважно, кто проведёт церемонию. Результат будет один: либо ты будешь посвящена, либо нет. От распорядителя это совершенно не зависит. Почёт – это внешний блеск, но не внутренняя суть. Не давай маловажному взять верх над главным.
– Быть может, суть в том, что ты хорошо проведёшь церемонию, ведь у тебя большой опыт, – дерзко ответила Кинана, не отводя глаз.
– Хорошая попытка, – рассмеялась Аэльмеоннэ и смех подхватили другие нимфы, – но Филомена и другие сёстры делают это несколько раз в год, а я последний раз была экономом ещё до твоего рождения. Это должен был подсказать тебе чистый разум, свободный от ограничений и предрассудков. Разум, выбор и воля, чистые и независимые от внешнего влияния, от чужих предписаний, от чужого мнения, вот что должно определять твои действия. Только решение, принятое и осуществлённое таким образом является свободой, а бездействие вопреки принятому решению или, наоборот, бездумный произвол, таковыми не являются. Твои разум и опыт – это сито, через которое ты должна пропустить любой выбор. Чем сильнее твой разум, чем больше опыт, тем мельче сито, тем меньше внешнего оно пропустит, не дав ему застить суть. Приняв же решение – действуй. Это та из многих дорог к истинной свободе, которую мы зовём путём Даяры.
– Я запомню это.
– Не запоминай, а обдумывай и соглашайся или не соглашайся по своей воле. Итак, начинаем.
Сёстры выстроились среди стоячих камней, образовав два широких круга, у алтаря остались Кинана, Эйхена и три дриады. Кинана встала справа, Эйхена – слева, Аэльмеоннэ воскликнула:
– Ийэ Дайарэ, эстима, эстенессема! Дайарао аксимос, эстимо, эстенессемо!
– Ийэ Дайарэ, эстима, эстенессема! Дайарао аксихомос, эстимо, эстенессемо! – хором откликнулись сёстры и медленно двинулись вокруг алтаря – внешний круг по солнцу, внутренний – против.
– Спренсиэ, Дайарэ, эстима, эстенессема! Найимос эйэ, Дайарэ, эстима, эстенессема!– Аэльмеоннэ, воздела руки, и хор отозвался: «Спренсиэ, Дайарэ, эстима, эстенессема! Найихомос эйэ, Дайарэ, эстима, эстенессема!» Движение хоровода ускорилось.
В руке Аэльмеоннэ, словно из воздуха, появился шестигранный стилет из полированного светло-коричневого дерева, древесные кольца бежали по клинку завораживающим узором. Дриада вытянула кинжал перед собой, указывая на Эйхену.
– Эйхена, дочь Омы, ручаешься ли ты за ту, кого ввела сегодня в круг?
– Кровью своей, – Эйхена скинула балахон, оставшись обнажённой.
– Свидетельство принято.
Аэльмеоннэ быстрым движением кольнула Эйхену в грудь и подставила лезвие, собирая кровь. Потемневшим от крови стилетом, она взмахнула над алтарём, и красные капли причудливым узором окропили серый камень. Очистив лезвие рукой, дриада повернулась к Кинане.
– Кинана,
