Броуновское движение - Алексей Константинович Смирнов
Сейчас, когда главный защитник стусла уехал, я сволок его в сортир.
Оно там живет своей жизнью. Иногда мне кажется, что оно питается свеклой, носит толстые кальсоны и слушает концерты по собственным заявкам.
Контроль и марки
Рылся в барахле и нашел свой старенький альбомчик с марками.
Да, я когда-то их собирал, в детстве и отрочестве.
Откровенно говоря, во мне имеется эта гнусная потребность коллекционировать, которая есть не что иное, как подсознательная попытка контролировать ситуацию вообще, обладать чем-то во всей полноте. И ничего за этим занятием не стоит, кроме глубинного страха перед миром, расползающимся в руках, подобно гнилому ситчику. Покойная бабушка, довольно прижимистая по жизни, эту мою затею поощряла и даже финансировала, потому что считала, что вложения пойдут "на дело" и обернутся во благо. Дескать, я буду эти марки изучать, рассматривать, что там на них такое понарисовано; потом пойду в читальный зал, обложусь там энциклопедиями и художественными альбомами и сделаюсь в итоге сильно просвещенным человеком. Ни хрена я не собирался просвещаться, мне важно было лишь обладать, достроить серию, охотиться за следующей.
С марками я по незнанию поступал варварски: просто наклеивал их на бумагу.
Моими первыми марками были какие-то космические, с Луноходом, три штуки. Мне их зачем-то купили, под действием неизвестного стиха, и я моментально подцепил заразу.
За Луноходом последовали Звери, и так далее.
Потом, года через три, приехал погостить мой московский дядя, который тоже, когда не особенно пил, собирал марки.
Он по тогдашним меркам казался мне исключительно состоятельным.
Дядя сразу потащил меня на барахолку, где эти чертовы марки продавали из-под полы.
- Ну, какие тебе нужны? - спросил он, приценившись к какому-то неприятному, извращенной наружности субъекту.
Я пожал плечами.
Тогда дядя быстренько выбрал серию, которая, по его мнению, должна была меня интересовать особенно: ренуаровских баб, голых и толстомясых.
У нас с дядей вообще много общего.
Вскоре я как-то подзабросил марки, у меня появились другие интересы.
Аффективные омрачения
Читал кое-что про Будду.
Приводится одна древняя теория: "Все живые существа суть Будды: живое существо - это Будда с аффективными омрачениями, Будда - это живое существо без аффективных омрачений".
Ах, как мне понравились эти "аффективные омрачения". Я целый год искал себе что-нибудь этакое, чтобы повсюду говорить. Лучше не найти.
Я даже запел что-то.
Вышел в кухню и говорю жене:
- Ты знаешь, что все живые существа суть Будды?
Та, заранее глумливо:
- Где ты это прочитал?
- В книжке.
- Я думала, в календаре.
Дальше у нас состоялась просветляющая беседа, не без аффективных омрачений.
- Все, - говорю я ей, - все суть Будды. И я Будда, и кот - Будда.
От волнения у меня образовалась каша во рту, и я сказал "Бугга".
- Вот-вот, - обрадовалась она, - именно Бугга!
- Все живое - Будда, - твержу.
- А говно тоже живое? - спрашивает она.
- Нет, - отвечаю. - Но в нем есть микробы. Вот они - Будды. Но с аффективными омрачениями. Как и мы.
Чужие стихии, Шаолинем прижатые
Сходил на Китайский Цирк.
Расстроился.
Основные партии там разыгрывали якобы настоящие монахи из Шаолиня, во главе с предводителем. Ничего такого особенного, что не под силу нашему мужику, они не показали: ломали об бошки железяки с деревяшками, размахивали дрыном, принародно съели ртутную лампу - вещи не то чтобы привычные, но вполне осуществимые.
Конечно, они не похожи на наших монахов. Я с трудом представляю православную братию, упражняющуюся в прыжках. Каждому свое. Вспомнил рассказ моей матушки про монаха с сифилисом, которого им показывали в институте, за неимением прочих больных - наглого, вертлявого. Он скитался по монастырям с малых лет, после детского дома, и там его всему выучили, а хворь он приобрел в Сухуми, где жил с армянином. Маменька, прости ей Господи, пришла домой, подбоченилась и сказала нашей верующей бабушке: вот, мол, твои монахи! с армянином жил! А та ей ответила: вот, внученька, какой надо быть осторожной - даже в квартире смотреть, с кем живешь.
Бабушке и в голову не пришло, что с армянином можно жить как-то иначе.
Ну, да я не о том.
Все представление с их плясками в стиле кун-фу мне сильно напомнило день ВДВ, но у нас это поставлено лучше, с развязной ленцой. Главный монах перебирал четки, загружаясь энергией - точь в точь, как компьютер грузится программой, когда в нем бегут зеленые или синие шашечки. Потом просветлел, ибо внутри монаха все первоэлементы успешно породили друг друга - Земля, Вода, Огонь, Железо и Воздух.
Поднебесный Диктор голосом, хорошо поставленным еще в 50-е годы, объяснял, что происходит на сцене и как к этому надлежит относиться. Выносили красное знамя; плясали львы, похожие на коня из книги "Витя Малеев в школе и дома".
Все они скакали со зверскими лицами, показывая, что в Шаолине не место улыбкам.
Я даже заскучал без нашего цирка с его святоотеческими опилками, где медведь повинуется Дао русского кулачного боя, а Инь и Ян - просто клоуны.
Уорхолл
Вчера, отправив ребенка в цирк смотреть дрессированного крокодила, мы быстренько смотались на выставку Энди Уорхолла.
Надо же культурно расти.
Я ведь ни бельмеса не смыслю в живописи, тем более в авангардной. С таким же успехом можно привести барана на веревочке в надежде показать ему новые концептуальные ворота в натуральную величину.
Но все-таки хочется объяснений. Почему я, не такой уже молодой человек, обремененный многими делами и заботами, должен обрадоваться при виде коробок из-под кетчупа или портрета гамбургера?
Мне напомнят, что там еще Мерилин Монро. И что с того, что Мерилин Монро, даже решенная в пяти цветовых вариантах? Я от нее тоже не в восторге. У меня было много знакомых женщин, пускай и не таких красивых, как она, зато гораздо более доступных. И пили они не меньше.
Больше всего мне понравилась брезентовая рыба универсальной видовой принадлежности, макет. На первом этаже. Раздвижная, на молниях, которые если расстегнуть, то можно раздвинуть эту рыбу, как подзорную трубу. Но Уорхолл с этой рыбой, естественно, и рядом не стоял, это наши постарались, Флоренские.
Там были еще какие-то французские кляксы, на изготовление которых ушло, судя по примечаниям, по году творческого вдохновения, а мне бы хватило пяти минут и бутылки портвейна.
Сейчас
