Лапшевня бабули Хо: Пробудившийся - Андрей Валерьевич Скоробогатов
Это же теперь какой-то гребаный гонконгский боевик. Кантонская опера. С вьетнамским ловушками. И я в самом эпицентре событий! Охренеть!
Сян с сочувствием похлопала меня по плечу:
— Понимаю, это как-то многовато для первого дня.
— Ну, собственно, да, — признался я.
Это она еще не знает, что я умер шесть лет назад. Дважды.
Но денек и впрямь нелегко складывается. Госпиталь, Лангхо, этот безумный бомж.
В этот момент я понял, что меня еще беспокоило. Мужик, оглушенный до беспамятства бабулей Хо и истекающий в данный момент кровью из носа, вовсе не был бомжем. Я видел рубчатые подошвы его с виду потертых ботинок, совершенно новые ботинки. И шнурки на ботинках абсолютно целые. Чистые. А еще я вспомнил, как видел буквально у своего лица его палец на спусковом крючке обреза. Рука грязная, а ноготь указательного пальца совершенно чистый. С маникюром, я бы сказал. С полировочкой.
— Сян, — произнес я оглядываясь. — А где телефон этого чудака?
Телефон нашелся под столом, за которым мы ели. Упругий противоударный корпус с титановыми вставками. И кнопка биометрического допуска под сенсорным экраном. Интересненько. Шесть лет назад такие модели ещё только-только появлялись на рынке. Экий высокотехнологичный бомж нам попался.
— Приложи его палец к кнопке, — попросил я Сян.
Ладони мужика торчали за пределами обездвижившей его пленки и Сян справилась без труда. Я перелистнул засветившийся экран и понял, что мужичок-то нам попался оч-чень нехороший. Даже хуже, чем гипотетический бомж-грабитель с огнестрелом.
Потыкавшись по ярлычкам, с третьего раза я обнаружил, что у него установлена прога для триангуляции чужих телефонов. И что она в данный момент активно моргала, указывая наше местоположение на карте города.
— Сян, — позвал я. — Посмотри.
Сян посмотрела. И тут же выдернула из кармана куртки свой телефон, выключила его, сняла заднюю крышку и вытащила батарею. Метка на телефоне бомжа немедленно погасла. «Контакт потерян», всплыло предупреждение на экране.
— Вот зараза, — злобно прошептала Сян. — Уважаемая бабуля Хо! А вы запечь этого типа в печке целиком случайно не собираетесь?
Бабуля Хо смущенно хмыкнула:
— Ну, скажешь тоже. Я чего ж, людоедка, что ли? Охрану с рынка я уже вызвала, ребятки. Обещали скоро быть!
— Жаль-жаль, — пробормотала Сян. — Хороший же был план. Уважаемая бабуля Хо, а вы не будете против, если мы у вас прикупим каких-то сладостей с собой чека на три, скажем, за беспокойство, и пойдем себе своей дорогой?
— Деточка, да разве же я не понимаю, дело молодое, ступайте себе. Бабуля сама тут разберется.
Расплатившись и попрощавшись, мы быстро выскочили на улицу, В смысле Сян выкатила меня на коляске в слабо освещенную факелом Основного Пути улицу и… И…
В общем день, да и вечер сегодня однозначно не задались.
Из темноты нам на встречу тихо шурша широченными шинами совершенно бесшумно (электродвигатель же, как я теперь понимал!) выкатил синий длинный, жуткий лимузин Циановых братков.
Восемь дверей лимузина синхронно распахнулись и восемь здоровенных мужиков выбрались из темного салона на свет факела.
— Ну чо, — мрачно ухмыльнулся Лангхо с роскошно подбитым глазом, в рваном синем пиджаке на голое тело. — Не набегались еще?
Сука. Вечерок точно не задался.
* * *
— Так, — Лангхо, «козой» из пальцев показал на Сян. — Ты, мелкая, руки за голову и на колени. А ты, немощный, держи руки так, чтобы я их видел.
— Ещё раз в торец захотел? — поинтересовался я.
— А ты решил, что у тебя это два раза прокатит? — Лангхо погрозил мне пальцем. — Не прокатит. Не обольщайся.
Неужели снова сбегать? Мне, на самом деле, сбегать не хотелось, хотя это было бы разумным решением. Но от Сян я услышал только злобное шипение, понял, что видно как-то слишком оптимистично смотрю на текущие обстоятельства.
А потом я услышал могучий рык бабули Хо:
— Лангхо! Бычара! Ты совсем, что ли, нюх потерял? Моих клиентов прямо у меня под окнами винтишь?
— Уймись, бабуля, — угрюмо отозвался Лангхо. — Это наша территория.
— Я тебе уже в какой раз говорю. Это уже двадцать метров как не ваша территория, — неприятно усмехнулась бабуля Хо, подходя к нам и закидывая на плечо грозную закопченную сковородку метр в диаметре, эпическую мощь которой я уже видел в деле.
Лангхо заметно обеспокоился. Тоже, видать, знал что-то за милой бабушкой Хо.
— Нам эту бабку так просто не завалить… — Лангхо оглянулся на прибывших с ним.
— Ну, я тут как раз на этот случай, — лениво отозвался один из его приятелей, худощавый, длинноволосый пижон, черные волосы в хвост, черная водолазка торчит из цианового пиджака, цепак черного серебра на шее, сразу он мне не глянулся.
— Тао-Кнут, — прищурилась бабуля Хо. — И ты здесь. Снова ты.
— Вот видишь, Лангхо, — оскалил сверкающие жемчужной белизной зубы Тао. — Меня уже на улице узнают. Это называется известность, братан.
Лангхо скорчил такую рожу, словно целый лимон разом сожрал.
— Почему Кнут? — внезапно поинтересовалась Сян.
— Детка, — развязно оторвался Тао медленно расстегивая циановый пиджак пуговица за пуговицей. — Ты всё скоро сама узнаешь.
Вот козел!
Тар жестом эксгбициониста распахнул расстегнутый пиджак. Ну, черная водолазка поверх накачанного тела, обтягивающие брюки, лаковые туфли, ну — и что? Чего так красоваться?
Но когда он взялся за широкий пояс трижды огибавший его тело, я понял почему.
Тао в три приема вытащил из пояса, как из ножен, длинный хлыст из металлических сегментов. В кулаке его, державшем рукоятку хлыста, засветился энергоузел, он же шаодань, он же чакра, и искры ци побежали по металлу.
Тао начал раскручивать кнут, между нами возникла спираль искрящейся ци.
— Вот тухляк, — негромко, сквозь зубы, выругалась Сян, и я понял, что дела наши действительно дрянь.
Остальные циановые братки рассыпались в ряд за спиной Тао.
— Ну что, детишки, — пробормотала бабуля Хо. — Вот и все. Нам остается только драться.
Я отцепил от подлокотника коляски сведенную судорогой ужаса ладонь, и сжал ее в кулак, аж костяшки захрустели.
— Сян, — позвал я, сглотнув сухую слюну. — Заряжай.
И Сян всё поняла правильно, умница моя. Она положила горячую ладонь на мое плечо, я почувствовал энергетический жар, спускающийся по сердцевине мышцы прямо в правый кулак, где закрутилась
