Брюс Кэмерон - Путешествие хорошего пса
Я чувствовала боль и страх Сиджей, но не могла шевельнуться. В машине становилось все
темнее и темнее. Потом я поняла, что язык вывалился у меня изо рта.
– Молли! – кричала Сиджей. – Молли!
Глава десятая
Когда я открыла глаза, то не смогла различать ничего, кроме слабого света и каких-то
неясных очертаний. Снова это знакомое ощущение – непослушные конечности и невероятно
тяжелая голова. Я зажмурилась – не может быть, чтобы я опять стала щенком.
Что со мной случилось?
Я была голодна и инстинктивно стала нащупывать мать. Я не чуяла ее запаха, я вообще
не чуяла никаких запахов. Понимая, что снова проваливаюсь в беспомощный сон, я застонала.
– Молли?
Я заставила себя проснуться. Пелена перед глазами растаяла, и мне удалось разглядеть
Сиджей. Моя девочка положила голову рядом со мной.
– Молли, я так за тебя переживала! – Она гладила мою шерсть и целовала в морду. Я виляла
хвостом, постукивая им по металлическому столу. От слабости я не могла поднять головы, поэтому только лизала руку Сиджей, радуясь, что она рядом.
Сзади нее появился Доктор Марти.
– Последний приступ был очень коротким и случился более четырех часов назад, поэтому,
я думаю, мы уже вне опасности.
– Что с ней было? – спросила Сиджей.
– Не знаю, – ответил ветеринар. – Очевидно, съела что-то плохое.
– Ох, Молли, – произнесла Сиджей, – не ешь больше гадостей, ладно?
Я лизала ее лицо. Я чувствовала огромное облегчение, что не переродилась щенком и была
с моей девочкой.
В тот же вечер, когда мы вернулись домой, Сиджей и Глория сильно поссорились.
– Шестьсот долларов! – негодовала Глория.
– Да, столько! Молли чуть не умерла! – возмущенно отвечала ей Сиджей.
Обычно, когда они ссорились, я нервно ходила взад-вперед и зевала, но сейчас у меня
совсем не было сил. Я просто лежала и наблюдала. Потом Глория ушла в свою комнату, развеивая ароматы по всему дому, и громко хлопнула дверью.
Этим летом Трент приходил редко. Зато мы с Сиджей прекрасно проводили время: вставали, когда солнце было уже высоко, вместе завтракали и выходили полежать во дворе.
Сиджей намазывалась маслом, которое ужасно пахло, и на вкус было еще хуже, но я слишком
сильно ее любила, чтобы отказать себе в удовольствии ее облизывать. А еще я обожала рядом
с ней дремать.
Иногда моя девочка лежала во дворе весь день напролет и заходила в дом только для того, чтобы сходить в туалет и постоять на плоском ящичке. Я не понимала, зачем она вставала
на него так часто, ведь каждый раз это ее расстраивало.
Однажды, в очередной раз выходя из дома во двор, мы увидели Глорию, которая лежала
на подстилке рядом с тем местом, где мы загорали.
– Глория! Что ты делаешь в моем бикини?
– А что, мне очень идет. Даже больше, чем тебе.
– Фу! На кого ты похожа!
– Я похудела на одиннадцать фунтов. И если я худею, то вес не возвращается.
Сиджей издала громкий звук от бессилия, сжала кулаки, развернулась и пошла в дом.
– Идем, Молли, – сердито сказала она. Я виновато опустила голову и молча засеменила
за ней. Она прошла прямиком в свою комнату, а потом зашла в ванную и включила душ.
Я лежала на коврике и учащенно дышала. Я переживала за нее, потому что слышала, как она
плачет. Моя девочка была расстроена.
Однажды Сиджей посадила меня на переднее сидение, и мы поехали кататься. Потом
приехали к Тренту, и я играла во дворе с Рокки. Двор Трента был меньше, чем у Сиджей, но его главной достопримечательностью был Рокки.
– Огромное спасибо за помощь, – поблагодарила его Сиджей.
– Не за что. Рокки нужна компания – он скучает по мне, когда я на работе, – ответил
Трент. – Я говорил тебе, что меня назначили младшим менеджером?
– Ух ты! И что, теперь тебе выдадут бумажный колпак?
Рокки перестал играть со мной и подбежал к Тренту.
– Да нет… Я имею в виду, что я еще не окончил школу, а мне уже доверяют… Ладно, неважно, – вздохнул Трент.
– Извини, глупая шутка. Я очень горжусь тобой.
– Ну да, конечно.
Рокки тыкал носом в Трента.
– Да нет, правда горжусь, – повторила Сиджей. – Ты очень талантливый. Не зря тебя
назначили старостой в классе. Ты можешь добиться всего, чего захочешь.
– Не всего.
– О чем ты?
– Ни о чем.
– Трент?
