Анна Орлова - Аромагия
А я все никак не могла придумать, как передать ему записку Сольвейг. Сделать это открыто значило бы вызвать пересуды...
Наконец общество насытилось едой и разговорами, и единодушно решило перейти к следующему пункту программы. Купание! В горячей коричнево-зеленой воде долго не выдержишь, зато она отменно расслабляет...
Купальные костюмы были довольно строгие: полосатые шерстяные трико до колен у мужчин и укороченные простые платья у женщин, зато местные приличия позволяли всем купаться в одном бассейне и на виду друг у друга.
В моем родном Мидгарде желающие искупаться заходили в специальные фургончики, запряженные лошадьми. В этих купальных повозках они переодевались, а затем их завозили в море. Спускаться в воду предлагалось по ступенькам в задней части фургона. Условностями позволялось пренебрегать только детям.
Я улыбнулась ностальгически, вспомнив летние месяцы на шумном взморье...
К огромному разочарованию дам Исмир наотрез отказался купаться.
- Я же ледяной дракон! – с улыбкой напомнил он. – Излишнее тепло мне не по вкусу.
Скрытый намек уколол шипом.
Кое-кто из присутствующих смутился, и от зоркого взгляда Исмира это не укрылось. Он улыбнулся – торжествующе и хищно – и отпил немного вина. В это время соседка Исмира неловко повернулась (любопытно, случайно или намеренно?) и толкнула его под локоть. Даже нечеловеческая реакция дракона не спасла – красное вино плеснуло на белую ткань рубашки.
- Ох, простите, я такая неловкая! – госпожа Нанна очаровательно покраснела и стрельнула глазками.
- Ничего, - ответная усмешка Исмира, кажется, заставила некоторых дам схватиться за сердце.
Вот только пахло от дракона сегодня не нежнейшим благородным сандалом, а колкой холодной мятой, кислым любопытством и плесневелым презрением. Он провоцировал людей – и презирал их за готовность поддаться на провокацию.
И я поняла, что с меня хватит. Поднялась, извинилась и отправилась переодеваться.
Однако искупаться мне не довелось. Едва я сняла шубу и начала с помощью служанки расстегивать платье, как снаружи донеслись крики.
- Что с ней? Что случилось? – басил джентльмен.
- Врача, скорее! – требовала какая-то экзальтированная дама. – Врача!
Доктора на пикнике не было, пришлось вмешаться мне.
Я торопливо пробежала пальцами по мелким пуговкам, набросила шубу и выскочила наружу.
Открывшаяся сцена заставила меня ускорить шаги. На руках у дракона возлежала обморочная дама, вокруг суетились люди...
Я едва не споткнулась, заметив, что «потерявшая сознание» госпожа Ёрдис втихомолку... щупала Исмира за мягкое место!
В полном соответствии со своим именем («Богиня с мечом») эта пожилая валькирия, не колеблясь, пошла на приступ.
Исмир терпел и страдальчески улыбался. Скандал разрушил бы все, чего он добился.
Хм, полагаю, госпожа Ёрдис сполна отомстила дракону за сегодняшний театр одного актера...
«Привести в чувство» бедняжку удалось с трудом. Она незаметно, но активно сопротивлялась всяким попыткам и сдалась, только когда Исмир, у которого кончилось терпение, довольно бесцеремонно сгрузил ее на покрывало.
- Простите, дамы и господа, мне пора! – сообщил он, вызвав общий разочарованный вздох. На все протесты Исмир только улыбался и разводил руками.
Надо думать, нервы дракона нуждались в некотором успокоении.
Попрощавшись со всем, напоследок Исмир подошел ко мне. Это был единственный знак внимания, которым он одарил меня сегодня, и я, признаюсь, не удержалась от иронии.
- Хотите, я пришлю вам валерьянки? – предложила я тихо, дождавшись, когда любопытные отвлекутся на уже переодевшихся дам. – Думаю, она вам пригодится. К сожалению, с собой у меня нет, но я могу заказать у аптекаря...
- Издеваетесь? – Исмир приподнял брови. – А мне казалось, вы весьма пристально за мной наблюдали.
Я усмехнулась. Надо признать, теперь у меня имелась отличная возможность выполнить просьбу Сольвейг.
- Разумеется, - согласилась я, пожав плечами. – Должна признать, представление вышло отменным, но я наблюдала за вами не потому.
- А почему же? – на лице Исмира было написано вежливое удивление, а в запахе – сладковато-пряном базилике – читалось недоверие.
Спиной чувствуя любопытные взгляды, я протянула ему руку и, не отвечая, произнесла громче:
- Рада была с вами пообщаться, господин Исмир!
Он взял мою руку, коснулся кожи (перчатки я сняла, хлопоча над госпожой Ёрдис) поцелуем.
А в ладонь его незаметно скользнул листок бумаги.
