Ямской приказ. Том 3. Ключ - Владимир Прягин
— Это гараж? Для автомобиля?
— Угу. А конюшни нет, обрати внимание.
— В этом доме, наверное, жил механик — из тех, с которыми ссорились змееглазые… А потом сел в свою машину и куда-то уехал в спешке…
— Видимо, так. И предыстория тут явно была серьёзная… Вообще, из воспоминаний Полоза я так и не понял, куда всё-таки подевались машины с улиц. Их, по ходу, не просто запретили или сломали — «змеюки» придумали какую-то изощрённую хрень, которая связана с экспериментом на острове…
— Думаешь, этот дом имеет отношение к той истории?
— Может, не напрямую, но какие-то подсказки должны быть. Не зря же он теперь скрыт. Проверим сейчас.
Мы подошли к крыльцу, и я положил ладонь на дверную ручку. Стучать не стал — и так было ясно, что хозяев мы не застанем. Обернулся на Хильду — она, по обыкновению, держалась у меня за плечом.
Дверь послушно открылась, и я шагнул в прихожую. Призрачный свет фонарика лёг на штучный паркет, на аккуратные стены оттенка топлёного молока. Справа от меня сквозь широкий проём без створок просматривалась гостиная — диваны и низкий столик. Слева располагалась кухня. Деревянная лестница с белыми перилами вела на второй этаж.
— Заходи, — негромко позвал я Хильду.
На стене возле входа был выключатель — рычажок винтажного вида. Я сдвинул его вверх, любопытства ради, не особо рассчитывая на результат. Но, к нашему удивлению, флюид явственно встрепенулся, и через пару секунд под потолком мягко засветилась хрустальная полусфера.
— Фигасе, — констатировал я. — Магические энергоснабжение, круто.
Мы заглянули в гостиную. Та не выглядела уютной — голые стены без фотографий или картин, никаких предметов на столике. Язык бы не повернулся назвать хозяев фанатами вечеринок и посиделок в кругу друзей. Столешницу покрывал слой пыли.
— Пойдём наверх, — сказал я.
Мы продолжали говорить тихо. Не ради конспирации — просто не хотелось тревожить здешнюю атмосферу.
На втором этаже мы обнаружили ванную с антикварными кранами, пару спален со спартанским дизайном. И если в одной из комнат валялось хотя бы смятое покрывало, то другая выглядела необжитой — в неё, судя по всему, перестали заглядывать ещё до того, как был покинут дом.
— Это именье холостяка, — предположила Хильда. — И он жил один, без родственников.
Где именно он предпочитал находиться, стало понятно, когда мы открыли следующую дверь и включили лампу.
Рабочий кабинет был огромен и набит книгами под завязку — стены слева и справа полностью заслонялись шкафами, которые доставали до потолка. От разноцветных корешков рябило в глазах, а возле двери приткнулась мини-стремянка, чтобы снимать тома с верхних полок.
Хильда озиралась заворожённо, и я сказал:
— Можешь не признаваться, я уже понял. Моя заучка меня бросает и остаётся здесь жить до пенсии.
— Осталась бы непременно, если бы понимала здешний язык. Тебе повезло.
— Действительно.
Стол с широкими тумбами расположился так, чтобы можно было работать, сидя лицом к окну. Сейчас, впрочем, шторы были задёрнуты. На столе лежали бумаги и опять-таки книги.
Слева от него приткнула конструкция, в которой я с некоторым трудом опознал радиоприёмник. Громоздкая бандура на тумбочке, выкрашенная в антрацитовый цвет, не имела привычной шкалы настройки — были лишь круглые рукоятки с делениями и клеммы с подсоединёнными проводами. На отдельной подставке стоял конический рупор. Торчала также антенна из металлических прутьев, перетянутых проволокой.
Я сразу щёлкнул тумблером и покрутил рукоятку, самую крупную. Приёмник включился, это сопровождалось флюидным всплеском — магические эффекты комбинировались, видимо, с электричеством. Из рупора, правда, донеслись только атмосферные хрипы. Радиосвязь у «змей» была не в почёте, как и двигатель внутреннего сгорания.
Почесав репу, я переключил внимание на другой агрегат, справа от стола — здоровенный куб с жестяной обшивкой. Габаритами он напоминал газовую плиту, но вместо конфорок сверху были верньеры, круглые циферблаты и рычажки, а ещё — два штырька с насаженными бобинами. Всё это в комплекте выглядело как гипертрофированный ретро-магнитофон, разве что лента была не пластиковая, а с металлическим отблеском.
Щёлкая рычажками, я методом научного тыка перемотал запись на начало. Хильда, наблюдая за мной, заметила:
— Чувствую, как флюид отзывается. Но прибор не чисто магический — любопытная комбинация с техникой… Ни у «змей», ни в мире-двойнике ничего подобного нет…
— Угу. Не так круто, как наш аэрокар, например, но всё-таки. По меркам хаба — отсталая, но рабочая техномагия. Ну-ка… Сейчас узнаем, что он тут слушал. Подозреваю, что не сборники дискотечных хитов…
Бобина закрутилась с нормальной скоростью, наматывая блестящую ленту, и зазвучал сухой голос. Качество записи было так себе, с шипением и треском, но разобрать слова удавалось, а «синхронист» работал, как всегда, безупречно:
— Заметка номер один. Не имею сейчас ни времени, ни желания фиксировать свои размышления на бумаге. Это, во-первых, требовало бы чётких формулировок, а во-вторых, я уже устал выписывать буквы, возясь с лабораторным журналом. Поэтому предпочту магнитную ленту. К счастью, я достаточно состоятелен, чтобы позволить себе любые приборы, изобретённые на данный момент, пусть даже это штучные экземпляры, не поступившие в серийное производство. Да и поступят ли — вопрос спорный, если учесть, с каким бешеным напором подходит к делу синклит…
Рассказчик взял паузу, и несколько секунд катушка прокручивалась впустую. Затем он заговорил снова:
— Анализируя сообщения прессы на эту тему, отрывочные и путаные, я укрепляюсь в мысли — новая верхушка синклита не стесняется в средствах. Подкуп, шантаж дельцов и чиновников — всё это применяется активно и повсеместно… Маги, выбравшие змею своим символом, идут к цели, как бы абсурдно она ни выглядела. Они отвергают и обычную технику, и её синтез с магией. Верх идиотизма! Ведь именно на стыке двух сфер возможны интереснейшие открытия и бытовые новшества, которые найдут спрос. Примером тому — приборы у меня в кабинете, автомобиль в моём гараже. Но нет, синклит отметает любой компромисс с порога…
Переведя дыхание, он продолжил:
— Впрочем, я отвлекаюсь. Возможность надиктовывать свои мысли, не стремясь к лаконизму, несколько расслабляет. А когда речь заходит о выкрутасах синклита, я, к стыду своему, мгновенно теряю выдержку, столь необходимую трезвомыслящему учёному. В последнее время это происходит всё чаще. Хотя синклит тщательнейшим образом оберегает свои секреты, кое-что всё-таки просачивается наружу, и у меня волосы встают дыбом. Некоторые «змеиные» маги, наиболее сильные, похоже, всерьёз
