Марк Марциал - Эпиграммы

Все удивляешься ты, что воняет у Мария ухо.

Нестор, ты сам виноват: ты ведь наушник его.

С двух ног ты прими цепи, Сатурн, как дар Зоила.

В дни прежние он долго носил колечки эти.

102

Нет подачек теперь: ты бесплатным обедаешь гостем.

Что же ты, Гаргилиан, делаешь в Риме, скажи?

Тогу откуда ты взял и чем за каморку ты платишь?

Где добываешь квадрант? Что ты Хионе даешь?

5 Пусть, как ты сам говоришь, ты живешь с величайшим расчетом,

Но продолжать эту жизнь, право, совсем не расчет.

103

Знаю я, есть у тебя много югеров сельских угодий,

Много участков земли занял и в Риме твой дом,

И сундуку твоему должников поклоняется много,

И подаются на стол в золоте яства твои.

5 Но берегись, не смотри свысока ты, Руфин, на беднейших:

Дидим богаче ведь был, больший богач Филомел.

104

Хватит ли сил у меня на старушку, Матриния? Хватит

И на старушку, но ты ведь не старушка, а труп.

Я и с Гекубой могу и с Ниобой, Матриния, лишь бы

Не обращалася та в суку, а эта в скалу.

Я предпочел бы иметь благородную, если ж откажут,

Вольноотпущенной я буду доволен тогда.

В крайности хватит рабы, но она победит их обеих,

Коль благородна лицом будет она у меня.

Чем твое имя тебе идет и нейдет, объясню я:

Ты холодна и черна, ты и Хиона и нет.

105

Рыб ты Фидиевой чеканки видишь.

Влей воды: они тотчас станут плавать.

То же, что делает друг для тебя недавний и новый,

Требуешь, чтобы и я делал тебе, Фабиан.

Чтобы как встрепанный я бежал к тебе спозаранку,

Чтобы, за креслом твоим идучи, грязь я месил,

5 Чтобы в десятом часу иль позднее я в термы Агриппы

Плелся усталый, хотя моюсь я в Титовых сам.

Разве за тридцать уже декабрей, Фабиан, заслужил я,

Чтоб новобранцем всегда числиться в дружбе твоей?

Тогу, что сам я купил, Фабиан, вконец износил я, —

10 Ты же считаешь, что мне рано в отставку идти?

Только и знаете вы, друзья-богачи, что сердиться.

Это не дело, но так делать-то выгодно вам.

Что за причина тебя иль надежда в Рим привлекает,

Секст? И чего для себя ждешь там иль хочешь, скажи?

«Буду вести я дела, — говоришь, — Цицерона речистей,

И на трех форумах мне равным не будет никто».

5 И Атестин вел дела, и Цивис, — обоих ты знаешь, —

Но ни один оплатить даже квартиры не мог.

«Если не выйдет, займусь тогда я стихов сочиненьем:

Скажешь ты, их услыхав, подлинный это Марон».

Дурень ты: все, у кого одежонка ветром подбита,

10 Или Назоны они, или Вергилии здесь.

«В атрии к знати пойду». Но ведь это едва прокормило

Трех-четырех: на других с голоду нету лица.

«Как же мне быть? Дай совет: ведь жить-то я в Риме решился!»

Ежели честен ты, Секст, лишь на авось проживешь.

Мальчик, любимец кривой Ликориды, по облику — кравчий

Из Илиона, Фавстин. Зоркий глазок у кривой!

На чаше этой Менторов чекан — змейка.

Живет она, и серебро всем нам страшно.

106

Если ты дал мне взаймы полтораста каких-нибудь тысяч

Из сундука твоего, что до отказа набит,

Другом великим себя, Телесин, ты за это считаешь?

Друг-то не ты, кто ссудил, друг это я, кто отдал.

Пастою, Полла, скрывать морщины на брюхе стараясь,

Мажешь себе ты живот, но не замажешь мне глаз.

Лучше оставь без прикрас недостаток, быть может, ничтожный:

Ведь затаенный порок кажется большим всегда.

Корчишь, Летин, из себя ты юношу; волосы крася,

Вороном сделался ты, только что лебедем быв.

Всех не обманешь, поверь: что ты сед, Прозерпине известно,

И у тебя с головы сдернет личину она.

Почему, Лигурин, тебя завидев,

Все бегут со всех ног, боясь встречаться,

И сейчас же вокруг тебя все пусто,

Хочешь знать? Ты поэт сверх всякой меры.

