Шпион смерти - Борис Николаевич Григорьев
— Ага, как записки носить, так ко мне, а теперь «какое твое дело?»
— Да ладно, Сашк, не обижайся. Догоняй!
Борька пребывал в благодушном настроении и прощал всем, кому был должен. Он пустился вприпрыжку по еле угадываемой в темноте и чуть протоптанной дорожке. Лукашин с гиканьем и свистом пустился вслед:
— Стой, говорю! Грабят!
Остановились они уже на барской окраине Кунакова.
Они дружили до самого окончания десятого класса. Жизнь была прекрасна и удивительна. Потом она развела их в разные стороны.
…Товарищи по учебе тоже обзавелись все подружками, и они вместе отмечали свои дни рождения, ходили в кино, устраивали вечера танцев в школе, участвовали в соревнованиях, ссорились, мирились. Женька Соколов, приехавший с родителями из Корсакова, что на Сахалине, женился на своей сокласснице и остался работать в совхозе. Володька Зюзин, не дожидаясь аттестата зрелости, втихомолку сводил свою Валентину в ЗАГС, через пень колоду сдал выпускные экзамены, а после школы поступил в пограничное училище и увез жену на Дальний Восток. Через два года она вернулась в Троекурово с маленьким сыном вдовой: Вовка сорвался с обрыва на какой-то сопке и разбился насмерть.
Об отце Борис больше почти не вспоминал. Чаще мать заводила о нем разговор с бабкой, и если он при нем присутствовал, то мать непременно предупреждала:
— Смотри, если позволишь себе общаться с ним! Я прокляну тебя и откажусь как от сына.
Борису было жалко видеть, как мучается и переживает мать, и дал ей обещание непременно выполнить наказ. Он прожил без отца пятнадцать лет и прекрасно обходился без него. Если отец ни разу с того 1946 года не вспомнил о сыне, так зачем он вообще ему нужен?
Слезы матери, замешанные на обиде за свою неудавшуюся женскую долю, помноженные на безбожную несправедливость государства по отношению к своим солдатам, жестоко отомстят Борьке и оставят в его душе глубокую незаживающую рану. Настоящая безотцовщина проявляется тогда, когда человек забывает о своей крови.
— Помнишь, друг, как по утренним росам, нас с тобой провожали в Москву? И казалось, что сам Ломоносов… — раздался над притихшей речкой дружный дуэт не окрепших еще мужских голосов.
— Боря, Саша, будьте там повнимательней. Глядите, чтобы не украли чего.
Мать с Марьяной Лукашиной стояли на мосту и прощались со своими сыновьями. Позади остались десять лет учебы в школе, экзамены на аттестат зрелости, учителя, деревня с ее горестями и радостями, друзья, знакомые. Впереди — столица нашей родины, институт, интересная работа.
Сашка готовился поступать в МАИ, а Борис наметил для себя иняз. В начале десятого класса он сдался на уговоры Марьи Васильевны и твердо решил поступать учиться на переводчика. В армии началась повальная демобилизация офицеров. Правительство переквалифицировало их в специалистов сельского хозяйства — скотников, конюхов, птичников. Армия в эпоху развивающегося социализма и наметившейся международной разрядки оказывалась лишней. В такой ситуации поступать в военно-морское училище было бессмысленно.
На экзаменах на аттестат зрелости Борис получил «четверку» по сочинению, и вместо золотой мог претендовать только на серебряную медаль. Он нисколько от этого не расстраивался и потихоньку стал собираться в Москву. В один из последних дней июня в Кунаково неожиданно появился директор школы Ветловский. Он-то очень рассчитывал на то, чтобы отчитаться в РОНО о двух «золотых» выпускниках, а Борис своей «четверкой» по сочинению досадно снизил этот показатель. Николай Федорович вместе с матерью «насели» на Бориса и заставили переписать «четверочную» работу без ошибок. В результате он получил тоже золотую медаль, которая при прочих равных условиях давала ему лишний шанс поступить в институт…
— Ну мама, до свиданья. Не беспокойся, все будет в порядке. Как приеду к дяде Коле, сообщу.
Сашка тоже стал прощаться со своей матерью.
Когда они перешли через мост, поднялись на крутой правый берег Красивой Мечи и оглянулись назад, то в горле у него запершило, а в глазах возникла пелена. На том берегу стояли маленькие, сгорбленные фигурки матери и Марьяны, все еще машущие руками им вслед.
— Ого-го-о-о! Прощай Кунаково! Не забывай нас! — прокричал Сашка.
Он не пройдет по конкурсу в МАИ и начнет работать на заводе «Калибр». Борису повезет больше: он успешно выдержит приемные экзамены в Институт иностранных языков имени французского коммуниста и станет переводчиком немецкого и английского языков. Он пойдет прямой дорогой к своей цели, никуда не сворачивая и нигде не останавливаясь.
Часть третья
Центр меняет планы
К одним паспортам — улыбка у рта.
К другим — отношение плевое…
В. Маяковский
Радиосигнал, словно солнечный зайчик, легко соскочил с электромагнитной ленты передатчика, в ноль секунд вырвался из рук оператора и стремительно понесся ввысь, огибая поверхность земного шарика. Он только на секунду коснулся прикованного, как раб цепями, к постоянной орбите спутника, получил от него новую энергию и полетел дальше, обгоняя человеческую мысль. Он точно и мягко вошел в плоть разговорной речи, синтезируемой на приемнике типа «Сателлит», вернулся к своей первоначальной невидимой, но уже ощутимой человеческим ухом ипостаси, и тут же мгновенно испарился в воздухе, оставив после себя группы цифр.
Принимавшему радиосигнал человеку понадобилось некоторое время, прежде чем перевести эти цифры в удобочитаемый текст, апеллирующий к сознанию:
«Фраму, № 2, 19 сентября.
Подтверждаем получение отчета о встрече с Фаустом и Ритой. Ваши действия одобряем. Возможно, Вам будет необходимо встретиться с ними еще раз, о чем заблаговременно проинформируем. На выполнение задания в отношении Кассио отпускаем месяц — от силы полтора. По завершении этой работы просим выехать в Копенгаген и выйти там по известным вам условиям явки „Вяз“ на встречу с нашим представителем для получения дальнейших инструкций. Предваряя ваши оправданные вопросы по этому поводу, сообщаем, что мы планируем — естественно, с вашего согласия — продлить вашу командировку. Именно об этом пойдет речь на упомянутой встрече. Повторяем: это не приказ, а просьба, обусловленная некоторыми непредвиденными трудностями.
Надеемся на взаимопонимание.
Как нас слышите?
Дома у вас все в порядке. Товарищи и мама шлют приветы. Подробности при личной встрече. Успехов. Девятый. Конец. № 2».
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
А он-то расслабился-размечтался о плановом возвращении на «базу». Как же теперь Наташа? Прощай отпуск, здравствуй неизвестность.
Он прочитал еще раз текст телеграммы, пытаясь угадать, кто был ее автором и что это за непредвиденные трудности, которые вынудили