– Расскажи мне лучше про свою поездку.
– Ой, жду с нетерпением! – воскликнула Сиджей. – Мой первый круиз в жизни!
– Смотри, не столкни Глорию в воду – это запрещено правилами.
– Не переживай, вряд ли мы вообще будем встречаться на борту.
– Ладно, удачи.
Я не удивилась, когда Сиджей оставила меня у Трента – она иногда привозила меня
поиграть с Рокки, да и Рокки частенько приезжал к нам. Однако через несколько дней я начала
волноваться и подошла к Тренту за объяснениями, тыкая в него носом.
– Что, Молли, скучаешь по Сиджей? – спросил Трент, обхватив мою голову ладонями.
Я завиляла хвостом, услышав ее имя – да, давай же скорее поедем домой!
Рокки не понравилось, что Трент занялся мной, и запрыгнул мне на спину. Я повернулась
к нему, обнажив зубы, и тогда он повалился, подставляя мне свое брюхо. Пришлось залезть
на него сверху и слегка погрызть.
Однажды ночью я услышала, как Трент произнес: «Сиджей!», будто она была здесь, но когда
я забежала в его комнату (я спала отдельно, потому что Рокки ревновал), то увидела, что он
один.
– Молли, хочешь поговорить с Сиджей по телефону? На, Молли, слушай.
Он протянул мне пластмассовую игрушку. Я обнюхала ее. Да, это был телефон. Я и раньше
такие видела, но мне никогда не предлагали с ними поиграть.
– Поздоровайся, – сказал Трент.
Я слышала странный тихий звук и смотрела на телефон, навострив уши. Потом Трент поднес
его к своему лицу.
– Она узнала тебя! – В его голосе звучала радость.
Почему-то люди часто радуются, разговаривая с телефоном, хотя лично я считаю, что поговорить с собакой намного интереснее.
Поведение Трента показалось мне очень странным. Я приуныла, ведь меня зря заставили
думать, будто Сиджей в комнате. Я отошла и со вздохом улеглась в ногах кровати. Рокки
сразу же лег рядом, положив голову мне на живот. Он чувствовал мое настроение – мне было
грустно, даже несмотря на то, что он рядом. Я скучала по моей девочке. И все же каким-то
образом я знала, что Сиджей вернется. Она всегда возвращалась за мной.
В один прекрасный день Трент не пошел на работу. Вместо этого он спустился в подвал
и начал играть: кряхтел, поднимая и опуская тяжелые предметы. Затем принял душ и долго
выбирал одежду в своей комнате. Его нервозность передалась и Рокки, причем намного
раньше, чем мне. Потом Трент вышел в гостиную и начал беспокойно по ней расхаживать, то и дело поглядывая в окно; Рокки бегал за ним по пятам. Мне надоело на это смотреть, и я
растянулась на коврике в гостиной.
Нервозность Трента достигла предела. Рокки встал лапами на подоконник, чтобы выглянуть
наружу. Любопытство заставило меня подняться с коврика. И вот открылась входная дверь.
– Привет, Рокки, привет, Молли! – Это была моя девочка. Я начала скулить и кружиться у ее
ног, а когда она наклонилась, чтобы меня погладить, то кинулась целовать ее в лицо – я была
безумно счастлива ее видеть. Когда она встала, я попыталась на нее запрыгнуть, чтобы снова
поцеловать в лицо, а она схватила и обняла меня.
– Молли, ты – дудель-шнудель, но вовсе не пудель, – с любовью сказала она мне. Когда ее
руки касались меня, моя кожа под шерстью покрывалась счастливыми мурашками.
– Привет, Сиджей. – Трент протянул к ней руки, но вдруг замер. Она рассмеялась
и бросилась обнимать его.
Рокки был так заведен, что носился по всему дому, запрыгивая на мебель.
– Эй, успокойся, – смеясь, сказал ему Трент, однако Рокки, не почувствовав в его голосе
серьезности, продолжал носиться по дому, как слетевшая с катушек собака. Я не отходила
от Сиджей.
– Хочешь перекусить? У меня есть печенье, – предложил Трент.
Мы с Рокки замерли – печенье?
– О, нет, – сказала Сиджей. – Я растолстела, как свинья. Ужасно вкусно кормили.
Трент выставил нас с Рокки во двор поиграть, но я так соскучилась по Сиджей, что, спустя
какое-то время начала шкрябать дверь, и мать Трента нас впустила. Трент и Сиджей сидели
рядышком на диване, я подошла и свернулась у ее ног. Сиджей держала на коленях свой
телефон.
– Вот это наша каюта, – рассказывала Сиджей.
– Ничего себе! Такая огромная.
– Да, просто супер. У нас был общий зал, и у каждой собственная спальня и ванная. Не знаю, заметил ли ты, но мы с Глорией прекрасно ладим, когда не видим друг друга.
