Ямской приказ. Том 1. Хаб - Владимир Прягин
Взметнулось несколько рук, но преподаватель выбрал Койота, сидевшего неподвижно и слушавшего бесстрастно:
— Прошу вас. Выйдете, пожалуйста, сюда. Попробуйте проявить флюид визуально. А тренажёр покажет, насколько вам это удалось.
— Инструкции? Правила? — Койот явно не страдал многословием.
— Без инструкций, на интуицию. В том и суть.
«Индеец» уставился на штуковину. С полминуты ничего не происходило, а затем мы почувствовали легчайшее движение воздуха. Перед мачтой на мгновение сгустилась тень, похожая то ли на голограмму, то ли на карандашный эскиз для три-дэ-мультфильма. Парус, раздутый ветром.
— Отлично, — похвалил Варгас. — В реальном рейсе всё это выглядит несколько по-другому, но нам пока важен принцип. А теперь вопрос к дамам-штурманам. Если бы мы усилили этот ветер до рабочих значений, куда он нас перенёс бы? Вновь прошу дать интуитивный ответ.
Всех опередила рыжуха:
— Юг! Или чуть левее. Юго-юго-запад, типа того.
— Да, примерно так. Тридцать пять минут, если брать не компас, а часовой циферблат. В реальности, однако, вам нужен не только вектор, но и конкретная точка на нём, а это сложнее. Давайте ещё поэкспериментируем…
До конца занятия все успели попробовать. Ощущение мне понравилось — воображение как будто сдвигало невидимую заслонку, и появлялся ветер, манящий куда-то вдаль. Пока, правда, наугад, но Варгас пообещал — на следующих уроках научимся задавать нужное направление.
На обеде в столовой нас оказалось меньше, чем на завтраке утром. Отсутствовала и Хильда, как ни печально. Когда я посетовал по этому поводу, Джино пожал плечами:
— Ну, так она ж богатая. Может хоть каждый день в ресторан.
— М-да, — согласился я, — за такой девицей ухаживать — это вам не баран чихнул. А как у вас тут вообще с культурной программой? Куда можно пригласить приличную барышню?
— Да в западный цирк хотя бы, сейчас как раз гастролирует. Иллюзионисты, через флюид работают.
— Возьму на заметку.
После обеда пришлось идти на факультатив для варваров, не владеющих письменным языком. Таковых набралось лишь семеро. Джино и Ферро отсутствовали — «средиземноморский» для них и так был родным. Не появилась и Хильда. Как мне растолковали, аристократы учили межосевой язык ещё с детства. Из моих знакомых на занятии были Койот и Вендла.
Мне на висок прилепили что-то вроде присоски. Она притягивала флюид. Ощущение было непередаваемое — как будто позёмка змеится под черепной коробкой. Зато и буквы здешнего алфавита запоминались сразу, складывались в слова на бумаге, синхронизировались с моим «встроенным переводчиком». Тот, как выяснилось, включался автоматически у всех путешественников при переходе с моста на мост. Ну, или на хаб.
Флюид — полезная штука. Читерская, я бы сказал.
После лингвистических экзерсисов башка гудела, словно чугунная. Нам рекомендовали поспать, но сначала я зашёл в банк, расположенный в трёх кварталах от резиденции ямщиков.
До того, как попасть на остров, я получал в Академии Космофлота повышенную стипендию — восемьдесят рублей, вполне приличные деньги. Да и родители подкидывали эпизодически. Я не бедствовал — хоть и не жировал, конечно. Сейчас у меня в активе набралось три червонца с мелочью.
Клерк за стойкой — в пиджаке и при галстуке — покосился на меня с интересом. Советские купюры, однако, взял без вопросов. Приложил к флюидному «сканеру» мой восьмиугольный жетон, вызвав сквознячок, и отметил что-то в гроссбухе.
Две трети суммы я положил на счёт, а остаток мне выдали наличкой, в местном эквиваленте. И в соотношении «один к одному». Рыночный курс ещё не установился, как пояснил мне клерк, а покупательная способность приблизительно совпадала.
Я повертел в руках две сиреневые бумажки, номиналом по пять крон каждая (так назвал их мой верный «синхронист»). Дизайн не отличался буйной фантазией — изображалась «ротонда», с ней соседствовал вензель здешнего казначейства.
На обратном пути я наткнулся взглядом на афишную тумбу. Рекламировался тот самый цирк. Красотка в бикини улыбалась призывно, а на ладони у неё расцветала светящаяся красная роза, неправдоподобно огромная. Я подумал — надо сходить-таки, можно даже без Хильды. Для расширения кругозора, ага.
Глаза у меня слипались. Даже на ужин идти было неохота. Я кое-как добрёл до коттеджа и завалился спать.
Сновидения были душные, вязкие. Мозг пытался переварить информацию, накопленную за день. Символы нового языка закручивались в смысловые спирали, юркие пунктирные линии бежали по кругу — снова и снова.
Я продрых сначала весь вечер, потом всю ночь. Под утро сны наконец развеялись, и я по-настоящему отдохнул. Будильник на телефоне выдернул меня в явь, когда солнце уже заглядывало в окно.
Приняв душ, я пошёл на завтрак.
Но не дошёл, меня задержали.
Хильда и её брат стояли на улице — и, кажется, ругались вполголоса. Когда я приблизился, они замолчали, а Бьёрн наставил на меня палец и рыкнул:
— Ты!
— И вам доброе утро, — кивнул я. — Чего шумим?
— Не прикидывайся! — В голосе Бьёрна явственно звучала угроза. — Кроме тебя, никто не посмел бы!
— Предположение лестное, но могу я узнать, в чём дело?
Хильда кивнула на свою дверь. Ты была закрыта и выглядела обычно — материал вроде ДСП, простая белая краска. Лишь в самом центре темнело пятнышко — круглое, размером с пятикопеечную монету.
И, стоило только его заметить, пятно стало расползаться, как чернильная клякса. Отростки-линии потянулись в разные стороны, истончаясь и изгибаясь. Секунд за десять они сложились в рисунок.
На мой неискушённый взгляд, графика была стильная. Скупыми, но уверенными штрихами неведомый художник изобразил Хильду. Одетая по-походному (штаны, сапоги, рубаха), она стояла на палубе старинного драккара, возле мачты с квадратным парусом. Держала в руках подзорную трубу и высматривала что-то вдали.
А через пару секунд я понял, что рисунок даже чуть анимирован. Парус колыхался едва заметно, подзорная труба сдвигалась влево и вправо.
— Класс, — констатировал я. — Сама рисовала?
Кажется, в этот раз я был реально близок к тому, чтобы получить в жбан. Бьёрн шагнул ко мне, но Хильда сказала мягко:
— Не надо, брат. И я тебя попрошу — иди, пожалуйста, в столовую. Я присоединюсь к тебе на занятиях.
— Но ведь он же…
— Со мной всё будет в порядке. Я тебе обещаю.
Он внимательно посмотрел на неё, играя желваками, но промолчал. После чего развернулся и оставил нас с Хильдой наедине.
— И что это было? — поинтересовался я.
— Тимофей, — сказала она, — у меня к тебе тоже просьба. Ответь мне честно, без шуток.
