Выбор - Галина Дмитриевна Гончарова
*- амант — l ' amant , фр. Любовник, возлюбленный. Прим. авт.
Илья был, да весь вышел. Жаль, конечно, а только… не будет от него пользы.
Аркан он ее сбросил, новый скоро не накинуть, да и вдругорядь его сбросить легче будет. Проще. Ежели один раз помогли, то и второй углядят, да помогут. И нашлась же дрянь такая…. Кто только и порадел ему?
Нет, не надобно ей сейчас наново воду мутить. Обождать потребуется, так она лучше подождет, сколь надобно, пока не разберется во всем, пока о врагах своих не узнает. Да-да, врагах, ведьме любой, кто чары ее порвать может, враг лютый.
Хорошо бы Илью до донышка выпить, а только рисковать не хочется. Заподозрит чего… даже когда не сам заподозрит, а те, кто ему помогли, добром это не закончится. Нет-нет, как говорили латы древние, Caesaris uxorestsuprasuspicio, или «жена Цезаря вне подозрений». Даже странно, что вымерли, вроде ж и не дураками были?
А и ладно! Иногда и потери случаются, с ними просто смириться надобно. Давненько не бывало такого, но и у купцов есть прибыток, а есть и убыль.
Хотя и обидно было государыне!
Слухи по столице ползут, змейками заплетаются, до палат царских доносятся…. Оказывается, Илья ей в любви клялся, а сам какую-то девку по сеновалу валял, дитя ей сделал! Это что ж? Она у него не одна была?
Обидно сие!
Неприятно даже как-то… ей что — изменяли?
Нет, Илюшенька, и не надейся, что вновь я тебя к телу своему белому допущу! Девку свою валяй, дочку нянчи, а ко мне ты впредь и на три шага не подойдешь, так-то! Страдай,скули под дверью, а не нужен ты мне более!
Кого б себе приглядеть?
Подумала царица, потянула из шкатулки ленту зеленую.
Зеленую — матовую, как глаза бедовые, зеленые. Видела она такого парня в свите Федоровой. А почему б и не его? Стати у него хорошие, глаза шальные, хитрые, сразу видно — из умеющих. Вот и побалуются. И один он, ни родни у него в столице, ни друзей, когда и помрет, никто горевать да розыск вести не будет. Тоже хорошо…
Приказать позвать?
Пожалуй что… только не сейчас, а вот к завтрему, как соберет государь Думу Боярскую… там и с новой мышкой поиграть можно. Али к послезавтрему приказать приготовить все? Стекла сквозь пальцы в шкатулку лента зеленая, из нее вслед за мыслями другая потянулась.
Надобно сегодня Бориса расспросить, нравится ему, когда супруга в дела его входит, а что у нее свой интерес, и не догадывается мужчина.
И царица ловким движением в черные локоны алую ленту вплела, как кровью перевила.
Не любила она, когда ее волосы трогали. И причесывалась сама, и косы сама плела — куда ей спешить? Времени много, царица она…
А должна стать матерью царя будущего.
Пора готовиться.
Ох, пора…
Нужен ей будет зеленоглазый, а то и не один он. Сколько сил еще ритуал потребует? Не надорваться бы! Ничего, мужчин во дворце много, приглядит еще себе пару-тройку овечек на заклание, чай, не убудет с Россы, она большая.
Глава 2
* * *
Велигнев у рощи стоял, на свет смотрел.
— Пора домой тебе, Агафьюшка. Пора уж, не то в дороге застрянешь.
— И я так думаю, Гневушка. Пора мне к внучке, истомилось сердце, неладное чувствую…
— Впереди ее неладное, после Святок начнется, после поста. Сама знаешь, слухи везде летают.
— Знаю. Отбор для царевича…
— Выбрал он уже. При тебе еще выбрал. Остальное — так, зубчики на листиках.
— А зубчики те и укусить могут больно.
— Внучка у тебя не из лыка сплетена, да и сила в ней проснулась. Добряна говорит, немалая…
— Добряна та… когда б она чему девочку научила!
— Ты научила.
— Мало!
— Вот и доучишь постепенно. Сейчас, когда знает она о силе своей, проще будет и ей, и тебе. Огонь в клетке не удержишь, вырвется, руки опалит, а то и вовсе сожжет. Слушай о другом. То, что Добряне ты передашь, то, что внучке скажешь. Важно это. Очень важно.
— Ты уж месяц хвостом виляешь. Давно б сказал.
— Сказал, когда уверился. Добряне скажи, что неладно в столице. Пусть рощу защищать готовится, сама укрываться, случись что. Ваша сила — не клинок, она — щит. Сама знаешь. Я к ней человека направлю, с дружиной малой, да достанет ли их сил? Не ведаю… А еще скажи, что магистр Родаль вторжение готовит.
— Войско собирает?
— Нет, Агафья, подлее все, грязнее, безжалостнее. Не готовится он воевать, готовится острым стилетом пройти, да в сердце ударить. Пара тысяч орденцев у него есть, а более ему и не надобно. Когда сорвется план его, ему и ста тысяч недостанет, все в Россе останутся. Всех захороним. А коли удастся подлость его, пары тысяч человек хватит ему, чтобы к столице пройти, это четыре, ну, пять галер. Поднимется по Государыне Ладоге, да и высадит своих. Того ему хватит, чтобы столицу удержать, да по рощам священным ударить, а народ, может, и не поймет ничего, вначале-то.
— Как — не поймет⁈
— Агафья, что ты, ровно вчера родилась? Какое тому народу до царя дело? До Бога высоко, до царя далеко, а вот урожай репы и окот у овец — оно и ближе, и понятнее.
— И то верно, Гневушка. Когда все они быстро сделают, и не заметит никто. Могу я про то Устинье рассказать?
— Расскажи обязательно. Неглупа у тебя внучка, и стараться будет, а вдруг заметит что, да предупредит кого надобно? Иногда и секунда во спасение идет.
— А еще что внучке рассказать?
— Добряне в палаты царские хода нет. А там измена затаилась. Обо всех только Магистр знает, я о тех, о ком прознал, скажу. Колдун там сильный есть — темный, страшный. О нем точно поведали. Давно уж он там, больше двадцати лет.
— И до сих пор скрывается?
— Сумел как-то. Ведьма там есть. Кто — не знаю, то ли при царице, то ли сама царица. Говорят, еще есть нечисть какая, но то мне уж точно неведомо. Знаю только, что не одно исчадье скорпионовое в палатах царских обретается. Борис-то неплох, а вот отец его слаб был. Телом слаб, духом слаб… вот и напустил в страну всякой нечисти иноземной.
— Не все они