5 А порок этот жуток и опасен.

Ни тигрица, тигрят своих лишившись,

Ни змея на полуденном припеке,

Да и злой скорпион не так ужасны.

Кто стерпел бы, скажи, такие муки?

10 Я стою — ты читать, присел я — тоже,

Я бегу — ты читать, я в нужник — тоже,

В термы скрылся я — ты жужжишь мне в ухо,

Я в купальню скорей — не даешь поплавать,

Я спешу на обед — меня ты держишь,

15 Я пришел на обед — сгоняешь с места,

Я устал и заснул — меня ты будишь.

Видишь, сколько ты зла наделать можешь?

Ты и честен, и добр, и чист, но страшен.

Бегал ли Феб от стола и обеда Тиеста, не знаю,

Но от обедов твоих прочь я бегу, Лигурин.

Правда, изыскан твой стол и пышными яствами убран,

Но ничего не идет в рот мне при чтенье твоем.

5 Камбалы не подавай, ни барвен своих двухфунтовых,

Ни шампиньонов ты мне, устриц не надо: молчи!

Требуешь ты от меня без конца, чтобы в тоге потел я.

Нет! Пусть послужит тебе вольноотпущенник мой.

Это не то, говоришь? Это лучше гораздо, поверь мне:

Я за носилками брел, он же их сам понесет;

5 Если в толпу попадешь, он ее растолкает локтями,

А благородный мой бок слишком тщедушен и слаб.

Станешь ли ты говорить на суде, не скажу я ни слова,

Он — во все горло тебе «браво» всегда заревет;

Спор ли возникнет какой, разразится он громкою бранью,

10 Мне же слова применять крепкие стыд не велит.

«Значит, как друг ничего для меня не согласен ты делать?»

Сделаю, Кандид, но то, что не под силу рабу.

Где с врат Капенских крупный дождь всегда каплет,

И где в Альмоне жрец Кибелы нож моет,

И там, где луг святой Горациев зелен,

Где Геркулеса-крошки храм кишит людом,

5 В повозке там, Фавстин, дорожной Басс ехал

И всякой снеди деревенской вез вдоволь:

Кочны капусты ты увидел бы знатной,

И двух сортов порей, салат-латук низкий,

Желудку вялому полезную свеклу,

10 А рядом связку тяжкую дроздов жирных,

И зайца, что собакой галльской был пойман,

И поросенка, что не ел бобов грубых.

Перед повозкой скороход спешил с ношей:

Закутав сеном, бережно он нес яйца.

15 Басс ехал в Рим? Напротив: на свою дачу.

107

Нищую комнатку Ол построил, но продал усадьбу:

Сам занимает теперь нищую комнатку Ол.

В кубок, где массик твой был, ты вейское мне наливаешь.

Я предпочел бы пустой кубок понюхать, чем пить.

Вот для чего (и для этого лишь) ты зовешь отобедать:

Чтобы стишонки свои вслух, Лигурин, мне читать.

Я и сандалий-то снять не успел, как уже преогромный

Вместе с латуком несут и с разносолами том.

5 Том ты читаешь второй — еще первые блюда не сняты,

Третий за ним, а десерт все не поставлен на стол.

Вот и четвертый прочтен и до пятого тома добрались.

Верно, протух бы кабан, поданный столько же раз!

Если макрелям не дашь ты проклятые эти поэмы,

10 Дома ты будешь один есть своей обед, Лигурин.

108

Если хвалю я лицо и в восторге от ручек и ножек,

Галла, то ты говоришь: «Голой я лучше еще».

Но никогда ты со мной не желаешь отправиться в баню.

Или боишься, что там я не понравлюсь тебе?

Дом себе, Тонгилиан, за двести тысяч купил ты,

Но уничтожен он был частой в столице бедой.

Впятеро больше тебе собрали. И можно подумать,

Тонгилиан, будто сам свой ты домишко поджег.

И лица твоего могу не видеть,

Да и шеи твоей, и рук, и ножек,

И грудей, да и бедер с поясницей.

Словом, чтобы мне перечня не делать,

5 Мог бы всей я тебя не видеть, Хлоя.

Если я дать не могу тех денег, что ты запросила,

Галла, то проще совсем было бы мне отказать.

Где ни окажешься ты, мы думаем, Косм появился

И киннамона струи брызжут из склянок его.

Геллия, брось, я прошу, заграничную вздорную моду:

Благоухать бы могла так и собака моя.