Дракон хищно ухмыльнулся и сообщил чуть слышно:
- Сегодня я к вам загляну. Ждите!
Я запоздало сообразила, что он принял происходящее за просьбу о свидании.
Исмир стремительно отошел, не давая что-то объяснить. Удалившись на достаточное расстояние, он сделал странный жест, его фигура окуталась дымкой... и вот уже в небе летел голубовато-белый дракон...
Купались не все, некоторые прогуливались по деревянным мосткам, подоткнув юбки.
Конечно, простить мне явного «благоволения» своего кумира дамы не могли. И безошибочно выбрали способ меня уязвить.
- А знаете, полковник Ингольв совсем потерял голову от своей медсестры! – доверительно сообщила одна дама другой. Сказано это было так, чтобы я непременно услышала.
- Да вы что? – «удивилась» вторая.
- Правда-правда! – первая всплеснула руками. - Он без памяти влюблен и даже не скрывает этого! Представляете, ювелир рассказал мне – под большим секретом, конечно! – что полковник купил роскошные бриллианты!
- И явно не для жены! – хихикнула третья подруга.
- Бедная госпожа Мирра! – покачала головой вторая.
- Она сама виновата! – не согласилась первая. – Мужа нужно держать у своей юбки, а не пропадать целыми днями невесть где!
Я через силу усмехнулась и огляделась в поисках Гуды.
Если муж погуливает, его ругают – чуть-чуть, но виноватой все равно считают жену... А вот измена жены – явный вызов обществу. Неверную супругу осудят все.
Прощаясь, Гуда явно испытывала неловкость. Надо думать, обо мне придумали очередные гадости. И отсутствие шляпы тоже наверняка заметили.
Боюсь, в ближайшее время мне не захочется снова выходить в свет...
Я смогла глубоко вдохнуть, только оказавшись в автомобиле.
- Домой, - велела я, откидываясь на мягкую спинку, прикрыла глаза... и едва не выругалась вслух. От Петтера несло ядреной горчицей - жгучей ревностью – и желчью.
- Как прикажете, - откликнулся он, заводя мотор. В запахе промелькнула обиженная нотка аниса.
«За что мне такое наказание?!» - тоскливо подумала я, чувствуя бесконечную усталость. События последних дней совсем меня вымотали, а две бессонные ночи кряду добили окончательно.
- Петтер, прекратите! – попросила я, не открывая глаз. – Между мной и господином Исмиром дело не зашло дальше нескольких поцелуев.
И тут же поняла, что последнее брякнула зря. От юноши резко потянуло горячей смолой и раскаленным металлом. Жгучая боль.
- Петтер, - я вздохнула и нехотя распахнула глаза. Петтер на меня не смотрел, якобы полностью поглощенный дорогой. Темные глаза прищурены, челюсти сжаты... – Ну что за глупости? К мужу вы меня не ревнуете, а из-за крохи внимания Исмира встаете на дыбы!
- Господина полковника вы не любите! – возразил Петтер резко. Надо думать, все это время он наблюдал за мной из автомобиля.
Я принялась на ощупь поправлять прическу.
- Успокойтесь, я и господина Исмира не люблю! – заверила я.
Это чувство слишком дорого мне обошлось, чтобы рискнуть еще раз.
Юноша отвернулся, а к запаху его добавилась полынная горечь.
«И меня вы не любите тоже!» - хотел сказать он. Но промолчал...
Тихая нежность Петтера - как негромкие аккорды, когда музыкант осторожно и задумчиво перебирает гитарные струны. А потом резкий удар – и звон словно отдается в позвоночнике.
И так жаль, что давно смолкло то, что звучало во мне когда-то...
Я помотала головой, досадуя на себя. От усталости путаются мысли, вот я и думаю о глупостях!
Петтер высадил меня возле «Уртехюс». Держался он отстраненно и подчеркнуто вежливо. Даже сухой и горячий аромат ветивера словно подернулся ледком.
Что же, возможно, это к лучшему? Я давно замужем, и мой сын младше Петтера всего лет на семь-восемь! Ну что там может быть у нас?!
Почему же тогда мне так горько?..
Так и не найдя ответа на этот вопрос, я проводила взглядом рванувший с места автомобиль и медленно пошла в «Уртехюс».
Руки привычно нашарили ключ, зажгли свечу, открыли замок. Я вошла, заперла дверь и прислонилась лбом к прохладному гладкому дереву.
Простите меня, Петтер...
Я заставила себя успокоиться. Заварила мятный чай, съела немного кураги, припрятанной в одном из шкафчиков на черный день, накапала в аромамедальон масла нарда.
А потом занялась приготовлением давно заказанных духов.
Парфюмерию воспринимают по-разному. Для кого-то это банальное желание приятно пахнуть, для кого-то случайная прихоть, а для кого-то настоящее волшебство.
